Корпорация любит нас - Андрей Валерьевич Скоробогатов
* * *
Максим допил свой чай, поставил кружку и прокашлялся.
— Я родился ещё «до Катаклизма», как принято говорить. Мало нас таких осталось, год от года всё меньше и меньше. Точный год рождения свой не помню, но, скорее всего, девяносто третий. Во время Катаклизма очень многое забыл — часть памяти стирают. Я родился в Челябинске — крупном российском городе, ты слышал о нём, наверное. В том самом, который, как многие считают, теперь за стеной. Никакого города за стеной на самом деле нет, просто там проходит граница мира, и Авторы её решили огородить, чтобы народ лишний раз не убегал в пограничье. Так вот… Родители у меня были небогатые, отец в советское время играл в рок-группе, потом на заводе трудился. Выучился я в школе. Музыкалку закончил по классу классической гитары. Поступил в Южно-уральский университет, на технолога. В универе свою группу собрал, симфонический метал играли, но до нормальных выступлений так и не дошло. Подружку завёл, всё, как полагается. У нас все в двенадцатом году конца света ждали, модно тогда было. И как-то раз поругались мы с подругой крепко, я пошёл и нажрался вискаря. До этого никогда много не пил. Помню, что было очень плохо. Это, пожалуй, последнее воспоминание, которое осталось от прошлой жизни. Мой личный конец света.
«Странно, — подумалось Нику. — Он никак не производит впечатление шестидесятилетнего».
— Позже мне объяснили, что со мной произошло, — продолжал Максим. Рассказывал он больше для муравьеда, чем для Путника. — Меня скопировали, перенесли в новый мир, созданный как фрагмент мира Земли, где я родился. Но следующие пару лет моей жизни прошли словно в каком-то бреду — я не запомнил ни момента перехода в новый мир, ни чего-то определённого из того периода. Впервые я протрезвел в четырнадцатом году. Помню очень странное ощущение — жил себе, жил, как сомнамбула. Кажется, что всё правильное и привычное вокруг, вдруг просыпаюсь утром, и думаю — где я, что такое, мать вашу, творится вокруг⁈ Вышел из квартиры, поговорил с народом. Оказывается, живу я уже второй год в городе Первоуральск, на улице Емлина, в общине симфо-металлистов. Из вещей, оставшихся от старого мира — только гитара, диски музыкальные и флешка с учебной информацией и фотками. Да, ещё из одежды пара вещей. Первая мысль — в Челябинск надо, к родителям. Начал собираться, мне соседи говорят: из Челябинска все на север бегут, у них какое-то заражение, Сибирь затопило, Европу затопило, а во всём мире только Средний Урал остался уцелевший. Такие слухи тогда распространялись. Помню жуткую горечь из-за утраты старого мира, смешанную с каким-то юношеским азартом. Ещё бы, игрушек в своё время наигрался, книжек начитался — вот и казалось всё новым и интересным. Нашёл я девушку хорошую, из Ревды родом, сыграли мы свадьбу, поселились на окраине, у леса. Скоро сынок родился, Костиком назвали. В городе к власти дельный мужик пришёл, объединил Ревду, Первоуральск, Кузино и посёлки поменьше, вплоть до самых западных болот. Неплохо мы жили. Депутатов от общин набрал, республика получилась — Ник, помнишь?
— Слышал, — кивнул Ник. — Потом же была какая-то война?
Максим кивнул, немного удивившись.
— Конечно, была, скоро в Верх-Исетске поменялась власть, и на нашу маленькую республику стали смотреть косо. Пытались уговорить войти в состав Империи добровольно, но мы после всеобщего собрания отказались. А ещё через год император собрал остаток бензиновых машин и попёр на нас войной. Потом власти выставляли это как победу над опасным противником и соперником — ну ясно, без противников жить куда сложнее. Мы успели бежать, я спас семью, но наших городов больше нет. За неделю войска Купидонова буквально сравняли Первоуральск и Ревду с землёй — палили из «градов», «точек», танковых орудий. Они истратили почти все арсеналы. Погибло девяносто тысяч человек, если не больше. Поэтому я разделаю твою боль, Максимильян, я тоже потерял близких мне людей и родной дом.
— Угу, — грустно согласился антропоморф.
Молотков поднялся и налил себе ещё чаю.
— Потом мы укрылись в заброшенной деревне неподалёку от Кузино. Я даже до сих пор названия её не знаю. Тогда только начали появляться первые альфа-батареи, ещё японские, с беспилотников сброшенные, но в той деревне жить было тяжело. Хотя климат становился год от года теплее — арбузы, дыни сажали, саженцы фруктовые. Там я впервые узнал о том, что реальностей, помимо нашей, много — во сне я несколько раз побывал в Курятнике, в Жёлтом мире. Я сразу понял, что это не сны, а какие-то странные реальности, но долгое время молчал. Открылся сыну только через несколько лет, но он не поверил. Потом всё подтвердилось.
— Я был в Курятнике, — сказал Ник и осёкся. Сболтнуть лишнего не хотелось.
— Когда? — удивился Максим. — Ты, получается, тоже родился до Катаклизма?
— Почему?
— Потому что, как мне потом сказали, только рождённые в Стабиле, в исходном крупном мире, способны самостоятельно научиться ходить по реальностям. Остальных нужно долго учить. Ты где родился?
Ник замялся, потом решил ответить полуправдой:
— У меня амнезия. Я во время Катаклизма всё забыл. Скорее всего, где-то в области.
— Ясно, — кивнул Максим, но было заметно, что он не до конца верит Путнику. — Так вот, один раз поговорили мы с женой, говорит она — надо идти на запад. Там, где бывший Пермский край, были теперь болота, но она решила идти вдоль железнодорожных путей. Возможно, потому что у неё до Катаклизма какая-то родня жила в Перми, и она надеялась, что там всё по-прежнему. Я пытался её удержать, умолял не оставлять меня одного с сыном. Но не получилось. Ушла она. Выпил я тогда бутыль яблочного самогона, а когда протрезвел, пошёл пешком в Кузино, нанял на последние копейки фургон, да и увёз всё добро в столицу. Сынишке тогда три года было. Поселились во Внешнем городе. Работал в мастерских у частников, на фабриках, потом плюнул и устроился на императорский завод, там больше денег давали. В принципе, привык, жить можно было. Жильё бесплатное, еда дешёвая.
— Но как ты оказался в императорской армии? — не выдержал Ник. — Ведь императорские войска уничтожили твой город.
— Выбор, Никита, — вздохнул Максим. — Мой выбор был не таким уж простым. Я хотел накопить на лазерную
