Александр Щёголев - Свободный Охотник
В общем, никаких разумных объяснений происшедшему не существовало. Но добила меня его сумка. Нет, не перечень вещей, которые он в ней носил (хотя, экипировка у него оказалась — ого-го!), а всего лишь один из предметов. Выпускной фотоальбом. До боли знакомая книжица, ибо это был МОЙ ФОТОАЛЬБОМ. Сначала я даже подумал, что парень умудрился стащить его у меня из дому, но быстро понял — альбом чужой, просто точно такой же. Я листал его, испытывая странные чувства. Вспоминал лица сокурсников, с которыми мы учились в одной группе института, вспоминал лица преподавателей. А в том месте, где должна была быть моя карточка, не обнаружилось ничего. Засохшие остатки клея, да грязные куски не до конца отодранной бумаги. И еще сохранилась моя фамилия. Смотреть на это безобразие было противно. Но кому и зачем понадобилось расправляться с моим портретом? Недолгое размышление дало результат. Выпускной альбом, конечно, парень позаимствовал у своей озлобленной на весь мир мамаши, а та, очевидно — у подруги. Вот она, эта самая подруга, ехидно смотрит с одной из фотографий. Их трогательная дружба не закончилась, когда будущая мать моего сына ушла с факультета, и, скорее всего, эта дружба продолжается по сей день. Сидели тетки на кухне, перемывали косточки прошлым и нынешним знакомым, клеймили мужиков то «котами», то «четырехпалыми», а ребенок, не замечаемый взрослыми, играл во что-нибудь и тихонько слушал…
Получается, он знал фамилию своего настоящего отца! Трудно было не догадаться обо всем, найдя у матери подобный фотодокумент, с зияющим провалом вместо одного из мужских лиц. Он ТОЧНО ЗНАЛ, когда уходил от меня в пятницу. Ему достаточно было расспросить мою дочь, чтобы удостовериться — именно это понимание, если честно, меня и добило.
Не понравился ему, значит, такой папа. Не подошел, разочаровал. Едва встретившись, он тут же отправляется к ближайшему компьютеру — поиграть, поразвлечься. Не укладывалось все это у меня в голове, наполняло рот поганой желчью…
С другой стороны, моя дочь — она ведь сестра ему! Как же я сразу не догадался, не заметил столь очевидного факта? Малыш так ждал, так хотел сестру. Клятву дал, что не притронется к компьютеру, пока его мечта не исполнится. Два месяца воздерживался. Это срок, я же понимаю, я тоже как-никак мужчина. И вот — клятва перестала действовать. Появившаяся нежданно-негаданно сестра подарила ему свободу, так зачем молодому человеку был нужен в этой ситуации отец? Подождет отец день-другой, никуда не денется… Я даже засмеялся, напугав стоявшую рядом учительницу. Найденное объяснение вернуло мне жизнь.
Действительно ли он хотел лишь поиграть да поразвлечься? Некоторые подробности его пребывания в компьютерном классе заставляют в этом усомниться. Почему в таком случае наш герой не отправился домой, к своему боевому «Диджи»? Почему не пошел к друзьям, таким же юным программистам? Или нет у него друзей? Наверное, нетерпение жгло его руки, убыстряло пульс, делало способным на все. Ближайший компьютер был здесь, в этой школе… Вот наглец, подумал я с удовольствием. Пока в ночь пятницы я восстанавливал в здании электричество, он, оказывается, был уже в компьютерном классе. Обесточил школу моим же испорченным предохранителем, который я поленился выбросить. Заранее распространил слух о своей поездке в Москву, чтобы его не искали — значит, ехал ко мне с уверенностью, что задержится, останется на неопределенный срок… До чего же предусмотрительный у меня сын, думал я с гордостью.
Однако главные вопросы, увы, так и остались без ответов. Ответы нашли меня позже, гораздо позже…
Прибежала дочь — с новостью, что пациент наконец проснулся. Потащила меня на первый этаж: «Скорей, папа, он там смеется!» Паршивка удрала с очередного урока и, пока я разбирался с последствиями утренних событий, торчала возле медпункта — вроде как дежурила. Отругать бы ее, однако времени на это не было.
— Чего-чего он там делает? — спросил я уже на ходу.
— Ржет, как лошадь, — уточнила дочь со свойственной ей четкостью формулировок. — Смотри, что он мне подарил, — и сунулась в портфель.
Вытащила дискету. Продемонстрировала, откровенно хвастаясь.
— Это подарок? — удивился я. — Когда он успел?
— Сразу, как проснулся.
— И что там записано?
