Александр Прозоров - Братство Башни
– Мало, мсье Цивик!
– Лень, чувство прекрасного, жажда… Скука. Зависть, злоба, мстительность. Самовлюбленность.
– Мало. Но на один бал вы уже вытянули… – медленно приблизилась к нему преподавательница. – Итак, чтобы управлять человеком, мы можем воспользоваться известной нам его потребностью. Мы можем накормить его и обогреть. Мы можем ему заплатить. Можем пообещать власть. Можем дать ему захватывающие развлечения или вдохновить красотой, можем поощрить зависть, утолить жажду мести, позволить выплеснуть природную злобу. Можем поманить неведомым, можем мило поболтать или просто соблазнить… – в самое ушко прошептала подростку Эления Клеотоу легонько коснулась щекой его щеки, отчего несчастного бросило в жар: стало видно, как лицо Цивика наливается краской. – Но в чем сложность этого рецепта?
Цивик в ответ только сглотнул.
– Мсье? – Профессор вскинула брови: – Кажется, мсье потерял дар речи. Кто сможет ответить вместо него?
Она оглянулась, окинула взглядом класс:
– Никто? Очень жаль! Наша проблема в том, дорогие чародеи, что все данные потребности человек испытывает одновременно! И потому, сколько золота вы ни посулите жертве, она вполне способна обменять его на придорожную юбку с двумя тощими спичками под ней. Вы можете одарить жертву любовью, однако жажда власти затмит любую страсть. Зависть гасит голод, мороз избавляет от мстительности, любопытство одолевает страх, а лень – любопытство. Но хуже всего то, что человек может одновременно ненавидеть соседа, любить его дочку, жутко хотеть есть и любопытствовать, что именно жужжит в яме у него под ногами. И куда он пойдет: есть, драться, целоваться или раскапывать яму, угадать практически невозможно. Все многочисленные страсти и желания крутятся в человеке одновременно, переплетаясь и смыкаясь, взаимно подавляя или подпитывая и образуя в каждом из вас уникальный, неповторимый букет эмоций, управлять которым становится не так уж и просто.
Профессор Клеотоу сделала паузу, оглядывая класс.
– Таковы все вы, мальчики мои. Но вот низшие духи зачастую не рождаются, а возникают. Как, например, сарайники и овинники, фейри и банщики. Духи возникают вместе со строением, как воплощение его энергетики, увязаны с ним и вместе с ним исчезают. Каковы потребности овинника? – Девушка развернулась: – Мсье Цивик, вы уже обрели дар речи?
– Сохранение овина. Питание.
– Две! – вскинула два пальца преподавательница. – Никакой путаницы, никаких противоречий, все просто и прямолинейно. Заботясь об овине или подбрасывая питание, мы с легкостью можем добиться благожелательности его духа. При этом забота о своем строении есть природная потребность овинника. А значит, позаботившись о благополучии духа и хорошем его отношении, мы легко вынуждаем его заботиться о постройке вместо нас. Почему, мсье Цивик?
– Духи построек связаны с ними, являются их частью, действуют через них. Если хозяин не нравится духу, постройка приходит в негодность. Если нравится, то она обретает крепость. При этом низшему духу не может не нравиться тот, кто его кормит. Он для этого слишком глуп.
– Слишком прост, – поправила паренька профессор Клеотоу. – Две потребности. В низшем духе просто нет места для возникновения противоречий, и поэтому он терпеливо восстанавливает даже сознательно испорченные хозяином вещи, ибо его доброжелательность к кормильцу однозначна и неспособна превратиться во вражду.
– Простите, профессор! – вскинул руку Битали. – А вот профессор Налоби говорил, что в низших духах нужно культивировать чувство вины. Обращать в рабство, используя их природное чувство справедливости.
– Природное чувство справедливости велит овиннику содержать овин в исправном состоянии, мсье Кро. Либо разрушать, наказывая хозяина за нерадивость. Если хозяин принес овиннику молоко и булку, разве он может быть нерадивым? Как полагаете, мсье Кро? – ласково поинтересовалась Эления Клеотоу.
– Ну-у…
– Никаких «ну», мсье. Низший дух. Две потребности, два способа оценки. Или хорошо, или плохо. Друг – враг. Все! – решительно отрезала преподавательница. – Что до «культивирования», то домовые – уже более сложные существа, к изучению которых мы обратимся позднее.
– Понятно, – кивнул потомок Темного Лорда.
– Ничего вам не понятно, мсье! – нахмурилась Эления Клеотоу. – Цепляясь за детали, за приемы, за методики, вы упускаете самое главное, самую суть демонологии, самый главный принцип, на котором строится искусство управления духами. Или вы все же сможете его описать, мсье Кро?
