Йона - Фред Скарди
***
Йона не понимала, сколько времени прошло, но чувствовала, что больше не справляется. Каждый удар, каждое разрушение давались ей даже не с трудом, а с каким-то внутренним содроганием. Мышцы по телу дергались все чаще и произвольнее. Появилась боль за грудиной. Но она не останавливалась и продолжала бой, заглядывая в закрома циклона все дальше и вычерпывая оттуда все больше.
Ей казалось, и она надеялась, что умирает. Ей чудились лики Маркуса и мамы. Маркус, живой, безмятежный, шептал, что любит. Мама — снова молодая, как на Марсе, когда Йона только-только родилась. Йона блаженно улыбнулась этим образам.
Кораблей осталось чуть больше двадцати. Еще несколько мощных ударов. Уже девятнадцать. Внутренним взором она видела, как остатки флота отступают. Осознание этого принесло радость.
Она изменила направление миллиардов ионов циклона, сконцентрировав их в один поток, обернутый в оболочку из гравитонов. Она подняла руки, и с ее пальцев вверх полился ослепительный луч. Он пробил небеса и достиг спутниковой группировки…
Йона почувствовала, что делает последний вздох, ощутила последний стук своего сердца. Дождь, вымочивший ее насквозь, пошел на спад. Она поглядела на сильно обожженные руки, от которых шел пар, на почти обугленную одежду, потрогала подпаленные волосы, едва улыбнулась увиденному и рухнула. Мрак над ней стал расходиться, и она увидела бездонное, лазурное небо над собой. Странное видение предстало ей: сначала это был катер в вышине, а потом — склонившееся лицо Алекса, который забавно двигал губами. Йона усмехнулась. Дальше — тьма…
Глава 32
«Увы, не умерла», — с горечью осознала Йона, очнувшись. Спустя пару часов вернулось и зрение. Ожоги на руках понемногу исчезали — если до этого она чувствовала, насколько они выпуклы и шершавы, покрывают процентов двадцать-тридцать обеих рук, то теперь они стали глаже и меньше.
Алекс и правда вернулся. Что его сподвигло, он не говорил, обычно говорливый, на вопрос — «зачем» — махал рукой и уклончиво отвечал: «А, да так...». Но было понятно, что бегство домой далось ему нелегко — или совесть замучила, или вопросы окружающих.
Либерти выстоял. Нужно было собираться домой. Все были благодарны ей, все ликовали. Уже и два полиса отозвались на призыв о сотрудничестве и согласились подумать о союзнических отношениях с бывшим работорговческим терминалом Атлантиса. Бурхан же просил не торопиться с отъездом и поразмышлять над тем, чтобы остаться. Но… в сердце ее поселилась тоска и тьма, ей ни о чем не хотелось думать, ничего решать. Хотелось просто вернуться домой и окунуться в привычный мир, дать облегчение своей душе.
Вечером, когда Йона почти пришла в себя после борьбы за город, Лусия пришла к ней в комнату и огорошила своей просьбой.
— Я хочу, чтобы в памяти отца он остался таким, каким был во время похищения — живым, улыбчивым. Счастливым, что ты рядом, — говорила Лусия, убеждая ее. — Папа не выдержит. Это его раздавит. Я не хочу потерять и отца. А так… для него не сильно все изменится, Маркус для него будто уехал далеко и надолго... Я теперь очень понимаю, что значит пожелание родителям не видеть смерть своих детей. Благодаря этим… — Лусия неопределенно кивнула, намекая на модификатов, — я пережила смерть своих. И не знаю, переживет ли такое отец… И еще… Не хочу, чтобы его кремировали. Пусть лучше океан заберет его.
Йона не знала, права ли Лусия, но, скрепя сердце, согласилась. Они обнялись и заплакали.
***
В дверь кто-то постучал. Йона открыла: за ней стоял Джек — в пятнистом камуфляже.
— Привет, — сказал Джек, растерянно улыбаясь.
— Привет, — ответила Йона. — Проходи. Ты чего так вырядился?
Джек вошел, цокая сапогами.
— Наши создают свою армию. Ищем инструкторов. Вот решил посвятить себя новому делу. А еще хотят спецкоманду организовать, которая займется планом по освобождению Дигнити и Онор. Может, и туда попаду, если подготовка позволит. Но это так, на преспе… перспер… на несколько лет, в общем, дело — так сказал Бурхан.
Йона робко улыбнулась, не зная, как реагировать, что сказать. «Простые» будут строить новый мир — свой, без господ.
– Хочу сказать тебе спасибо, Йона, — сказал Джек.
– Не надо, — сказала она, ей было неловко.
– Спасибо за надежду, — сказал Джек, не обращая внимания на ее просьбу. — За новую жизнь. За то, что… — Джек опустил глаза, он теребил пальцами левой руки ладонь правой. — Мы все здесь большая семья. Как братья и сестры. И я никогда никого не любил. — Он поднял взгляд. Йона еще больше растерялась, понимая, что он хочет сказать, помимо благодарности. — Прости, это не самый лучший момент говорить такое. Ты потеряла Маркуса. Но… просто… я лучше… я стал лучше, сильнее — благодаря тебе. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, несмотря на все то горе, что ты испытала.
Йона сквозь навернувшиеся слезы, не мигая смотрела на вихрастого, высокого парня, который неуклюже объяснялся ей в своих чувствах.
— Будь счастлива, Йона. Ты подарила нам всем надежду. Все было не зря. Все, кто погиб — погибли не зря, — сказал он, постоял с минуту, любуясь ее лицом, а потом вышел.
Йона горько вздохнула и почти заплакала, но сдержалась. Ей захотелось увидеться с Орди, обсудить возвращение домой.
***
День близился к закату. По городу пролегли длинные тени. Вокруг парили «ратхи» — лазурного цвета корабли первых союзников, напоминающие по форме изгиб морской волны. Орди по ее информации находился в Ассамблее. Там, во дворе перед монументальным, величественным белоснежным круглым зданием она увидела море ребятишек, которые играли в разные игры. Среди незнакомых женщин и девушек, присматривавших за ними, Йона увидела Тару. Та, завидев Йону, подскочила, быстро подошла и обняла ее.
— Как ты? — спросила Тара.
— Все хорошо, — улыбнулась Йона, максимально стараясь скрыть свою скорбь. — Я к Орди. Он все еще там?
Тара кивнула.
— Со старейшиной. Сидят в оранжерее, говорят, говорят — наговориться не могут, — усмехнулась она.
Здание Ассамблеи представляло собой огромный тор — по-сути, большой, белого цвета, бублик. Йона не стала обходить его, а
