Сбой реальности. Книга 4 - Михаил Юрьевич Попов
— Где? Все зависит от того, куда ты хотел попасть. — отвечает мне тень замогильным голосом. — А что до меня… нет нужды представляться.
— Ты говоришь загадками! Если хочешь помочь, помоги, если нет — дай пройти! — отвечаю я, ничего не поняв.
— Какой же ты глупый и наивный, Майкл. Сколько ошибок ты совершил с начала своего пути? Те, кто за тобой наблюдают, расходятся во мнениях, дегенерат ты или прикидываешься.
Браслеты жгут, аркданс тает. Сколько их уже сменили? Как тут время идет вообще? Голова кругом идет, в горле пересохло. Но надо продолжать разговор.
— Много ошибок. Но я не могу изменить прошлое, могу лишь повлиять на будущее. Так ты поможешь мне или будешь воздух сотрясать?
— Ха, ты ведь понятия не имеешь, где ты и с чем связался. Ладно, — в нос ударил запах табака и виски, когда тень шагнула ближе, — я помогу.
Меня выдернуло с места, как котенка рукой за шкирку, и перебросило в другую сцену. Кусок площадки, свет прожекторов, фейерверки, пушки дыма и сотрясающая слух музыка. Клаудберст, первый концерт в реальности, стадион на десяток миллионов человек. Колоссальнейшее по своим масштабом событие. Один концерт, одна сцена, размером с город. Построенный в пустыне.
Крики толпы, пробивающее насквозь звучание. Тени, бесчисленное множество, они танцуют, переговариваются, бухают, но все безлики, однотонны. Где-то в этой толпе должна быть она.
— Найди ее. — слышу я у себя в голове. И соглашаюсь.
Ноги утопают в песке, смешанном с чем-то липким — какие-то отходы, или плохо кому-то стало, или пиво пролили. Воздух горячий, сухой, несет потом и перегаром. В горле першит, как будто вдохнул раскаленный пепел. Прожектора слепят, бьют прямо в лицо.
Я пробиваюсь через толпу, расталкиваю обжигающе холодные тени — они мягкие и податливые, как дым, но сопротивляются, толкаются в ответ, орут ругательства. Одна хватает за локоть, шипит:
— Э, слыш…
Я вырываюсь, не обращая внимания на идиотский фон. Мой вопль, призывающий Юлю, тонет в грохоте музыки. Что-то невидимое тянет меня правее, как мягкое и теплое прикосновение. Край сцены. Там — вспышка, не от прожекторов, а другая, мягкая, теплая. Я бегу туда, тени все активнее пытаются меня задержать.
Добираюсь. Это она. Лет пятнадцать на вид, балансирует в юбчонке на металлическом ограждении, полностью поглощенная столь ярким событием. Толстовка с капюшоном, наушники, руки подняты к небу, глаза блестят. Восторг, свобода, вот что я ощутил.
Ее губы шевелятся, она подпевает, ее голос дрожит от эмоций. Я шагаю к ней, тяну руку, но она не видит меня. Пальцы проходят сквозь ее плечо, как через туман. И тут ограждение заваливается, она летит в толпу. Ее ловят, она смеется. Какой-то парень подхватывает ее и усаживает себе на плечи, а она, смеясь, продолжает тусить.
Все замирает. Время останавливается. Звенящая тишина.
— ЭТО ИЗ-ЗА ТЕБЯ! — взрыв в голове, я падаю, тело отказывается слушаться. Приступ? Похоже на эпилепсию, но нет боли в мышцах, а она, вроде как, быть должна. Передозировка?
— Это не конец, — шипит та тень, воняющая табаком и виски. Ее провалы-глаза теперь красные, яркие, как стоп-сигналы. — Ищи дальше, или сгниешь.
— Где она настоящая⁈ — хотел я прорычать, но удалось лишь промямлить.
— В капсуле, придурок. — тень ухмыляется, хотя рта нет. И указывает когтем в пустоту за крошащейся сценой. Там — новый обрывок. Уже знакомый.
Фасад с треском рушится, ломается, как стекло. Мгла врывается обратно — серая, густая, с нитями света. Я падаю в нее, не успев подняться на ноги после приступа, но новый фрагмент подхватывает меня. Это моя квартира в Нью-Шеоте. Но не моя. Юлина память о ней.
Стены знакомые — серый бетон, деревянные панели, пятно от кофе, которое я однажды разлил. Как она его заметила? Пол поскрипывает, но тут он какой-то кривой что ли, будто горизонт завален. Угловой, утопленный на пятнадцать сантиметров ниже уровня пола диван, старый, с выцветшей обивкой. На нем лежит ее куртка, та самая, с капюшоном, которую она вечно носила. На столе бардак. недопитые банки пива, какой-то мусор. Окно — за ним — не улица, а та же серая мгла, что сочится внутрь
— Итак, давай к деталям. — нарушил я тишину. — Что ты знаешь о классах лекарей?
— Ничего. — абсолютно честно выпалила рыжая.
— Значит, придется кое-что узнать. — я пожевал губами. Будет сложно.
Это наша первая встреча перед тем, как мы стали играть! Я слышу, как этот диалог проигрывается у меня в голове, но не вижу себя. Кажется, сейчас я должен сам стать частью этой сцены. Восстановить ее. Сажусь на то же самое место, на котором сидел тогда.
В руках возник коммуникатор, из ниоткуда. Я, помня, что сделал в тот момент, открыл вкладку интранета и вбил запрос с руководствами для лекарей. И переслал ей. Как я тогда сказал?..
— Вот это изучи на досуге, будет полезно, — начал я неуверенно, не помня дословно, — у нас есть время, чтобы добраться до десятого уровня.
Ее глаза моргнули несколько раз, длинные красивые ресницы хлопали по бровям.
— Но почему лекарь? Я же с волками справилась со своим копьем… — посмотрела она на меня, заглядывая прямо в душу.
— Потому что дальше будет сложнее… — сказал я, и думал о том, повторил бы я это, окажись тогда на своем месте со своими текущими знаниями?
— Сложнее? Что сложнее? — что-то пошло не так. Черт, импровизируем.
— Ну, враги сильнее, опаснее. А ты ведь не любишь боль, так? — вспомнил я, что тогда спросил.
Мир снова застывает, как холодец. Тонкая рябь сформировалась в тень, открыла мой холодильник, вынула оттуда банку пива, вскрыла ее и жадно присосалась отсутствующим ртом.
— Дальше — сам. — шипит она, допив напиток одним глотком. И все возвращается в движение, но что-то неуловимо изменилось. Взгляд моей подруги.
Ее глаза открываются. Медленно, как у куклы, у андроида. Пустые, серые, без искры. Она смотрит сквозь меня, губы шевелятся, но звук слабый, как шепот через помехи.
— Кто… ты?
Я сглатываю ком в горле. Это не та Юля, что спорила со мной тут же, на этом диване. Это ее оболочка? Слепок какой-то? Или ее реальные отголоски сознания?
— Я твой друг. Майкл. Ты меня не