— Не знаю, — дернула она плечиками. — А какая разница?
Разницы, возможно, не было никакой, было просто странно. Человек, едва вернувшись в нашу реальность, преподносит своей сестре дискету. Неестественный, прямо скажем, подарок, ненормальный.
Или, наоборот — единственно возможный?
Мальчик сидел на топчане. Он слушал радио и при этом веселился — неудержимо, в голос, не стесняясь присутствия медсестры. Я бросился к нему, я хотел спросить: как ты себя чувствуешь, что с тобой стряслось, зачем ты забрался в школу? У меня накопилось множество вопросов, но он поднял палец и зашипел «Тс-с!» Радиоточка здесь работала всегда, утром и вечером, днем и ночью, это был фон, на который никто и никогда не обращал внимания. Он обратил. Он слушал предельно внимательно, целиком отдавшись горячей речи комментатора.
— Когда мальчик проснулся? — побеспокоил я тогда медсестру.
— Как только началась передача, — равнодушно откликнулась она.
— Он что-нибудь сказал?
— Нет, ничего. Разве что попросил позвать девочку из коридора.
— Как он узнал, что моя дочь в коридоре?
На этот вопрос ответа не было.
А в информационном выпуске (посвященном новостям науки и техники) речь шла о самой последней компьютерной диверсии, осуществленной неизвестным хулиганом-хакером. В минувшие выходные объявился новый вирус, который уничтожал десятичные числа, записывая вместо них специально пересчитанные восьмеричные эквиваленты. Не в программах, разумеется (в них нечего пересчитывать, поскольку программы — это и так одни лишь двоичные коды), а в текстах, в разнообразных документах, в базах данных. Повсюду, тотально. Менял форматы чисел с фанатичной, с безжалостной целеустремленностью. Масштабы и содержание диверсии впечатляли, весь мир только об этом и говорил. Вирус стремительно распространялся, вызвав настоящую эпидемию, захватывая объект за объектом. Путаница и хаос, надо полагать, были колоссальными. Чтобы вернуть информацию к прежнему виду, требовалась долгая и кропотливая работа огромного числа людей, которая вполне могла оказаться бесполезной.
Сложность ситуации заключалась в том, что вирус был действительно новый — совершенно нового типа. Вирусологи беспомощно разводили руками. Эта хулиганская программа так хитро взаимодействовала с системами ввода-вывода и системами прерываний, что ее деятельность была невидима для существующих эвристических алгоритмов предварительного обнаружения вирусов. Мало того, она гуляла в виде осмысленных текстовых файлов, и таким образом могла попасть в любой тип компьютера (их много, этих типов), а уже там — неведомым, просто мистическим образом текст превращался в программу. (По радио так и сказали — «мистическим».) Это свойство тянуло на крупное изобретение, на престижную научную премию. Уже изученные программные вирусы отлавливаются по «сигнатурам», то есть по присущим только им наборам символов, однако в данном случае до этого этапа было далеко. Иначе говоря, остановить эпидемию непросто.
Кто-то придумал неуловимой заразе название: «Крысиный хвост» — за способность проникать в любую щель, показывая преследователям только цепочку пересчитанных кодов. И это название, похоже, успело стать устойчивым термином, судя по той непринужденности, с которой комментатор его выговаривал.
Расследование дало такие результаты: вирус первоначально был запущен в сеть GLOBAL SOFT. В первой «тихой» фазе (размножение и внедрение) он распространялся обычным образом — через одну из сетевых игр, популярную варио-сюжетную структуру «Cyber-fantasy», благополучно существующую уже много лет. Именно этим объяснялась скорость и масштабы заражения. Разумеется, сетевые игры находятся под жесточайшим контролем, но ведь вирус попался особый, обладающий уникальными свойствами, вот почему его вовремя не распознали, не поймали, не задавили.
Каждый игрок, из числа разбросанных по миру фанатов, сражается в игровом пространстве «Кибер-фэнтези» с помощью собственных персонажей. И были выявлены два персонажа, которые, собственно, и притащили за собой «крысиные хвосты». Ими оказались мертвые подпрограммы, лишенные блоков управления и блоков внешности — то есть вычислить и поймать их хозяев не представлялось возможным. Персонажи обозначались нелепыми именами «Она» и «Я», а прятавшийся в них когда-то вирус самоуничтожился, когда первая фаза диверсии закончилась. Было также совершенно очевидно, что полные версии этих персонажей продолжают бродить где-то в игровой среде, снабженные новыми именами, а «крысиные хвосты» позволяют им до поры до времени оставаться невидимыми и неуловимыми…
