Сборник - Космические оборотни
Когда Майлин скрылась из виду, Малик прошел вдоль клеток, открывая дверцы, чтобы их обитатели могли входить и выходить по желанию. Некоторые еще спали, свернувшись меховыми шарами, другие моргали, просыпаясь. Вышли немногие. Симла толкнула дверцу плечом и бросилась ко мне, пронзительно визжа в знак приветствия, ее шершавый язык уже готовился ласково облизать меня, но Малик опустил руку на ее голову. Она сразу же посмотрела на него, припала к земле, взглянула направо и налево и исчезла в кустах.
– Что это? - спросил я Тэсса.
– Майлин говорила, что на холмах люди. Может, они и не собираются нападать на Осколда. Где-то бродят объявленные вне закона.
– Ты думаешь, они нападут?
– Чтобы выжить, нужна пища, а достать ее они могут только одним способом, то есть силой. У нас очень мало запасов, но отчаявшийся человек будет драться за каждую крошку.
– Животные…
– Некоторые вполне могут быть мясом для такого отряда. Других просто убьют, потому что люди, лишенные надежды, убивают ради убийства. Если придет беда, маленький народ может спастись бегством.
– А ты?
Он сделал приготовления, словно считал, что набег вот-вот произойдет.
На его поясе висел длинный нож, который у жителя Йиктора считался обычной частью одежды. Меча у него не было, но в лагере я видел боевой лук. Теперь он улыбался.
– Я хорошо знаю местность, лучше, чем те, кто может напасть на нас.
Как только наши часовые поднимут тревогу, налетчики найдут лагерь пустым.
Я догадался, что Симла была на страже.
– А ты, если хочешь… - продолжал Малик.
Почему бы и нет? Я бросился в кусты по примеру Симлы и пустил в ход нос, глаза и уши. Через несколько минут я оглянулся назад, на фургоны. Их было четыре - на одном, поменьше и полегче остальных, приехала Майлин. Три других Малик, видимо, привел из Ырджара. Но кто же правил ими? Ведь Малик был один, если не считать животных. Я задумался. Возможно, казы просто шли следом за тем фургоном, которым правил Малик.
Хотя клетки были вытащены из фургонов и расставлены вокруг костра, который все еще дымился, остальное имущество не было распаковано. Я смотрел, как Малик шел от фургона к фургону и делал что-то внутри каждого.
Возможно, он снова увязывал то, что можно было взять с собой. Я не мог понять, зачем Малик привез нас на эту опасную территорию. Я взбирался на холм, пока не нашел хорошо скрывающий меня кустарник. Хотя листья уже облетели, частая поросль, по-моему, хорошо маскировала меня. Отсюда я хорошо видел лагерь и местность вокруг него. Дороги к лагерю тут не было, только следы колес фургонов были все еще видны на увядшей траве и на земле, и вряд ли можно было скрыть их сейчас.
Малик скрылся в одном из фургонов, не было видно и животных, вышедших из своих клеток. Сцена выглядела спокойной, сонной, убаюканной ожиданием.
Утихающий ветерок донес до меня легкий запах. Я стал принюхиваться. Симла, видимо, скрывалась с южной стороны. На западе, надо думать, тоже были стражи.
Солнце плыло по безоблачному небу, играло совершенно по-летнему, хотя была уже середина осени.
Из фургона вышел Малик с коромыслом на плече, на крюках покачивались ведра. Он спустился к ручью. Мне отсюда не было видно ручья, я видел только вспыхивающие тут и там на воде солнечные блики. Затем громка залаяла Симла. Один раз.
Я выскочил из своего укрытия. Порыв ветра донес до меня предупреждение. Я прыгнул вниз, в густой кустарник, и пополз, хотя он жестоко кололся. Единственный военный клич Симлы - и больше ничего…
Ничего, только запах и звуки, которые человеческое ухо не могло бы услышать, но барск слышал их, как фанфары. Я выскользнул из кустов, пробрался ползком в лагерь и подлез под ближайший фургон.
Малик, шатаясь, поднимался по склону от ручья. Коромысло и ведра исчезли. Он спотыкался и скользил, одна его рука была прижата к груди, а другую он откинул, как бы пытаясь ухватиться за какую-то опору, но опоры не было.
Он упал на колени, дополз до клеток и медленно качнулся вперед. Между его лопаток дрожала от тяжелого дыхания стрела. Он попытался оттолкнуться от земли, но тщетно. Вскоре он затих.
Оставшиеся до сих пор в клетках животные, как по сигналу, выскочили и молча разбежались. Возможно, они и скрылись от человеческих глаз, но не от моих ушей и носа.
Я полз, хотя такой способ передвижения был трудноват для барска.
Кто-то поднимался с берега, пытаясь двигаться бесшумно, в чем, с моей точки зрения, мало преуспел.
