Девятый - Сергей Лукьяненко
Он исчез, а вместе с его исчезновением ушла и земная сила тяжести. Стало полегче.
— Это… что… такое сейчас было? — воскликнул Эрих. — Издевается?
— Он дал нам благодать, — тихо сказала Анна. Она водила руками по телу, словно благодать была целебным кремом, который следовало немедленно размазать. — Так легко!
— Да плевать, что легко, наговорил загадок и ушёл! — возмущенно сказал Эрих. — Навонял тут…
— Это запах лилий, мне нравится! — возмутилась Анна.
— И смылся! Хоть бы эту… свою… вылечил! Тоже мне…
— Замолчи! — одёрнула его Анна и Эрих опомнился, замолчал.
Я невольно посмотрел на Элю — быть может и ей досталось благодати? И она сейчас очнётся?
Но Эля лежала, как и раньше.
— Почему он назвал её пятой? — спросил я.
— Пята — это опорный камень, — пробормотал Эрих. Он был красный, потный и, кажется, испуганный. — Не пятка, а пята. Главный фрагмент, который всё держит вместе, понимаешь? Типа как краеугольный камень. Она не Иоэль, но без неё серафима не существует.
— Ребята… — неожиданно произнесла Хелен. И не на своём старомодном английском, а на нашей смеси языков. — А я ведь вас знаю, да? Мы… мы летали вместе.
Мы встрепенулись.
— Благодать исцеляет! — радостно воскликнула Анна. Схватила Хелен за плечи, встряхнула. — Давай, давай, вспоминай!
Увы, чудо если и случилось, то какое-то неполноценное, вроде самого визита Кассиэля. Хелен теперь точно уверилась, что мы «давно-давно знакомы» и даже полагала, что мы родственники. Но всё это наложилось на её сказочное восприятие мира и, кажется, она считала нас всех заколдованными детьми, побывавшими вместе с ней не то на острове Питера Пэна, не то в холме фей.
— А ведь он мог бы Хелен полностью исцелить, — мстительно сказал Эрих. — И серафиму свою тоже! Ему это — как…
— Эрих! — снова воскликнула Анна.
Да что вообще происходит? Кассиэль, конечно, странный. Но ангелы все странные. Почему Эрих на него так завёлся?
— Что Эрих? — бывший командир первого крыла сжал кулачки. — Надоело!
— Пошли в столовую, — сказала Анна. Взяла за руки Хелен и Борю. — Пусть перебесится.
И они действительно ушли. Хелен послушно, а Боря — так с энтузиазмом. Обретя собственное тело мой альтер полюбил есть.
Мы с Эрихом остались наедине с лежащей в коме Элей.
— Что ты завёлся? — спросил я. — Ангелы все такие, особенно из высших чинов. Этот хоть разговаривал!
— Разговаривал? Сказал, что Эля умрёт через два дня — и смылся! Он мог её спасти, он же сам сказал! И Хелен вылечить, и Элю исцелить. Но нет — прикрылся свободой воли и ушёл. Захотел бы, так наоборот, сослался бы на волю Господа и спас. Они всегда правы, понимаешь? Очень удобно!
— Но он пришёл…
— Зачем? Помочь нам? Нет! Спасти серафима? Нет! Кассиэль пришёл убедиться, что она умирает!
Эрих вдруг толкнул меня в грудь.
— Или на тебя посмотреть. Мы для него как пустое место, его только ты интересовал.
Я неохотно кивнул. Мне тоже так показалось. Я спросил:
— Кто он, ты знаешь? Средний чин?
— Вообще-то Кассиэль переводится как «престол Бога», — Эрих ухмыльнулся. — Вот только он не престол. В известных списках его нет, он в стороне от всех.
По ангелологии и криптотеологии у Эриха всегда были хорошие оценки. Поэтому я спросил прямо:
— И в какой стороне?
Эрих опять ухмыльнулся.
— Вроде как персонально контролирует систему Сатурна. А еще — ангел мщения. Такой вот ангельский… чекист.
Он заметил моё удивление и пояснил:
— Спецагент. Понимаешь? Твоя Эля…
— Не моя, — быстро сказал я.
— Да не тренди. Твоя Эля может быть пятой серафима Иоэля, каким-то центром его силы, генералом если угодно. Вот только спецслужбы частенько генералов винтили, и у вас, и у нас.
— Нет никаких «вас» и «нас».
— Были. Ты же всё понимаешь, да? Так вот, Святик, не знаю уж причину, но твоя Эля в большой немилости у своих же. Просто грохнуть её они не могут, но надеются, что умрёт.
— Не моя, — устало повторил я. — Да что ты несёшь, Эрих? Да, мы клоны мёртвых пилотов. Расходный материал. А она — пята серафима.
— Ты её любишь, — спокойно сказал Эрих.
— Нельзя любить… явление природы, — сказал я. — А если она ангел, то тем более.
— Тогда поцелуй Анну.
— Да пошёл ты!
— А что так? Мы взрослые люди, Святослав. Свежая тушка — поцелую не помеха. Подойди, скажи, что любишь и поцелуй. Она только этого и ждёт.
Теперь уже я толкнул Эриха в грудь — ещё не удар, но уже не дружеский толчок.
— Отвали! Анна мне друг! И мы в дитячестве!
— И что с того? Кому и когда это мешало? Как умирать, так взрослые, а как трахаться — так дитячество?
Размахнувшись, я попытался ударить Эриха по лицу. Но тот ждал и увернулся. Хрипло рассмеялся.
— Ты запал на Элю. Даже не спорь!
Я кинулся на Эриха, но он вцепился мне в руки, я в него, и мы принялись толкаться на месте. Я пытался ударить его головой или ногами, но в слабом притяжении Титана это очень трудно.
Нас никогда не учили драться. Пилотам не нужны навыки рукопашного боя, а во время учёбы и службы у нас не было времени на такие глупости. Так что мы рычали, мычали, пихались локтями и коленями, мотаясь по всей комнатке, будто двое примерных детишек, дерущихся первый раз в жизни.
— Святослав, остынь уже, — сказал наконец Эрих.
— Извинись!
— Прости пожалуйста, — тяжело дыша ответил Эрих. — Я ведь не для того, чтобы тебя обидеть.
Я остановился и отпустил его.
— Хочу, чтобы ты понял всё для себя, — произнёс Эрих. — Пока в себе не разберешься, не поймешь, что делать!
— И что делать?
— Знал бы — сказал.
Он отряхнул форму, пожал плечами и пошёл к двери. Я молча вышел вслед за ним и закрыл дверь. Сказал:
— Всё равно ты козлина.
— Я слишком рано понял, что к чему, только и всего, — ответил Эрих, стоя ко мне спиной.
— Рано это когда?
— Лет в семь.
Он пошёл в свою комнату. А я постоял и отправился к себе.
Глава 3
Мы с Борисом вернулись в свою комнату в начале третьего ночи. Рваный график для пилота — норма, можно было и уснуть, и решить, что утро уже началось. Я лёг на кровать, а Боря устроился на маленькой кушетке, которую для него принесли из клонарни. Вот он точно не собирался спать, уткнулся в планшет и принялся играть. Вооруженный мечом воин бегал по лесу, временами
