Фрактальный принц - Ханну Райяниеми
Они сказали Зото, что могут взять к себе его народ и превратить людей в истории. Но у Зото имелась жена, и он не хотел жить без плоти. Поэтому он заключил сделку. Он позволит Ауну видеть мир человеческими глазами, глазами жителей Сирра. Они узнают Тайные Имена, построят свой мир и будут в безопасности. А взамен они дадут Ауну то, чего не было долгое время: поклонение. Таков секрет Гомелеца.
– И как же мы сумеем с ними поговорить? – спрашивает Таваддуд.
– Ты просто расскажешь им свою историю, – отвечает Кассар. – Правдивую историю. Они всегда слушают.
Он раскидывает руки, словно обнимая пустыню.
– Я Кассар Гомелец, – произносит он. – Я так любил свою жену, что отвернулся от дочери, унаследовавшей её лицо, потому что не мог смотреть на неё из-за печальных воспоминаний. Я едва не отвернулся от своего города, потому что слишком боялся потерять его. Все свои надежды и мечты я возложил на свою вторую дочь. Я Кассар Гомелец, и я хочу говорить с Ауном.
И вот, словно нарисованные в воздухе, появляются они: маленькая девочка в маске, пожилой солдат в зелёном мундире и светящееся, постоянно изменяющееся существо.
– Что вы ищете? – спрашивает Принцесса, Принцесса-трубочист, Принцесса Историй.
– Милости, – говорит Таваддуд.
– Цена остается прежней.
Таваддуд кивает. Затем она садится на песок и плотнее запахивает одежду, защищаясь от ветра. Она улыбается отцу и сестре.
– На это потребуется время.
Потом она делает глубокий вдох и начинает рассказ:
– Перед тем как заняться любовью с джинном господином Сеном, Таваддуд угощает его виноградом.
История звучит долго, а когда она заканчивается, в небе появляется странная яркая звезда. Поднимается ветер, а на горизонте возникает высокий пылающий столб.
– Мы принимаем твою плату, – говорит Принцесса. – Что же ты хочешь попросить у нас, дочь Зото Гомелеца?
– Я прошу избавить мой народ от Соборности, от бессмертия гоголов. Восстаньте против них, как вы это сделали в прошлом. Освободите нас, и мы будем почитать вас.
– Слишком поздно, – с мягким упрёком отвечает Солдат. – Всё уже началось.
Небо расцветает следами падающих метеоритов. Новая звезда теперь больше, чем луна. Таваддуд различает черты лица: не доброго Человека с Луны, а кого-то более сурового и жестокого. Земля под ногами начинает вибрировать.
– Они пожирают нас, – негромким мелодичным голосом произносит кракен. – А мы бессильны против множества тёмных существ.
– Это не такой уж плохой конец, – говорит Принцесса. – Мы устали и состарились. И все истории когда-нибудь заканчиваются.
– Вы обещали нам милость, – настаивает Таваддуд. Слёзы текут по её щекам, смешиваясь с песком. – Вы можете предоставить нам выбор, как предлагали Зото? Можете забрать нас отсюда?
Вдали раздаётся грохот, а потом налетает горячий ветер, забивая глаза и рот Таваддуд песком.
– Так всё закончиться не может, – шепчет Таваддуд. – Такого конца не должно быть.
Принцесса-трубочист протягивает ей руку и помогает подняться.
– К нам вернулся наш брат, – объявляет она.
Даже под маской заметно, что она улыбается.
Ветер усиливается. Перед ней возникает человек в тёмном костюме и синих очках.
– Выход всегда есть, – говорит он.
30
Вор и истории
Врассвете губернии мы падаем и горим. Ослепительная белизна Охотника рассеялась, а я ещё существую. Я чувствую странную лёгкость, словно с моей спины сняли непосильную ношу. Я уже готов рассмеяться, как вдруг вижу сапфировые когти, в которые дикий код превращает мои руки. Компоненты Охотника погибли, не выдержав столкновения с атмосферой Земли, и дрейфуют вокруг, словно высохшие насекомые.