Держась в тени фургона, я подбирался к костру. Малик не шевелился, но напавший на него был очень осторожен. Возможно, он не знал, что Тэсса был в лагере один, не считая животных. Я коснулся мозга Малика. Он был еще жив, но уже не осознал моего мысленного послания.
Я добрался до конца фургона. Здесь стояли клетки, но я не был уверен, что они достаточно высоки, чтобы укрыть меня. Может, мне лучше бежать открыто, изображая испуганное животное? Пока я раздумывал, слева от меня мелькнула рыжая полоса. Симла! Что она тут делает?
Она не остановилась возле Малика, а свернула к тому, кто был в разведке перед лагерем. Я вскочил и помчался за ней. Я еще не видел ее добычи, но услышал человеческий вопль и в следующий момент увидел яростную битву человека и венессы. Человек больше не кричал, а старался оттолкнуть ее зубастую пасть от своего горла.
Я прыгнул и рванул его, а Симла вцепилась ему в горло. В эти секунды я был больше барском, чем человеком, во мне кипела дикая ярость, которую, кажется, нельзя было потушить.
Раздался крик, что-то просвистело так близко от моего плеча, что меня как бы обожгло. Симла все еще терзала свою добычу. Я прыгнул второй раз и опрокинул ее на землю своим весом.
– Оставь! - послал я мысленный приказ. - Оставь! Беги!
Снова пролетела стрела. Запах крови распалял мою звериную ярость, но я боролся против этих эмоций.
– Оставь, беги!
Я разинул пасть, чтобы схватить Симлу, тогда она выпустила свою жертву, посмотрела на меня сверкающими красным блеском глазами и зарычала, как бы отгоняя меня от ее законной добычи.
– Беги! - я снова бросился на нее, и на этот раз она откатилась от мертвого тела. Она опять зарычала, но едва вскочила на ноги, как стрела вонзилась в землю в том месте, где она только что лежала. Симла злобно щелкнула зубами над дрожащей в земле стрелой и бросилась со мной вверх по холму.
Они продолжали стрелять, и я бежал зигзагами, надеясь, что Симла последует моему примеру. Мы прибежали в лагерь и оказались всего в нескольких футах от Малика, который лежал там же, где упал. Симла обнюхала его голову и жалобно завыла.
– Вперед! - настаивал я. Она обернулась, оскалила зубы, как бы собираясь броситься на меня. Затем красный свет в ее глазах погас, и она побежала со мной плечо к плечу между фургонами за пределы лагеря.
Я не имел представления, куда скрылись остальные животные, но улавливал их смешанный запах и подумал, что они пошли той же дорогой. Я даже не был уверен, сколько их и каких они пород.
– Наверх! - приказал я Симле. Она остановилась и оглянулась на лагерь. Ее обычно мягкий мех жестко топорщился на спине, голова опустилась между сгорбившимися плечами, когда она, рыча, морщила нос, виднелись окрашенные кровью клыки. Она сделала было шаг или два в обратном направлении, но затем снова повернулась и на дикой скорости повела меня в заросли.
Мы проделали немалый путь к вершине холма, пока, наконец, не остановились, измученные. Там мы легли и стали следить за лагерем. В нем были люди. Они пинали клетки, дверцы которых были открыты, тыкали мечами во внутренность фургонов, как бы выгоняя кого-то, кто там мог прятаться.
Из фургона Майлин выкинули ящики и разламывали их, доставая запас печенья и сушеного мяса. По нетерпению и жадности, с какими они пожирали эти запасы, было видно, что эти люди давно уже не видели пищи. Они оттащили тело Малика в сторону и затолкнули под фургон. Двое людей прошли вдоль линии казов, которые фыркали, рвались с привязи и лягали всех, кто приближался к ним.
Пустые клетки не давали людям покоя: они толкали их, переворачивали, трясли, будто не верили, что они пусты, и старались что-то вытрясти.
В разгромленный лагерь приехали еще трое. Один человек поддерживал другого в седле, а третий ехал сзади, прикрывая тыл. Теперь настала моя очередь зарычать: с тем, за кем так ухаживали, я встретился в пограничном форту. На лагерь напал отверженный отряд Озокана, и их вождь, видимо, недавно был крепко потрепан: его правая рука была привязана к груди, лицо было бледным и исхудалым. Это был жалкий призрак того самонадеянного князька, который пытался диктовать свои условия Свободным Торговцам.
Разграбление фургонов продолжалось. Люди вытаскивали содержимое ящиков и корзинок. Пища, видимо, была их первой заботой, и они жадно ели, а остатки складывали в седельные сумки. Затем некоторые пошли в юго-западном направлении и вернулись с верховыми казами. Некоторые казы хромали, и на всех лежал отпечаток тяжелого и долгого перехода.
