Вадим Панов - Хаосовершенство
Ганза наконец-то слышит Саймона. Резко оборачивается и ошеломленно ругается.
Где безы, которые должны стоять у дверей? Где охрана? Где, мать их, профессионалы? «Балалайка» Ганзы полностью занята работой со Станцией, лишних мощностей нет, поэтому он тянется к тревожной кнопке, а заодно лихорадочно вспоминает, есть ли среди сваленного в ящиках стола барахла пистолет. Ганза почти в шоке, однако слегка расслабляется, слыша спокойный голос напарника:
– Это наш.
– Наш?
– Мой старый приятель. – Чайка не отрываясь смотрит на Саймона, пытаясь нащупать то настоящее, что невозможно скрыть и сотней пластических операций. Лицо можно перекроить так, что и родная мать не узнает, Илья и сам уже забыл, как выглядел десять лет назад, однако все великие ломщики, которым постоянно приходилось менять имена и внешность, не трогали глаза. Сохраняя частичку себя настоящего, себя первого, себя того, что был когда-то задуман. – Десять Моисеев?
– Я верил, что ты меня узнаешь.
– Рожу тебе перекроили классно.
– Тебе тоже. – Хост закрывает за собой дверь.
– Ты один?
– Да.
– Как добрался?
– Тебя с подружкой засекли. Правда, случайно.
Чайка слегка расслабляется.
– С тобой кто-нибудь был?
– Его сейчас безы кромсают.
– Тогда все в порядке.
– Хочешь сказать, что ему можно доверять? – угрюмо спрашивает Ганза. – Надо сдать его охране. Попросим, чтобы не убивали, и все дела. – И косится на пришельца: – Ничего личного, просто у нас важное дело.
– Почему бы ему не остаться? – усмехается Илья, переводя взгляд на лохматого гения. – В конце концов, он пришел сюда за тем же, за чем и мы.
– Ломаем Станцию? – весело уточняет Саймон.
– Ага.
– В таком случае я не уйду.
Ганза пожимает плечами, однако поступивший с компьютера сигнал заставляет его вернуться к работе.
– Решай сам.
Ганза вдруг понимает, что сейчас он должен довериться напарнику.
А Чайка уже все решил. Точнее – они решили. Хост подкатывает стул и устраивается рядом с Ильей.
– Увидев меня, ты не удивился, – замечает Чайка.
– Ты уникально умен, мой друг, – я знал, что ты жив, с тех самых пор, как прочитал π-вирус. – Хост быстро просматривает установленные соединения, не находит самого интересного и спрашивает: – А как будем сливать инфу?
– Мы ломаем Станцию в буквальном смысле слова, – рассеянно отзывается Чайка. – Устраиваем аварию.
– Зачем?
– Чтобы остановить творящееся на поверхности дерьмо. – И вытаскивает из ящика стола коробочку, в которой спрятано не меньше десяти доз «синдина». – Смотри, чтобы я не натворил глупостей, ладно? Ганза занят, так что ты будешь меня страховать.
– ОК.
Когда точно знаешь, что живым тебя брать не собираются, бегство молниеносно превращается в увлекательную, но совсем не веселую игру «чет-нечет» по самой высокой ставке. Проигрыш означает пулю в спину, а выигрыш – всего лишь переход на следующий уровень. Впрочем, Дрогас, несмотря на то что всегда предпочитал роль охотника, а не жертвы, не унывал. В конце концов, главное – сохранять хладнокровие, а все остальное приложится.
Рывок до развилки, резкий поворот, еще один рывок, чуть длиннее, а потому на последних метрах – ожидание автоматной очереди. И пули, что зацокали по стенам, воспринимаются почти с удовлетворением: не ошибся! Но ведь не опоздал! Ушел с линии огня буквально за секунду… А в голове уже просчитываются условия задачи: длина коридора, скорость безов, время, за которое они достигнут поворота. Ноги несут Стефана вперед, а левая рука срывает с пояса гранату. Два нажатия вслепую, запал выставлен на нужное время, и граната катится навстречу преследователям. А Дрогас бежит, бежит быстро и слышит смешанный с воплями взрыв.
– Он почти на Станции!
– Его встретят?
– Должны…
Кем бы ни был удирающий от них парень, он профессионал высочайшего класса. Одной брошенной практически наугад гранатой он умудряется избавиться от четырех безов. Двое убитых, двое раненых. Эмира перепрыгивает через тела и бежит дальше, один из телохранителей Ганзы следует за ней, второй остается помогать раненым.
– Куда он выйдет?
– К нулевой линии!
– А дальше?
– Зависит от того, умеет ли он вскрывать электронные замки…
Обычный! Дрогас яростно ругается и долбит проклятую дверь ногой. Обычный, мать его, замок! Закрылись изнутри и откроют только своим. А искать другую дорогу поздно, охотники уже свернули в это ответвление.
