Ольга Манскова - Без имени
За окном мелькнул уже памятник летчику и морякам Балтики… Потом пошла дорога, ведущая к Пулковскому шоссе. Николай и вовсе весь похолодел. Похоже, их везли за город…
«Вот вляпался… На кого я сейчас работаю? Что мне делать? Что им нужно? Спасти Заславского или убить его? Или — шантажировать этого Артема? А может, меня убить или шантажировать? А Артем и вовсе — с ними в сговоре… Мало ли, что? А мне теперь многое можно предъявить… Разбойное нападение на квартиру этого человека, быть может, даже грабеж — там остались отпечатки моих пальцев. Даже попытку убийства… Легко! В общем, если решат, будут веревки из меня вить… Ну вот! Никогда не участвовал в политике. Не верю в её праведность. Фарс всё один. С одной стороны — так называемые националисты. Они же — и коммунисты. Они же — консерваторы. К тому же — православные и прорежимные. Упрочивают, мол, Великую Московию… С их лозунгами о России для русских, Москвы для москвичей. С их желанием отвоевывать обратно Дон, Краснодар и Урал. С их митингами под черными знаменами, с избиением бастующих против несправедливых законов. А с другой стороны — так называемые либералы. С их очернением всего русского вообще, истории в частности. Для которых Гагарин никогда не летал в Космос, СССР не выигрывал войну с Германией, Русь сдалась Орде без битвы и никогда не получала снова свободу, никогда не знала письменности, вплоть до петровских времен… А между этими двумя движениями — пропасть и пустота. Или — к одним примыкай, или — к другим… И этот цирк к нынешнему, пятьдесят восьмому, году третьего тысячелетия, длится лет пятьдесят.
И кто из этих политических группировок стоит на позиции «древних», нанороботов, если всё, что я видел сегодня ночью — правда? О, боже! Да все, конечно! Вся политическая кухня, с идеей всеобщего раздора! Все эти «голосуй, а то проиграешь», все ведущие телепередач, все депутаты, — все эти куклы, открывающие рот на публику, все те, кому это разрешено официально… Все! Они все выгодны древним, теням, злу, слугам дьявола — назовите их как угодно… И вот… Я тоже попал в жерло вулкана. И полечу в пропасть», — судорожно размышляя, уже даже не пытаясь прогнать безрадостные мысли, Николай наблюдал, как они неслись по трассе, где-то далеко за городом; поворачивали, разворачивались, неслись вновь, на бешеной скорости… Уже по обе стороны шел густой лес, и было совсем темно… Впрочем, зимой темнеет быстро.
Потом они свернули к какому-то сельскому поселку или дачам; к деревянным, финским домикам, освещенным маленькими огоньками иллюминации, и поехали тихо. Как ни странно, здесь, в отличие от Питера, лежал глубокий снег. Он не растаял. Да и мороз, кажется, всё крепчал.
— Куда вы меня привезли? — услышал Николай слабый голос: то Артем рядом с ним очнулся.
«Он… Не вышел сегодня на площадь с одиночным пикетом. Только вот, к добру ли, к худу? Мы изменили историю, — неожиданно осознал Николай.
— Я сам не знаю. Хотя, именно я вас похитил, — шепнул он Артему.
Машина остановилась перед крыльцом одного из уютных, деревянных домов. За занавесками на его окнах горел свет.
— Вставайте, ребята! Мы приехали, — неожиданно весело, обернулся к ним водитель.
«Станция Неизвестность», — подумал Николай.
— Остановка «Приехали», — в тон его мыслям, вслух заявил Заславский.
* * *Николай очнулся, и машинально ощупал себя. Вроде бы, всё цело…
— Артем! — позвал он.
Тело Артема было рядом. Он, вроде бы, дышал.
— М-м, — простонал Артем, потом тоже присел, держась за голову. — Где мы?
— Похоже, что в подвале. Окон нет. Свет нам включили, — осмотрелся Николай. — В потолке — люк. Внизу — батут… Что ж, гостей тут встречают продуманно.
— Ага… Удар в нужное место, отключка, и — в люк… Зачем мы им, как ты думаешь?
— Думаю, незачем нам здесь сидеть; давай, отпрыгаем к концу батута и сядем на диван. Там, в углу, диван.
— Ну, хорошо.
— Ты, быть может, знаешь, что им от нас надо? Информация им нужна, или завербовать нас хотят куда-нибудь?
— По-моему, это ты втянул меня во всё это. Я спокойно сидел себе дома… В общем, не имею представления, во что мы вляпались, — ответил Артем, присаживаясь рядом на диван. — Проясни картину: расскажи, зачем меня похитил и что тебе за это обещали… Теперь, я вижу, ты в моей компании. Тебя надули?
