Мой муж - Светла Литвин
— Попробуем, доедем до бабушки с дедушкой, — сказала синеглазому сыну, поправив шапочку.
В этой коляске мы ещё на такие расстояния не ездили. То ещё испытание, учитывая, что большая часть пути состояла из ухабов и колдобин. Хорошие амортизаторы справлялись на ура, колёса подпрыгивали, а сама люлька плавно покачивалась. Сын почти сразу заснул, мы и на соседнюю улицу выехать не успели. Только по дороге к родителям я позвонила маме и быстро, чтобы не занимать телефон, предупредила, что загляну. Она пожурила за то, что я без предупреждения, и не стала отвлекаться на разговор, срочно готовя к моему приходу угощения.
Вся ситуация с Ховошнянской ещё больше сплотила наши семьи. Муж привлёк Борю с отцом к работе на ферме. Подстраховался, опасаясь реального срока, хотя даже адвокат не уверен был, что дадут хотя бы условный.
Через мою украденную машину нашли подельников Александры и оба дали показания. Оказалось, что главной целью было убить Исаева и спалить дом. Даже грабить не собирались, кража машины была спонтанной. Просто должны были всё уничтожить, отомстить мне за то, что пошла не по их с Костей указке.
Слава богу, при всей нелюбви к моему мужу, в посёлке никто ничего не перевирал. Сплетни были честные, если их можно было так назвать. Поддерживали нашу семью, как истинно пострадавшую.
Конечно, родители Саши не унимались, ещё следствие шло, даже не осудили тех двух подельников за кражу автомобиля, как тётя Катя с дядей Димой подали на моего мужа в суд иск о компенсации морального вреда. Жизнь дочери оценили в пять миллионов рублей.
Удивительным для меня было то, что мой муж не стал этот беспредел оспаривать или как-то бороться за сумму компенсации. Без разговоров продал приличную часть элитного поголовья конематок и выплатил эти деньжищи.
Теперь дом Хвошнянских пустовал, они его даже не продали. Просто бросили, убегая от позора и осуждения. Не удосужились окна ставнями заколотить и собаку с цепи спустить, чтобы та не сдохла от голода. Это пришлось делать моему отцу. Из соображений безопасности, конечно. Чтобы в дом по соседству никто не залез и не устроил пожар, да и собаку было жалко. Живая душа и не виновата, что сволочам досталась.
Мной было проделано больше чем полпути в сторону родительского дома, когда позади догнали две местные девицы тоже с колясками. Имён я их не знала, но точно местные были. Постарше меня. Примелькались ещё в школе. Обступили меня по краям, словно в плен взяли, даже жутко стало. Я вся задрожала.
— Привет! — поздоровалась бойко девушка, что шла и катила коляску по мою правую руку.
Малыш у неё был старше Игоря где-то на полгода, сидел в коляске и грыз большую баранку, щедро посыпая куртку крошками.
— Здравствуйте, — поздоровалась официально, похолодев внутри.
Всё теперь меня пугало, вызывало подозрение и даже дамочки с колясками и детьми казались угрожающими. Меня откровенно начало колбасить от их вторжения в моё личное пространство.
— Я Лена Кочеткова, с Комсомольского переулка, — представилась бойкая девица, — А эта Ира Баринова, её муж у вас наладчиком на птицефабрике трудится, — представила подругу, что катила спящую девочку двухлетку в летней коляске с плохими колёсами.
— Угу, — буркнула я, не понимая, чего от меня хотят.
— Да ты не шугайся так, — подала голос молчавшая Ира.
Приятный такой, напомнил мамин и я немного успокоилась. Меня по-прежнему всю трясло, руки дрожали, сердце бешено колотилось, хоть и поняла, что девушки-мамочки угрозы не представляют.
— Да я не... — хотела промямлить оправдание, но бойкая Лена перебила.
— Мы тебя в свою компанию пригласить хотели, а то говорят сидишь целыми днями за забором, — сообщила она.
— Так и свихнуться недолго, — поддакнула ей Ира, я же между ними и слова вставить не могла.
— Да. Так вот, там за школой детскую площадку построили, ты, наверное, не видела ещё, вон кроха какой. Мы там гуляем с детками. Приезжай, пока сын маленький просто с нами пообщаешься, потом подрастёт и с детками дружить будет. Всё лучше, чем одной дома сидеть, там у вас же даже и соседей нет, — заметила Лена, не очень приятно для меня.
— Спасибо за приглашение, — поблагодарила их, не думая, что приму его.
— Давай телефонами обменяемся, — предложила Ира.
Она остановилась, достала из кармана куртки мобильный и посмотрела на меня в ожидании номера. Я сомневалась, но недолго. Сдалась и назвала свой номер телефона, записала и её. Не шугаться же мне вечно людей, заранее подозревая их в чёрт-те чём. Да и сыну вскоре будет необходимо общение со сверстниками.
Мама с порога встретила вопросом:
— Ну как? — всех волновало, что решит суд, все переживали и мама особенно.
Она чувствовала свою вину за случившееся. Винила себя, что не так воспитала Костю. Все мои попытку убедить её что это не так были тщетны, и я просто смирилась.
— Не знаю мам, не звонил ещё. Да и по времени рано, всё только началось.
— Ой, — тяжело вздохнула мама, — Ладно, давай с коляской помогу.
Дома у родителей было тепло, уютно. Сейчас для меня то, что нужно, а простор дома мужа навевал тоску своей частой пустотой. Можно было бы сказать, что я зажралась, но это было не так. Когда все были дома, в нём так тоскливо не было. Прямо богатые тоже плачут.
Мало места плохо, много места тоже плохо.
Пока я придавалась своим лирическим мыслям, мама богато накрыла на стол и распаковала проснувшегося Игорька, сюсюкала с ним на руках, сев за стол напротив меня.
— Ешь давай! — окликнула меня мама, — Осунулась вон вся, чего изводишь себя? Молоко хоть не пропало и то слава богу. У меня с Борькой в момент перегорело, перенервничала, когда Костя с сарайки упал, — снова рассказала она.
Эту историю я слушала уже раз в пятый за последние четыре месяца. Мама всё переживала, что у меня молоко пропадёт, но, к счастью, даже кризисов не было.
— Вот он тогда и отшиб себе мозги, а ты всё на себя наговариваешь, — протянула я.
