2048. Все детали - Мерси Шелли
Вот, например, индуизм, розовая безвкусица на противоположной стороне площади. Помешательство на мифических тварях, свойственное всем первым поселенцам, удивляло Вэри своей устойчивостью даже на родном континенте. В Старом Городе на обликах зданий можно было найти с десяток голографических львов. И все были настолько разными, что становилось ясно: дизайнеры никогда не видели этих биоргов вживую.
Здесь тот же абсурд обострён до предела. Храм Кали напоминает четырёхмерный «Эротетрис», в который любят играть молодые феи во время пересменок. Ни лепестков «умного стекла», ни ветвящегося металлопластика – лишь сплетённые каменные тела змей, слонов и ещё каких-то промежуточных монстров. Кое-где торчат человеческие, то есть вполне женские груди. А вся оргия вместе – многоэтажная женская голова, с тремя прожекторами вместо глаз и воротами в качестве рта. Наглядная иллюстрация к бесчеловечным опытам тхагов.
Именно к этой опасной группе генетиков тянулась строчка в выкройке того индуса, что приходил в добрель позапрошлой зимой. Очень весёлый был парень, улыбался как заведённый. Вэри сразу же заподозрила, что все его байки о «перерождении» и «чистке кармы» – не просьба о помощи, а форма вербовки: тхагам требовались покорные производительницы эмбрионов. Пришлось сдать его полицейским ботам, как требовала инструкция.
Зато небольшая мечеть справа от индуистского змееслоновника навевает приятные воспоминания. Пара стройных голубых минаретов из суперкоралла, ажурные белые решётки на окнах… О да, это был настоящий клиент! Пожилой араб-терраформщик, один из строителей того самого континента, где она родилась. Но бум искусственных континентов заканчивался, и почётного гражданина города очень мучила мысль, что потомственная профессия вымрет. С ним пришлось провести четыре сеанса, прежде чем наметилось просветление. Но зато какое! На последнем сеансе старик со слезами каялся, что всю жизнь в погоне за барышом думал только о крупных проектах – а ведь его великие предки даже в скромных оазисах посреди пустынь создавали шедевры гидродизайна, несущие мир в души путников всех сословий и рас.
Увы, такой успех – редкость. Чаще случаются недоделки, как с тем русским. Зато знаешь теперь, что сверкающие икосаэдры куполов и шестигранные призмы модулей напротив мечети – вовсе не орбитальная станция, рухнувшая вскоре после запуска. Нет, господа экзаменаторы, это лишь православно-оздоровительный монастырь.
Но и сходство со станцией не случайно. Двадцать лет назад Святороссия почти монополизировала космический извоз. Однако системы телеиммерсии, позволяющие подключаться к телам космонавтов и других экстремалов, гораздо активнее развивала китайская секта Фалуньгун. Когда в моду вошёл иммерспорт, у этой китайской оздоровительной секты уже имелась готовая армия олимпийцев, чьи телетела сдавались за бешеные гигаватты. Естественно, Русская Церковь не хотела смириться с тем, что косые фалунные братья, которые подорвали весь табачный бизнес в Сибири своими дыхательными упражнениями, теперь ещё и на небесах верховодят.
Это привело к расцвету совместного бизнеса монастырей, ставших центрами подготовки – а заодно и религиозной прошивки – иммерспортсменов. Построенные по образу орбитальных станций, с обилием шестигранников и громко дышащих фалуньгунцев, новые православные монастыри пугали даже самих русских. Однако спортоиереи быстро утихомирили паству, сообщив, что форма и дух строений заимствованы у пчёл, живущих по христианским законам.
Но у некоторых остались проблемы личного плана. Как у того красавца-святназовца, посвятившего Вэри в тайны своей религии. Оказалось, что развивая торговлю космическими телетелами, Русская Церковь другой рукой осуждает все виды дистанционного секса. А натуральный способ, по словам клиента, был для него слишком утомителен, отвлекая от таких важных занятий, как крестный кросс, акробатика и дыхательные молитвы.
В общем, у него был «прокрустов комплекс», типичная задачка по компси. Детская травма, вызванная несовершенной технологией коммуникации. Какой-нибудь допотопный телефон отца, а может, и что похуже. Потом ещё добавляется неудачный опыт общения с противоположным полом: узкие каналы, постоянные обрывы связи… Всё это вытесняется в сферу бессознательного и ведёт к фиксации на грубом прямом сексе. А религия тут, как и в большинстве случаев – просто лёгкий способ оправдания своих комплексов.
Но в теории-то легко, а на практике – как помочь человеку, скованному религиозным запретом? Весь первый сеанс пришлось посвятить варварской эротике. Лишь со второго захода замкнутый русский немного разговорился. И даже пытался увлечь Вэри какой-то спортивной трансляцией, тыкая в иконки на экранчике своей Библии. «Патриарх проходит по левому краю… Теперь крест в руках у служителя… Патриарх уже приближается к вратам!.. Служитель передаёт крест!..» Она мало что поняла, но старалась сочувственно вскрикивать в наиболее острые, как ей казалось, моменты игры.
Если б он пришёл в третий раз, они могли бы закрепить его успехи, но… Вэри сама была не прочь его увидеть: она слышала, что у пчёл есть какой-то язык танца, и хотела спросить, учитывают ли это русские в своей пчелиной архитектуре. Да и он, казалось, проникся к ней симпатией. На прощанье даже подарил расписное яйцо из пищевого пластика, предварительно объяснив свою народную традицию – дарить такие яйца самым близким людям на День космонавтики, который в Святороссии называют «Пасхой». Это было так трогательно – узнать, что русские тоже почитают Покемона-Пришельца, любимого героя её детских игр!
Но больше он не пришёл. Наверняка была уважительная причина: Вэри выяснила, что один из сереньких узелков в выкройке святназовца символизирует сделку с местной мафией. Это только укрепило её уверенность в том, что бедняга так и не прочувствовал идею правильного подбора средств коммуникации. А поэтому будет и дальше изнурять себя грубым прямым сексом.
Повернувшись, чтобы осмотреть следующий храм, Вэри обнаружила, что его загораживает белый френч. Она вынырнула из воспоминаний и прислушалась к разговору.
– …С этой точки зрения нет никакой разницы между неучтённым яблоком и сбившейся с курса ракетой, – выговаривал усатому седой. – И то, что сейчас вы не на стрельбах, вовсе не упрощает вашу работу. Я знаю, что Минобороны вашей бывшей родины всё ещё живёт по законам прошлого века. Там до сих пор принято увеличивать свой бюджет «для дополнительных исследований» с помощью нарочных промахов. Или устраивать маленькие войны для того, чтобы избавиться от бомб с истёкшим сроком годности. Но в системе, с которой вы работаете теперь, совершенно иной порядок точности…
Похоже, это у них надолго. Вэри чуть повернулась на стуле: с такой позиции можно было заглянуть за спину стоящего рядом полковника-метрдотеля.
Выставка храмов включала ещё один экспонат. На подлёте к площади Вэри приняла его за огромный штабель коричневых плит, забытых посреди города каким-то неудачливым продавцом коричневых плит. Но вблизи видно, что это не куб, а усечённая пирамида, словно с
