Вместе - Дэйв Эггерс
В первый момент пользователей возмутил такой обман, но они сменили гнев на милость, когда их заверили, что разговоры ни при каких обстоятельствах не записываются. Конечно, если бы устройство, которое человек покупает в основном для того, чтобы слушать музыку и узнавать о пробках, могло записывать все разговоры, ведущиеся в доме, это было бы вопиющее злоупотребление доверием. Это нарушало бы этические нормы. Так что все продолжали считать, что домашние помощники не могут ничего записывать, пока в один прекрасный день производители не признали, что на самом деле они записывают практически все разговоры пользователей с самого начала.
И снова начались оправдания. Когда вы раньше спрашивали, не записываются ли разговоры, говорили производители, мы не так поняли, что вы имели в виду. Мы думали, что речь идет о записи и прослушивании разговоров, а этого, конечно же, мы не допускаем. Ни за что. Да, мы записываем разговоры сотен миллионов пользователей, но ни один человек никогда их не слушал. Разговоры дома между членами семьи конфиденциальны и священны! – говорили они. Мы записываем их только ради совершенствования нашего программного обеспечения, для оптимизации сервисов, чтобы лучше обслуживать вас, потребителей.
И тогда потребители, которые уже после серии откровений насторожились и вознегодовали, стали смотреть на свои устройства с сомнением, гадая, стоит ли оно того. С одной стороны, их семейные разговоры записывает и хранит для неясного употребления богатейшая частная компания, которая уже не раз вторгалась в частную жизнь. С другой стороны, с помощью колонки можно узнать погоду, не глядя в окно.
Ладно, в конце концов решили пользователи. Можете продолжать записывать все, что мы говорим, но – но! – если мы когда-нибудь узнаем, что нас слушают живые люди, это будет уже чересчур.
Да ни за что! – били себя в грудь производители, оскорбленные таким подозрением. Ведь мы с самого начала были открыты и прозрачны! Разве мы уже не признались – после того, как нас поймали, – что наши умные колонки включаются и выключаются по собственной воле? И разве мы не подтвердили, когда нас схватили за руку, что можем слышать и записывать все, что хотим и когда захотим, в частных домах миллионов пользователей? И разве мы не признались, когда вы и так об этом догадались, что записываем абсолютно все частные разговоры абсолютно всех пользователей?
После всей этой открытости и честности, сказали они, нам больно даже думать, что от нас ждут новой подлянки. Никаких больше подлянок! – поклялись они.
Когда стало известно, что на самом деле 10 000 сотрудников прослушивают, расшифровывают и анализируют частные разговоры, записанные умными колонками, производители были удивлены, что люди снова стали возмущаться. Да, сказали они, мы все это время записывали и прослушивали ваши разговоры, но никто из этих 10 000 сотрудников не знает ваших имен, так почему вас волнует, что мы записываем все ваши частные разговоры и что мы можем нажать пару кнопок и деанонимизировать их в какой угодно момент? Да любую базу данных можно взломать, любой хакер может получить к ним доступ, так из-за чего, спросили производители, вы так заводитесь?
Но на самом деле никто особо и не заводился. Законодатели молчали, правоохранители не шевелились, а продажи росли.
Так что когда “Вместе” поглотила “Джунгли” и создала умную колонку нового поколения, никто уже не обещал и не ожидал конфиденциальности. Но колонке было нужно новое имя. На протяжении десяти лет, пока помощники звались именами типа Алекса, Сири или Бобо, люди, которых звали так же, жаловались и даже обращались в суд. Поэтому “Вместе” предложила назвать устройство “Внемли”.
***
Когда Дилейни в очередной раз накрыла тень аэростата, рядом с ней появилась женщина лет тридцати. Дилейни бросились в глаза ее блестящие, практически светящиеся ярко-синие тени для век. Когда она моргала, казалось, что огромная бабочка хлопает крыльями.
– Дилейни, – сказала женщина, глянув на наручный экран.
– Да, это я, – кивнула Дилейни.
– Карина. – Она приложила ладонь к груди. – Сегодня я буду твоим проводником.
На ней была свободная блузка в стиле бохо и черные легинсы – самый скромный наряд, который Дилейни видела за долгое время. Карина с трудом сохраняла равновесие на высоченных каблуках, а непомерной величины золотые сережки отчаянно раскачивались при каждом ее шаге.
– Позже я покажу тебе нашу игровую зону, – сказала она, ведя Дилейни за собой вглубь здания. – Но сейчас у нас возникла неожиданная возможность, которая может тебя заинтересовать. Понимаю, что это слишком внезапно, но сегодня у нас общее собрание отдела, где обсуждается одна очень занятная тема. Твое соглашение позволяет тебе присутствовать. Но если не хочешь, можешь отдохнуть часик, пока все не закончится.
Дилейни постаралась не проявить чрезмерной заинтересованности и изобразила некоторое безразличие, сказав, что присоединилась бы, если никто не против.
В центре зала стоял большой стол в форме растекшейся амебы. Двадцать два “совместных” расположились в ее выпуклостях и вогнутостях, а с экранов смотрели аватарки семерых “изолянтов” – мультяшные герои первой половины двадцатого века, на которых уже истекли авторские права. Дилейни показалось, что из всех отделов, где она уже успела побывать, сотрудники “Внемли” в наибольшей степени соответствуют образу “совместных” в ее представлении. Лица у всех сосредоточенные и строгие, одежда и прически более-менее консервативные. Она предположила, что большинство из них попали сюда из “Джунглей” в результате слияния. Дверь у нее за спиной открылась и закрылась, и она услышала знакомый голос:
– Добрый день.
Это был Стентон. Он быстро прошел мимо Дилейни и занял место в “голове” амебы. За ним следовала женщина в желтом, невероятно узком деловом костюме, которая села рядом. Костюм ее настолько выбивался из общей картины, что в комнате как будто изменилась атмосфера. С другой стороны от Стентона сел крупный усатый мужчина лет пятидесяти в рубашке поло. Стентон представил женщину как юриста, специализирующегося на законах об аудионаблюдении, мужчина оказался бывшим шефом полиции Майами, который усмирял беспорядки во время второй пандемии.
– Я надеюсь, что в течение следующего часа мы выясним, что у нас есть и что мы можем найти, – сказал Стентон.
Дилейни мало что слышала о возвращении Стентона в компанию, но вот он здесь и спокойно председательствует на собрании отдела. Прячась за Кариной и большой вазой с лаймами на столе, Дилейни могла наблюдать за эффектом, который его присутствие оказывало на сотрудников. Почти никто не решался встретиться со Стентоном взглядом. И было
