Константин Игнатов - Клановое фэнтези. Руны Возмездия
– Минуточку. Ты ничего не забыл, дружок?
«Сохатый» остолбенел, икнул со страха:
– Вот гад. Ну точно Носитель.
Рогач медленно развернулся лицом к Провалу, взглянул исподлобья на противника. Молодой волшебник, целый и невредимый, стоял как ни в чем не бывало на краю Пропасти. На теле – ни единой царапины.
– Точно Носитель, – пробормотал Сухарь.
Впрочем, урод из Глубин уже оправился от первого испуга, точнее, даже не испуга как такового, а, скорее, замешательства. По большому счету рогатый монстрик, имея столь уникальную родословную, не боялся никого – ни своих, ни чужих. Наполовину антрацитово-черный, наполовину пепельно-светлый. В нем причудливо переплелись повадки и наших, и ваших…
Сухарь не растерялся. Атаковал первым. Заклятие, которое он использовал давеча для прожигания Провала, еще тлело под покровом Связи. Еще блестела раскаленными каплями-лужицами вулканическая лава. Боевое заклятие до самого угасания полностью подчиняется своему господину – чародею, его сотворившему. Изменить его, пожалуй, уже нельзя, но перенацелить можно. Сухарь воспользовался сей аксиомой. Плести новую магическую формулу сейчас не было времени. Да и зачем? Что может быть лучше глубинного жара в жестоком бою? Вопрос риторический. Сообразительный скелет умело ввернул в колдовскую Волну несколько красивых па. Всё-таки это был один из самых сообразительных детенышей Глубин. Урод действовал безошибочно. Пылающая магма круглыми шарами, словно в невесомости, всплыла вверх, соединилась в толстую огненную стрелу, которая тут же вонзилась в Кирилла. И всё это за ничтожную долю секунды, практически мгновенно – поистине филигранная техника колдовства. Если бы не эти ужасные рога на ведерной голове да не кровожадная сущность, то Клан Вулканического Пепла мог бы с полным основанием гордиться столь способным последователем родового чародейства.
Зато Кириллом в данный момент могла бы смело гордиться вся остальная братия кудесников. Озарение Протоволшебства в нем еще не затухло. Парень с успехом применил сложнейшую систему защиты – магическую процедуру Возврата. Возврат, выполненный без искажений, замыкает боевое заклятие на автора. Воин элементарно не успевает среагировать на свое же, по сути, нападение.
Короче, Сухарь сгорел, как спичка, даже не успев осознать, что, собственно, произошло. Всё, что от него осталось, – это кучка тлеющей золы размером с кулачок.
– Ишь ты, хитрец рогатый, – усмехнулся Кирилл. – Он же наполовину сын Пепла… Не успеешь оглянуться, как восстанет из праха… хитрец… даже умирая, подстраховался…
Носитель поднял правую руку вверх, не спеша повертел ей над головой, будто разгонял настырную стайку мошкары. На самом деле, разумеется, он плел заклятие. На зов волшебника тут же явилась мощная воздушная воронка. Она затянула в себя останки «сохатого», а затем унесла их далеко в трясину и там развеяла по широкой площади.
– Вот так-то лучше, – подвел итог короткой схватке с врагом Носитель. – Еще одним исчадием Дна меньше.
В это время в мозгу воина прозвучал голос Ули:
– Как ты там, Киря?
Парень обрадовался: значит, остывающая энергия инициации всё еще позволяла поддерживать с любимой мысленный диалог, даже сквозь толщу Иномирья.
– Я нормально, Уля. А ты?
– Сама не знаю. Похоже, Изнанка опять отобрала у меня тело. Ничего не чувствую. Вокруг непроглядный мрак. Сознание как в узком бочонке. Всё давит, жжет неимоверно. Мысли наскакивают друг на друга, мешают одна другой. Трудно сосредоточиться. Одна радость – твой голос, точно глоток свежего воздуха в душной камере пыток.
– Крепись, Уля. Думаю, это не надолго. – Поддержал подругу Кирилл, впрочем сам не очень-то веря в подобные заверения.
– Слушай, Кирилл, – позвала Уля.
– Да.
– Думаю, тебе нужно срочно уйти с Гадкой Тропы.
– Почему?
– Нет никакой гарантии, что ночью Подложка не вскроет рядом с тобой очередной Провал.
– Наверное, ты права, – озадаченно пробубнил молодой человек. – Но как уйти с Тропы, ума не приложу. По правую руку – непролазная трясина, по левую – густые заросли кустарника. Сквозь него тоже не пробьешься.