«Перхонен» пытается замедлить падение при помощи крыльев. Но они загораются и отрываются.
– Прости, – шепчу я. – Я был не прав.
И я тоже, отвечает корабль.
Дикий код уже повсюду. Системы корабля забиты белым шумом. Корпус изгибается и сворачивается, словно бумага в огне. Земля тянется к нам гигантской рукой.
Вокруг меня порхают бабочки. В кабине жарко, и мотыльки один за другим вспыхивают крошечными искорками пыли.
Сгоревшие аватары складываются в лицо, увиденное мной в вире тигра, прекрасное лицо девушки с белой как снег кожей.
Тебе всегда удаётся выбраться, Жан, говорит она. Скажи ей, что я люблю её. Позаботься о ней. Ради меня. Обещай.
– Я обещаю.
Она целует меня и исчезает. Я закрываю глаза.
Раздаётся грохот, заполняющий всё вокруг, а потом остаётся только чернота.
Вокруг меня вьются светящиеся змеи, они сплетаются друг с другом так, что невозможно разобрать, где заканчивается одна и начинается другая. Змеи старые. Со множеством лиц. И я узнаю их, вернее, их узнаёт часть моего существа. Принц-цветок.
Здесь девочка из вира предков. Она снимает маску и целует меня в лоб.
С возвращением, братец.
– Негодяи! – кричу я. – Почему вы не спасли «Перхонен» тоже? Она заслуживала этого больше, чем я.
Мы не в состоянии её увидеть. Мы видим только себя.
В её голосе звучит взрослая печаль.
– Проклятье. Это несправедливо.
А когда было справедливо? Это неважно. Мы вернёмся к Отцу и навеки останемся с ним.
Старик во мне хочет сказать «да». Снова стать Принцем Историй. Но что-то тянет обратно. «Перхонен». Я дал слово.
Я выполняю свои обещания.
Мне кажется, что одновременно я нахожусь где-то ещё. Я помню, как читаю книгу в камере. Помню, как открывается дверь. Тогда я был рождён. Существо, произведённое из «Хрустальной пробки»[33], мальчик из пустыни и древний бог.
Пойдём с нами, брат. Пойдём с нами.
– Моё имя Жан ле Фламбер, – произношу я. – И нам пора заняться делами.
Я улыбаюсь Таваддуд.
– Мне очень жаль, – говорю я. – Я втянул тебя в неприятности. Я постоянно этим грешу.
К её чести надо отметить, что она мгновенно реагирует на моё неожиданное появление.
Таваддуд Гомелец, любовница монстров.
– Если ты действительно хочешь загладить свою вину, найди способ спасти мой город, – отвечает она.
– Чен использовал существ, называемых Драконами, – объясняю я. – Это весьма радикальная мера. Я думаю, выход всё же можно отыскать. Но тебе он может не понравиться.
Кассар Гомелец окидывает меня взглядом, какой я повидал у многих отцов.
– Сейчас моя дочь говорит от имени нашего народа, – произносит он, опуская руку на плечо Таваддуд. – Решать ей.
– В этом случае может потребоваться… трансформация.
– Сделай это, – просит Таваддуд. – Зото Гомелец ответил отказом. Мы согласны. Все.
Я формулирую своё желание и передаю его странным существам, которые называют себя моими братьями и сёстрами. Некоторое время они перешёптываются между собой голосами, напоминающими шелест сухого песка. Затем та, что зовётся Принцессой, кивает.
Мир погружается в пучину безумия.
Над Сирром бушует ураган дикого кода. Буря достигает Таваддуд, и она чувствует, как поднимается и растворяется в вихрях джиннов. Глазами богов она видит, как с небес на Землю несутся Драконы, как город превращается в песок.
Аун пришёл в город, забрал все разумы Сирра, превратил их в истории, сжал до размеров семечка, способного расцвести в любом сознании, подарил вечную