— Похоже на то, — отвечал Николай, попутно рассматривая голые стены. Он не обнаружил ничего примечательного. И не спеша рассказал в общих чертах обо всём, что, по его мнению, касалось теперешней ситуации. О ночных визитерах, весьма странных: ангеле и зеленой собаке, о шарике с «записанными» снами, о поручении, внушенном ему, с требованием спасти Артема Заславского, о том, как он нашел его адрес в интернете и отыскал нужную квартиру…
Артем слушал очень внимательно, не перебивая.
— Думаешь, я — псих? — спросил Николай, завершив рассказ.
— Всё может быть… Но, все же предположим, что нет, и всё, что ты рассказал — реальность… Тогда, можно было бы сказать одно: если им нужно было завербовать тебя, они бы это проделали просто с помощью своих шариков; загонять тебя в этот подвал было бы не обязательно. Они могли бы и на расстоянии перепрограммировать твой мозг. Я так думаю.
— Ты считаешь, что я был запрограммирован? И что я по-прежнему на что-то запрограммирован?
— Думаю, что уже нет. Ты уже выполнил их поручение, кто бы они ни были. Но… Тогда, тебе можно было бы сказать, что твоя миссия уже исполнена, и отпустить тебя восвояси. Распрощаться с тобой перед этим домиком — или же, отвести тебя обратно, в город. Всё же, ты сам им тоже зачем-то нужен…
— Как ты думаешь, кто они такие? Ну, эти самые «инопланетяне»? Быть может, это они нас поймали? Я же по их указке действовал…
— Не знаю. Скорее всего, какая-нибудь спецслужба. Они разработали приборы с ментальным воздействием, и применили их на тебе. Наверное, твой шарик — это некий излучатель…
— А может, мы им просто нужны ради экспериментов?
— Всё может быть…
— А может, это всё же инопланетяне? — спросил Николай.
— Не верю я в инопланетян. Вернее, в то, что у них есть до нас дело.
— Почему бы и нет?
— Не верю, и всё тут. Потому, что я не видел их никогда, — ответил Заславский. — Кроме того, я не знаю за собой ничего такого, что могло бы их заинтересовать. Я не изобретал летающие тарелки, не освоил телепортацию, не посягаю на владение галактикой, — Артем усмехнулся. — Зато… Политиков я, быть может, интересую.
— Почему?
— Как лидер сетевого движения «Неформальный контроль».
— Что это за движение?
— Потом как-нибудь расскажу. Это сейчас не важно. Коротко: мы выкладываем в сеть всю информацию, до которой удается добраться и проверить. Знаешь ли, «доступность информации в пору интернета» — это миф. Интернет настолько перегружен откровенной ботвой, что найти в нем хоть что-нибудь, что нельзя охарактеризовать словом «мусор», чрезвычайно сложно.
— Ботвой?
— Ну, это у картофеля. Видел ли ты когда-нибудь, как растет картофель?
— Нет.
— У этого растения есть клубни, которые мы едим. А есть — ботва. Она, кроме прочего, несет наземные плоды, зеленые такие шарики. Плоды картофеля ядовиты.
— Понятно. Ваши выкорчевывают из интернета мусор?
— Нет. Это — бесполезно. Его специально туда постоянно напихивают. Целые конторы занимаются именно этим. Высокооплачиваемые, между прочим. Пихают туда всё самое отвратительное и всяческий ментальный ширпотреб. Типа, «чтоб пипл хавал». Очистить всё это нельзя. Хотя бы… Надо создать в этом океане свой плавающий и меняющий выходные данные, закодированный ресурс. Ну да, его же постоянно взламывают, и его надо загружать по новой… Но, это всё — что касается меня. А ты ничем подобным не занимался?
— Вроде нет. А какое отношение твоя инет — деятельность имеет к реалу? Насколько я знаю, это два не соприкасающихся друг с другом мира… Информационный мир и мир, я бы сказал, шкурных интересов.
— Видишь ли… Моя деятельность в инете не в первый раз создает мне проблемы. И — естественно, в реале. Они не выход в интернет мне прикрывают, увы… Меня вполне реально уже два раза пытались убить.
— Гм… Если бы нас сейчас хотели убить, думаю, что уже… А так… Я даже не уверен, что нас приложили чем тяжелым. Скорее, усыпили на время, не известным мне способом.
— Да, это вполне вероятно. Гипнолучи, быть может? Если уж они создают такие шарики… Но, что они будут с нами делать?
— Не знаю. Кажется, я понял, что у нас с тобою общего. Мы — потенциально опасны кому-то в так называемых «информационных войнах»… Ты — тем, что создал группу «Неформальный контроль», а я… Моей диссертацией, еще не написанной, но им уже известной. Тот «ангел», что мне являлся, требовал прекратить работать над ней.
— Об этом ты мне еще не рассказал. Что ты там написал?
