Виктор Точинов - Рай Сатаны
В роли сыщика Мангуст облажался по полной программе. Допускал ведь вариант, что «змеей» окажется кто-то из бойцов Хасана, но не стал их отрабатывать…
– Думал, что Хасан лучше отбирает людей, – вслух признал я свою оплошность. – Думал, среди них нет предателей и трусов, стреляющих в спину.
Джафар к тому времени опустился на камни рядом со мной, – осторожно, явно опасаясь удара связанными ногами. Уложил меня поудобнее, приподняв голову. Надо думать, для того, чтобы я мог в деталях разглядеть все затеянные им процедуры… Потянул за мой ворот, не иначе как собираясь для начала разрезать одежду. Но остановился, ненадолго задумался. И изрек:
– Хорошо. Ты будэш знат, зачэм умыраэш. Шэст лэта назад в Карпатах ты убыл мнэ брата. Не родного, кровного. Вспомныш, как звалы – умрош бысрээ.
Он сделал паузу, словно и впрямь ждал, что я начну вспоминать имена убитых мною людей. Не дождался и вновь взялся за ворот. Посоветовал:
– Ты крычы. Сылно громко крычы. Мэншэ болно будэт.
И будто в ответ на его слова раздался громкий звук. Но отнюдь не крик. Джафар повернулся вполоборота, в глаза ему я взглянуть сейчас не мог, но хорошо разглядел отвисшую челюсть. Немудрено – теперь я мог видеть, чем он связал мои ноги. Причальным канатом, срезанным с лодки, не больше и не меньше. Канат мог выдержать подвешенного слона, держащего под мышками пару стегоцефалов пермского периода. Мог, но только что лопнул с громким звуком.
Длилась немая сцена очень недолго, долю секунды. Затем ноги мои разошлись и снова сошлись, – и Джафар оказался схвачен, сжат ими поперек груди. Приема такого нет, наверное, ни в одной школе единоборств… Какой толк изобретать приемы, которые нормальный человек провести не сумеет.
Ребра трещали. Джафар хрипел. Кровь хлынула у него изо рта.
Но все же он доказал, что Хасан подбирал крепких парней, бьющихся до конца. Его руки были притиснуты, придавлены к телу, – сумел-таки изогнуть сустав и всадил нож мне в бедро. Вернее, попытался всадить. Лезвие скрежетнуло о металл и остановилось. Я усилил хватку, нож звякнул о камни, голова Джафара бессильно повисла…
Ну, вот и всё… Я с трудом, неловко поднялся на ноги. Голова трещала, голова раскалывалась на куски, и каждый кусок продолжал нестерпимо болеть… Но боль медленно, постепенно стихала. Если не делать резких движений, возможно, и дойдет до терпимого уровня.
Снять наручники оказалось труднее, чем разорвать канат. Будь правая рука прикована ими, например, к батарее – порвал бы одним движением. Не наручники, так батарею. А так, скорее всего, сломаю себе левую руку…
Биомеханическая кисть руки хоть и выглядела в точности как самая обычная, но имела больше степеней свободы. Я сжал ее, чуть ли не свернув в трубочку, попытался протащить сквозь браслет. Вроде пошла… нет, все-таки застряла… ну тогда вот так… Я изо всех сил попытался растопырить пальцы. Крепкий сплав, однако…
Порвать браслет не удалось, у любых чудес, даже биомеханических, есть свои пределы. Не выдержала какая-то деталь внутри замка – короткий скрежет, и рука почувствовала свободу.
– Ты мог бы выступать в цирке с трюками в стиле Гудини, – послышался знакомый голос.
Я очень медленно обернулся, опасаясь расплескать болезненное содержимое своей многострадальной башки. В круг, очерченный стеной тумана, вплывал смутный призрак моей супруги.
– Могла бы и помочь, – сказал я, когда призрак окончательно материализовался.
– Когда я подошла, ты сам справился… И вообще, женщинам нравятся самостоятельные мужчины. Что у тебя с затылком?
– Бандитская пуля, – лаконично ответил я, на длинные фразы меня не хватало. – А что с твоим плечом?
Ее правый рукав был разрезан, и на правом плече и части предплечья белел сквозь разрез кокон самонакладывающегося бинта. А в левой руке Лайза сжимала свою неразлучную камеру. Профессионалка…
– Аналогично… Пустяк, по мягким тканям чиркнула.
– Стрелял Джафар?
– Нет, Лануа.
– Скажи, он…
– Подожди, – оборвала меня Лайза. – Давай ты задашь свои вопросы чуть позже. А пока я займусь твоей головой. Видел бы ты себя со стороны… В лодке есть аптечка.
Аптечка и в самом деле нашлась, и благоверная тут же пустила ее в ход. Вкатила обезболивающего, затем стала превращать меня в подобие египетской мумии, начав с головы. А я, едва боль утихла, вернулся к нашим баранам:
– Мне неудобно спрашивать о таком любимую женщину, к тому же раненую, но все-таки позволю себе бестактный вопрос: не ты ли случайно застрелила Лануа?