Придется их убить…
Стефан падает на землю, занимает идеальное, хоть сейчас на учебный плакат, положение и открывает огонь, едва разглядев преследователей.
Хорош парень, чертовски хорош!
До залегшего противника не меньше пятидесяти шагов, в коридоре темно, а первая же пуля, мать ее, влетает в голову беза.
Эмира бросается на землю, используя тело погибшего в качестве укрытия, и дает длинную очередь. Над головой воют ответные пули, судя по отраженному от всех стен звуку, противник подползает ближе, не желая ждать, когда из двери за его спиной появятся враги. Эмира улыбается – она не прочь сыграть огневую дуэль с двадцати шагов…
А в следующее мгновение глохнет. Видит, как проседает потолок, и понимает, что ракеты вминают «периметр 0» в землю.
– Как дела у вас?
– Надеемся на лучшее, доктор Кауфман, – ровно отвечает Мишенька. – Первый этап завершен, и теперь все зависит от одного известного вам наркомана.
– Как Патриция?
– Она молодец.
– Вы уже подружились?
– Мы близки к этому.
– Вот и хорошо, – кивает Мертвый с таким видом, словно ничего важнее в данный момент не было. – Сколько времени у вас осталось?
– В настоящий момент противник добивает ПВО и «периметр 0». Через десять минут высадится десант.
Возможно, через двадцать минут Мишеньке придется отдать приказ об уничтожении Станции, однако понять это невозможно ни по жестам, ни по тону – Щеглов абсолютно невозмутим.
– Удачи, господин комендант, – тихо произносит Максимилиан.
– Благодарю, доктор Кауфман. Не буду скрывать: нам она понадобится.
Мертвый отключает связь и некоторое время молча смотрит в монитор, бездумно разглядывая «горящие» вызовы: Моратти, де ла Крус из Рио, Хаммер, Холодов… Ни с кем из них Мертвый говорить не собирается. Он отключает коммуникатор и вызывает секретаря.
– Ядвига Сигизмундовна, пожалуйста, объявите общую тревогу. Всему персоналу «Пирамидома» немедленно спуститься в убежище. Заодно распорядитесь насчет эвакуации из всех высотных зданий Анклава. – Мертвый откидывается на спинку кресла и сводит перед собой руки. – А еще я бы рекомендовал вам помолиться.
«Чтобы они не погибли…»
Люди.
Миллионы невинных людей по всему миру.
Они могут остаться в живых, если он, Рустам Лакри, испортит придуманную им конструкцию. Ничего сложного, просто отключить пару чертовых блоков, и весь план полетит к чертям. Не поднимется энергетический столб, не шарахнет по мирозданию, не вывернет мир наизнанку, но…
Но в этом случае Мишенька Щеглов взорвет Станцию. Сожжет в бешеной вспышке тайну разработанной Ганзой энергии, а самое главное – сожжет Матильду и их нерожденного ребенка. Уничтожит всё, что имеет смысл.
Нависающая над алтарем часть – всего лишь путепровод, передаточное звено, основное внутри, в огромном тоннеле, где прячется сейчас Рус. Прячется от всех. Прячется от самого себя. Пытается спрятаться.
«Миллионы…»
Он – маленькая букашка рядом с железным червем, что протянулся от гребаного котла к гребаному алтарю. Жалкое насекомое, мечтающее спасти рой таких же бесполезных созданий. Никому не нужных. Невинных. Он – крупица совести, оставшаяся у рехнувшегося мира. Он – боль его. Огонек безнадежной тоски.
Миллионы…
Охраны не видно, да в любом случае мешать ему никто не станет – у Руса наивысший допуск. Ему даже инструмент никакой не нужен, потому что он гений и прекрасно знает, что нужно сделать.
Нужно решиться.
Точнее, решить, что важнее: принципы или любовь? Миллионы чужих жизней или белокурая девушка, которая прячется сейчас в убежище? Сможет ли он жить после такого решения?
Рус медленно садится на пол и закрывает лицо руками. Его колотит. Он уже не прячется, он пытается убежать.
– Бункер 9 – прямое попадание!
Слева ухает посланный из реактивного гранатомета подарок.
– Бункер 4 отрезан! Ребята не могут выбраться!
Гудит вертолет, орут его «ревуны», десантники начинают скользить по фалам с десяти метров. По ним бьют изо всех щелей, изо всех сохранившихся окон, изо всех оставшихся стволов. Трупы падают вниз и смешиваются с другими трупами. Камни красные от крови и мяса, но десантников это не останавливает. Вертолетов до черта! Второй, третий… Третий и четвертый сносят реактивными гранатометами, но есть еще пятый. И шестой. И…
