Чарли Хьюстон - Неспящие
Оценив ситуацию, выбранный образ действий никогда не следовало пересматривать, если только в буквальном смысле слова не оставалось иного выбора. Если, например, убегая, человек оказывался в тупике, он мог повернуться и драться. Или если, наоборот, человек внезапно оказывался лицом к лицу с численно превосходящим противником, после того как напал на одного врага, он мог повернуться и бежать. В иных случаях следовало нападать без передышки, все время двигаться вперед, всегда наступать на пространство противника, лишать его свободы движения, всегда бить, пока кто-то из вас — противник или ты сам — не будет обездвижен. Или следовало бежать как можно быстрее и не останавливаться, пока еще есть физическая возможность бежать или пока тебя не поймали.
В студии Парк узнал о себе много нового. Из этого не самым незначительным было то, что он не так уж и возражал, когда его били. Ему не нравилось, когда его бьют, но он вполне готов был вытерпеть несколько ударов, если он получал возможность нанести хотя бы на один удар больше, чем нанесли ему. Кроме того, он узнал, что он не против бить других людей. Он точно так же не получал от этого удовольствия, но в условиях тренировки или настоящей драки его совсем не волновало, что он причинил кому-то боль.
Ему довольно хорошо давалось это искусство, хотя его способности скорее касались чисто боевых приемов, а не быстроте, с которой он принимал решение убегать или нападать. Он как будто каждый раз секунду колебался, перед тем как начать действовать. В его отношении к бою проявился его внутренний философ. Изучение вопроса было для Парка непростым делом, даже когда ответ сводился к вариантам «бежать или бить». Приняв решение, он мог бежать, пока не лопнут легкие, или беспощадно наступать на противника, но выбору одного из двух курсов нередко предшествовал резкий удар палкой Живодера.
Когда Парк сделал запись у себя в дневнике и спрыгнул по ту сторону забора от поля для гольфа, он лишь немного удивился появлению людей, которые возникли из тени деревьев. И удивило его не то, что его дожидаются вооруженные люди, а то, что он этих людей еще никогда не видел. Трое загорелых мужчин в защитных штанах и рубашках, которые показались ему черными гуаяберами. Он ожидал увидеть Хаундза.
Оказавшись лицом к лицу с хорошо вооруженными людьми, в которых чувствовался тот же дух профессионализма, что и в телохранителях Кейджера, Парк сумел выбрать образ действий, прежде чем его ноги коснулись земли за забором. Действий, которые он предпринял так внезапно, что пронесся между двумя из мужчин и набрал пятиметровую фору, прежде чем они за ним погнались.
Но все это не изменило того факта, что они умели бегать быстрее его. По существу дела, они догнали и поймали его так быстро, что не дали ему никакой возможности изменить образ действий и перейти в наступление. Вместо этого его быстро разоружили, забрали все бывшие при нем вещи и бросили на заднее сиденье черного джипа, где уютно устроили на мягкой коже, предложили выпить и с несвязанными руками повезли в семейное поместье Афронзо далеко за воротами Бель-Эйра.
Глава 22
Мое государственное удостоверение личности было шедевром искусства подделки документов, изумительным образом взломанное хакером. С помощью программного обеспечения, которое входило в умопомрачительную цену карточки, я мог когда угодно зайти в свой аккаунт картовладельца, ввести пароль, вставить карточку в пишущее устройство, подключенное к моему компьютеру через USB, и обновить радиочастотный чип моей карточки, загрузив на него все самые новые разрешения на передвижение. С гарантией, что они будут соответствовать всем изменениям, внесенным в течение пяти часов органами безопасности на уровне города, штата и государства. Каждый божий день я старался не забывать обновить свои разрешения перед уходом из дома, чтобы обеспечить себе проход через самые строгие пропускные пункты и блокпосты. Даже в такой быстро меняющейся обстановке, какая возникала в окружающем мире, карточка избавляла меня от невообразимого количества проблем. К сожалению, при обновлении она не создавала личность с нуля; она только изменяла допуск в стратегические и опасные районы. При условии, что личность, данные о которой передаются с крохотного чипа, находится в активном розыске, она будет фиксироваться в многочисленных реестрах и логах, каждый раз, когда ее сканируют и пропускают, оставляя след в виде электронных крошек, по которому за мной можно было идти куда угодно.