– Я, – не моргнув глазом, подтвердила любимая и раненая женщина. – Стыдно признаваться в таком любимому мужчине, но я признаюсь: застрелила и не случайно. Вполне осознанно. Но, в качестве смягчающего обстоятельства, прошу высокий суд учесть, что он нажал на спуск первым.
– Ты отлично стреляешь, – вздохнул я.
– Ну вот, наконец-то дождалась искреннего комплимента…
– Лучше бы ты стреляла не так метко… Мне о многом хотелось расспросить этого господина.
– Можешь расспросить меня.
– В смысле?
– Так ты еще не догадался, что Стальная Маска – это я? Не дергай головой, бинт криво ляжет.
Перед ним раскинулась огромная долина, края которой чуть поднимались по отношению к ее центру. А в центре раскинулась аль-Масджид аль-Харам, Запретная Мечеть.
Ошибиться было невозможно: огромное пустое пространство, посреди которого возвышалась Кааба, лишь шелковый кисуах почему-то не черного, а снежно-белого цвета.
И горделиво высились девять минаретов, ни одна мечеть в мире не имеет их столько, лишь эта, самая священная для любого мусульманина…
А чуть дальше сверкали стеклами башни Абража аль-Баита.
Багиров не удивился. Ничуть. Все правильно. Так и должно быть.
И не в тумане тут дело, туман – это порождение шайтана, может увести человека в любую даль, за тысячи километров от дома, в самые гнусные и мерзопакостные места…
Но только не сюда.
Он выбрал свою дорогу, и прошел ее, и спустился в Ад, и выбрался из него… Он сражался с трехглазым демоном и победил. Он заслужил.
Где-то в глубине души слабо пискнул скептик и маловер: может быть, все это мираж, какой-то оптический эффект?
Багиров крепко зажмурился, затем сильно потер глаза. Мечеть Аль-Харам осталась на месте.
Но зачем мучить себя сомнениями, если можно подойти и посмотреть?
Он расстегнул ремень, кобура с «дыроделом» упала под ноги. За ней последовал нож в ножнах. С оружием Багиров расстался без колебаний, никто не входит в Святой Город вооруженным. И не спеша направился в сторону ближайших домов – белоснежных строений, как будто сошедших со страниц «Тысячи и одной ночи».
Он не торопился, но дома приближались с удивительной быстротой, словно каждый шаг переносил его на десяток метров. Когда из-под ног исчезли камень и лед, Баг не понял и не заметил. Но сейчас он шагал по обочине асфальтового шоссе.
В каком-то маленьком и дальнем уголке сознания еще жило убеждение: такого не может быть, он на Таймыре, он просто сошел с ума и видит картинки, порожденные больным мозгом…
Баг нагнулся, осторожно коснулся асфальта. Осязание подтвердило: да, асфальт, твердый, горячий… Скептик и маловер посрамленно умолк.
– Добро пожаловать, Абдулла! – прозвучал за спиной голос, низкий и звучный.
Багиров резко обернулся.
Только что рядом никого не было, он мог поклясться. И он не слышал никаких шагов. Тем не менее сейчас перед ним стоял высокий, статный человек в белой джалабии, и это была не та профанация, что выдают за традиционные мусульманские одежды модельеры в странах Исламского Союза.
Лицо человека казалось смутно знакомым. Баг попытался вспомнить, где и у кого он видел эту черную бороду с благородной проседью, этот глубокий и внимательный взгляд черных глаз. Казалось, еще чуть-чуть, и имя сорвется с языка, и они радостно обнимутся со старым знакомцем… Но нет, не смог, не вспомнил.
– Добро пожаловать домой, Абдулла, – вновь заговорил знакомый незнакомец. – Домой, в Макку ал-Мукарраму.
Багиров сглотнул комок в горле. Значит, все правда… Не бывает миражей, беседующих с путниками, и никакому порождению шайтана не выговорить имя Святого Города – оно застрянет у него на губах и разорвет гортань в клочья… Скептик и маловер в душе Багирова тихо и безболезненно скончался.
– Мир вашему дому, – с трудом произнес сержант.
Отчего и почему они беседуют с жителем Мекки по-русски, он даже не задумался.
– Как ты могла?! Жена моя и мать моих детей… в будущем, надеюсь… и вдруг шпионка!
– Дорогой, ты не мог бы коротко, навскидку, перечислить секретные объекты России, за которыми я шпионила здесь, на Таймыре? Если список окажется слишком коротким, можешь добавить в него совершенные теракты и диверсии. И завербованных российских граждан.
– Так дела не делаются… Твое начальство могло бы договориться с моим, если их интересы действительно совпадают. И мы бы работали тандемом на вполне законных основаниях.