В ответ девушка загадочно хихикнула:
– Хм. С Тропы нужно улететь, Киря. Через топи прямиком в город, минуя Сплавщиков…
– Как это улететь? – не понял парень.
– Очень просто, Киря. Ты же – мастер межкланового колена. Можешь применить любую магию…
– Ага… – возразил «мастер». – Я бы так не сказал…
Как показал опыт битвы с дьявоглотами, скрытый талант Избранника Судеб обострялся в нем в минуты опасности. Если бы сейчас на храброго воина внезапно наскочили выродки Подземелий, то, не исключено, что он от неожиданности и взлетел бы. А так, когда вокруг все спокойно и тихо, сам Киря – скромный, застенчивый паренек – ощущал себя всё тем же деревенским волхвом-недоучкой.
– Если хочешь, можешь воспользоваться Магией Вулканического Пепла, – посоветовала подруга.
– А вы разве летаете? – удивился Кирилл.
– Еще бы! Пепел отлично левитирует, планирует на многие десятки верст.
– Почему же мы раньше не улетели?
– Раньше ты еще не был Носителем. А моей третьей ступени для длительных полетов маловато. С наставником мы однажды совершили целое воздушное путешествие к подножию Сонного Пращура. Правда, назад шли пешком. Мой сопровождающий устал, образно говоря, тянуть меня на себе – всё не доверял, перестраховывал. Однако путешествие не пропало даром. Я многому научилась. Пару раз мне даже удалось взлететь самостоятельно. Но старший маг, который сам выложился полностью, боялся отпускать меня одну в небо; говорил, что для устойчивого полета мне нужно взять еще не один урок.
– Понятно.
– Как объяснял мене наставник отец Федор, представь себя частичкой золы, парящей на ветру над синим морем. Свежий воздух, чистый солнечный свет. Ты уже далеко от прародителя вулкана, изрыгающего огонь. Силы, сдавливающие тебя внутри земли, наконец отпустили твою плоть. Ты – свободен. Пари, как птица.
Поэтический пассаж подруги действительно придал Кириллу определенную легкость. Он даже сделал несколько быстрых, легких шагов вперед, как птица, расправляющая крылья перед полетом. Но затем ощущение земного притяжения вновь вернулось, а собственное тело показалось грубым, неподъемным комком мышц.
– Что-то не получается, Уля, – пожаловался герой.
– Ничего-ничего, – подбодрила волшебница. – Пробуй дальше. Всё зависит от тебя. Расслабься. Чтобы полететь, надо просто захотеть. Но захотеть не отчаянно, взволнованно, нервно, до истерики. А спокойно и сдержанно, как бы само собой.
– Будто и не захотеть? – уточнил волхв.
– Нет. Почему? Я же говорю: захотеть. Но спокойно. Однако не буднично, а торжественно.
– С помпой?
– Да нет же! Без всякого позерства и саморисования.
– А как?
– С осознанием собственного достоинства, своего божественного происхождения. Попробуй, Киря. У тебя получится.
– Угу…
– Надо только абстрагироваться от ненужных желаний и устремлений, забивающих голову, точно мусор; воспринимать мир таким, какой он есть – прекрасным и бесконечным, а не через призму отдельных неудач, не свершившихся желаний и мечтаний. Будь самим собой – и вперед!
Взволнованный волшебник с просветленным лицом опять сделал несколько окрыленных шагов и… снова встал, опустив руки.
– Вроде всё понятно, Уля, но в то же время что-то не доходит…
– Хорошо, Киря. Я тебе помогу. У меня, у самой тоже сначала не получалось, – мягким ласковым голосом отозвалась мученица Подземелий. – Передай мне часть твоего Эго.
– А как передать? – не понял воин.
– Подари кусочек себя…
– Да хоть всего, – улыбнулся парень. – Но как?
– Отдавай – и всё. Это ж так просто, Киря.
Однако волхв растерялся: «Как отдавать-то?..» Он неуверенно пробасил:
– Ну на, Уль, возьми… – И развел руками.
Девушка где-то там, далеко, в плену Иномирья расхохоталась:
– Ой, Кирилл, ты очень способный от рождения. Но воспринимаешь всё буквально, в вещественном смысле. А волшебник твоего уровня должен мыслить абстрактно. Когда я говорю: «Отдай себя», я имею в виду помыслы, внутреннюю энергию…
– Объясниться в любви, что ли? – догадался парень.
– О! Наконец-то! – радостно вздохнула Уля. – Хоть какое-то движение вперед. Можно и в любви…