В обычных обстоятельствах было бы немыслимо с точки зрения личной безопасности разъезжать с этой картой после отражения атаки. Но видимо, я вышел за пределы обычных обстоятельств, обычных даже для меня.
Постепенно влившись в поток событий, я предпочел бы лавировать между преградами, пока моя цель не окажется в пределах досягаемости, и только затем выхватить ее из течения, незамеченным свернуть в неприметный рукав и понаблюдать, не оставил ли я следов. Очевидно, что я уже потерпел неудачу. Теперь скорость важнее ловкости. Какие бы цели, противоположные моим, ни преследовали вассалы семьи Афронзо, они определенно направятся к тому же пункту назначения.
Я перевязал раны и забрал у покойников несколько предметов, чтобы добавить их к дорожному комплекту, который всегда держал в гараже на подобный случай. Мне уже доводилось делать это раньше.
Стареющий, израненный до такой степени, которой не упомню уже много лет, с разгромленным домом, который я так старательно устраивал в мире, поднимающемся на приливе собственного безумия и беспокойной чумы, я не мог представить себе, какие мелодические украшения позволят завершить композицию моей жизни. И все-таки смерть приближалась, это не могло быть иначе.
Однако мир, как у него это часто бывает, подал мне знак, что в событиях была своя схема. Которая проявилась в телефонном звонке. Или, вернее, в мелодии, которую этот конкретный телефон играл, когда на него звонили. «Добро пожаловать в кошмар».
Я не заставил леди Тидзу ждать дольше тех секунд, которые у меня ушли, чтобы нашарить телефон в рюкзаке, куда его сунули напавшие на меня.
— Да.
— Мне бы хотелось знать, как продвигается дело.
Я посмотрел на разбросанные повсюду трупы.
— Возникли осложнения.
— Надеюсь, преодолимые.
Я шагнул к стене из стекла, выходившей на долину, и посмотрел на ландшафт, который много лет назад убедил меня согласиться на нестабильность проживания в лос-анджелесских холмах.
— Всецело.
— У вас напряженный голос.
Я посмотрел на ноги. Я успел надеть черные брюки на тот случай, если кровь просочится сквозь повязки.
— Да, я ранен.
Короткое молчание. Я слышал ритмичные щелчки, которые сопровождали наш разговор до этого момента, как будто леди Тидзу непрерывно ударяла по одной и той же клавише какой-то из своих машинок. Когда она замолчала, щелчки прекратились и снова возобновились, когда она заговорила:
— Вам требуется помощь?
Я улыбнулся своему отражению в стеклянной стене.
— Нет. Ваше удивительное чувство юмора уже само по себе лекарство.
Стук по клавише замолк, как будто она была приятно удивлена.
— Джаспер.
Теперь я нахмурился отражению, поскольку звук моего имени на ее губах вызывал тревогу.
— Да, леди Тидзу?
— Когда я могу ждать, что моя вещь ко мне вернется?
Я мысленно прикинул с учетом наилучшего — и наихудшего — сценария развития событий при поездке через весь город до Калвер-Сити: чем может помешать мне полицейский Хаас, как быстро он капитулирует, когда поймет, с кем он имеет дело в моем лице, возможно ли дальнейшее вмешательство со стороны наемников Афронзо, плюс дополнительное время на дорогу до Сенчери-Сити.
— Полагаю, через несколько часов после рассвета.
Клавиша, которую она нажимала, стукнула еще три раза, и каретка звякнула, дойдя до конца.
— Тогда я отложу завтрак в ожидании, что вы ко мне присоединитесь.
Башни Сенчери-Плаза были освещены; я видел их, правда тускло, сквозь дым. Я кивнул, внимательно всматриваясь в, как мне показалось, сороковой этаж северной башни и, представляя, как леди Тидзу сидит на поджатых ногах за столом, оценивает работу одного из предметов своей коллекции, и прикидывал, о чем могло говориться в последней записке, напечатанной на нем.
— Я принесу цветок для стола.
Резкое уверенное движение, она вернула валик машинки в верхнее положение, снова готовое к печати.
— Принесите мою вещь. Хотя за цветы вам также будут благодарны.
Она повесила трубку.
Я сунул телефон в карман. Остальные рабочие телефоны бросил. Я не думал, что буду продолжать работать так же, как работал до этого. Если возникнет необходимость связаться с бывшими клиентами, их номера надежно хранятся у меня в голове.
