Сбой реальности. Книга 4 - Михаил Юрьевич Попов
Что ж, ни минуты покоя, да, Майкл?
Глава 22
Мой санаторно-курортный отпуск быстро начал утомлять. Строгий распорядок дня, как в армии. Подъем в шесть, завтрак жижей, зарядка и физиотерапия, процедуры, анализы. Часик свободного времени и по новой. Если я начинал противиться и пытаться улизнуть, мои потуги жестко пресекались Юрием Федоровичем. Он со мной не церемонился.
В игру мне пока нельзя. На вопросы о том, когда будет можно, док отмалчивается. Я бы и подумал, что тут что-то не чисто, но отдаю себе отчет в том, что сделал со мной аркданс, так что тут все логично. Друзья же от Арка решили пока воздержаться, помогая мне в повседневности. Как не прискорбно, я был все еще слаб. И дело даже не в негативном эффекте, снизившим мои параметры почти до нуля, а скорее что-то внутреннее.
Долгими ночами, проведенными рядом с теплой Юлей, я по многу часов не мог уснуть. В голову лезет всякая муть, в основном отрывки из лимба. Буду называть то место так. Но я, считающий, что нахожусь в доброй памяти, отчетливо видел в своих мыслях те моменты и места, которые не видел никогда ранее.
Вот и сейчас. Я лежу, гляжу в потолок. Мою руку и ногу обвивает своими рыжая подруга, а мне будто спички в глаза вставили.
' — Что я должна сделать?' — слышу я девичий голос, словно свой собственный. Говорю это так, будто от ответа зависит все. Либо моя жизнь рухнет, либо я получу соломинку, за которую я непременно ухвачусь.
Это был не я, просто видел что-то своими глазами. Человека с затемненным лицом, грязную, залитую дождем ночную улицу, черт знает, Нью-Блисс это или Нью-Шеот. Ожидание ответа спирает мне горло, выбивает дыхание.
Картинка меняется.
Кухня, старая, еще начала двухтысячных. Темнота, убитый ремонт, кухонный стол, цветок газа на плите. Запах прогорклого жира, гора немытой посуды. Шум автомагистрали из окна. Яркий экран комма. Затем шкафчик с лекарствами. Своего отражения не вижу, все как в тумане.
' — Брат, сколько еще? Неделя, месяц?'
Чувствую, как этот вопрос сдавил мои виски, а сердце стало бешено рваться. Потому что правильного ответа на этот вопрос у меня нет. Только догадки, идея.
Затем — липкий, теплый, красный бульон, который я растираю по своим рукам.
И возвращаюсь в реальность.
— Майкл? — смотрит на меня Юля, нависнув надо мной. Холмики ее аккуратных грудей вздымались, когда она жадно набирала в легкие воздух. Была взволнована.
— М? — лениво, сонно отвечаю я, сделав вид, будто спал.
— Ты бормочешь. — сдвигает девушка брови и упирается руками в подушку под моей головой, наклоняясь опасно близко.
— Надеюсь, я не ляпнул чего? — скривился я в улыбке.
— А тебе что, есть что скрывать? — не менее ехидно ответила мне Юля, поправив ниспадающую прядь волос.
— Да нет, просто не хочу, чтобы я выдал какой-то постыдный секрет.
Она сразу не ответила, прижалась.
— Ты назвал кого-то братом… — тихонько сказала она, раскидав по мне свои роскошные волосы. Часть из них оказалась у меня в носу.
— Может, сон какой приснился. Не бери в голову. — попытался я успокоить ее. — Выпустишь? Выйду на балкон.
Она отпустила, перелегла на свою половину кровати. Оперлась спиной в спинку кровати, выжидающе на меня посмотрела. Я залез в тапки, накинул на плечи махровый халат и вышел.
Закурил.
После посещения лимба я каждую ночь вижу образы, которые со мной никогда не случались. Я смотрю чужими глазами, переживаю чужие эмоции. И я не стал рассказывать об этом доктору, как бы он не просил меня делиться всем, что я чувствую. Потому что я знаю, что это — за гранью его понимания. Это дальше, чем продвинулось человечество в своем развитии.
И, выпуская очередное облако дыма, я честно себе признался. Я жду визита. Виновника всего того, что со мной происходит. Кажется, я просто внутренне перешел на какой-то новый уровень, и теперь должен, обязан знать больше. Я вспомнил тот запах. Виски и табак.
Так пахло в кабинете у Хаулла, когда меня похитили возле тренажерки. Как же давно это было. Моя уверенность в том, что он знает, что я знаю, непоколебима, хотя и выглядит со стороны как шизобред. Может Юля и права, что мне нужен мозгоправ?
Затушив окурок о перила, я сунул его в пустую пачку, которая лежала неподалеку. С тех пор, как умер Виктор, я начал курить, и теперь не могу отвязаться от этой гадостной привычки. И с тех же пор храню одну сигаретку, оставшуюся из той пачки, что он мне дал тогда, в Хабе номер семнадцать.
— Просыпайтесь, мистер Ли! — слышу я стук в дверь.
— Что? Уже утро? — всполошился я, подорвался на кровати. Часы интерфейса продемонстрировали долбанные шесть ноль ноль. Пора.
До окончания моего негативного эффекта оставалось двенадцать часов. Думаю, на этом и закончится мое лечение. Какого-то тесного общения с командировочными врачами у меня не сложилось, общались строго в регламентах, я был их пациентом. Откровенничать никто не спешил. Я даже не знал, где их поселили в горном комплексе. Но меня это, по правде, волновало мало.
Скорее, мои мысли занимали вопросы переговоров с Полоцким. Мы лишились нашей главной силы — анонимности, пусть и не на весь свет. И я понятия не имею, чего от него ждать. Очевидно, что он заинтересован в сотрудничестве, Мэй неоднократно упоминала, что установила с ним и его командой контакт и договаривается о новых поставках «эксклюзивных» товаров. Но в действительности я не знаю, чего он хочет. Потому, тягостный момент встречи я оттягивал до сего дня. Обратного пути нет, вчера дал отмашку Мэй на создание криптомира. Время назначили в полдень.
Эта буро-малиновая жижа меня радовала, как ребенка, который получил конфету. Камердинер не мог нарадоваться своими андроидовскими эмоциями, когда я просил еще пару стаканов этой ерунды. Она действительно бодрила, была вкусной, утоляла и жажду и голод. Илья тоже подсел, и теперь мы завтракаем с ним вдвоем, пока девчонки спят. Сразу после того, как я отправляюсь на процедуры, Илья идет качаться. Не в игре, здесь. Оказалось,