Профессор вскинула руку, требуя от курса тишины.
– Демоны… – Битали прикусил губу, еще раз прокрутил в голове все, что успел сегодня услышать, и все, что знал о демонах ранее. – Демоны… Демоны лишены самых главных человеческих потребностей… Например, таких самых сильных наших страстей, как страх смерти и инстинкт продолжения рода. А чем меньше страстей, тем меньше противоречий в мышлении. Чем меньше противоречий, тем проще предсказать поведение.
– Вы прощены, мсье! – хлопнула в ладони Эления Клеотоу – Ответ правильный. Но изучать мой предмет, юноша, следует с самых простых, а не самых сложных случаев, не находите? – И она вскинула палец: – Для добавления трех баллов в аттестат, мсье Цивик, вам не хватает одной фразы. В честь праздника первого сентября дарую вам пять попыток. С чего мы начнем изучение предмета?
– Голодные духи, мадам! Они суть ничто с единственной потребностью: пища!
– Садитесь, три… – Профессор спустилась к распятию и крутанулась так, что взметнулись полы юбки: – Открываем конспекты, мальчики мои, и записываем тему номер один: «Голодные духи. Происхождение, поведение, практика вызова. Способы приманки и изгнания»…
Происхождение духов оказалось неясным. Поскольку материального носителя они не имели, то предполагалось, что в «голодных» превращались сущности, потерявшие предмет для сохранения и вместе с ним – смысл существования. Овинники без овинов, травники без лугов, водяные без рек. Поведение их было простым и банальным: духи ели все, попадавшееся им на глаза. К счастью, только неживое – охота являлась слишком сложным занятием для их разума. Зато поглощали все, имевшее органическое происхождение, что только видели, – от булки до ботинок натуральной кожи, от котлет до полотняных рубашек. Посему очень часто использовались для очищения помоек. Но с большой осторожностью, ибо главной бедой было то, что нужное от ненужного голодные духи совершенно не отличали, и вместе с мусором вполне могли слопать и дверь в дом, и паркет, и весь гардероб хозяев… Чуть отвлекся – и все, останутся только камень и металл.
Вызывались духи очень просто: знаком спирали. Можно – нарисованным, можно – начертанным в воздухе кончиком палочки. И призывом: «Ехонды!» Тоже можно графическим, а можно – произнесенным вслух. Изгонялись также спиралью и знакомым заклинанием «Вэк!».
– Есть желающие попробовать? – спросила преподавательница, закончив диктовать, и положила на стол возле распятия кусочек сахара.
Руку поднял мускулистый Родриго Батиас.
– Прошу, – улыбнулась Эления Клеотоу, а когда парень подошел ближе, достаточно громко, чтобы все услышали, шепнула ему в ухо: – Чем шире взмахи, чем энергичнее движение, тем громче призыв и больше духов на него явится.
Батиас напрягся, сделал глубокий вдох через нос и совершил осторожный, диаметром с ладонь, крученый взмах:
– Ехонды!
Все уставились на стол… Но на нем ничего не происходило.
– Я сейчас! – вскинул было палочку юноша, но внезапно сахар подпрыгнул и исчез. Батиас тут же взмахнул палочкой снова, закручивая движение к центру: – Вэк!
И облегченно перевел дух.
– Три балла, мсье Батиас. Садитесь, вы прекрасно усвоили материал. Кто-нибудь еще?
– Можно мне! – вскочил Цивик.
– Хотите улучшить оценку? Пожалуйста, – не стала спорить Эления Клеотоу и положила вместо сахара кусочек сыра.
Паренек нервно почесал в затылке и вскинул палочку, сосредотачиваясь. Снова торопливо почесал.
– Кажется, я знаю, почему он всегда такой лохматый, – наклонившись к Битали, прошептал недоморф.
– Е-ехо-о… – начал было движение Цивик.
Тут внезапно из стены появилась сухотелая и остроносая мадам Лартиг и громко кашлянула:
– Вы позволите, профессор?
– Да, конечно, – сделала приглашающий жест Эления Клеотоу.
– Внимание, ученики! – обратилась к классу замковая ключница. – По причинам, о которых вы догадываетесь, обычного обеда, равно и ужина, сегодня не будет, во двор прошу не выходить. Необходимый набор продуктов низшие духи разнесут по комнатам, сегодня вам разрешается кушать у себя. Простите, что отвлекла, профессор.
– Ничего страшного, мадам.
Ключница кивнула, направляясь к стене, покосилась на Цивика, поморщилась.
– Фу, как не стыдно! – И взмахнула палочкой, растворяясь в кладке.
