Мерси Шелли - 451 мегагерц

«451 Фаренгейт — температура, при которой воспламеняется и горит бумага».

В больнице было тихо и как-то неожиданно уютно. По мере приближения к ней полковник Сондерс становился все мрачнее, и на последних милях полета так швырял киб в виражи, что едва не врезался в стратоплатформу связи, парившую над воздушным коридором трассы. Но сразу за воротами клиники на него вдруг сошло умиротворение. Наверное, это было самое спокойное место, где он побывал за последние двадцать лет. Проходя по тропинке через сад, он невольно замедлил шаг.

Резные деревянные беседки, чистые зеркальные пруды с лилиями. Каналы между прудов обложены крупными камнями, островки соединены мостиками с витыми перилами — при взгляде на все это казалось, будто ты снова стал ребенком и вот-вот найдешь в траве какое-нибудь сокровище. И все в жизни сказочным образом наладится…

Но в беседке мрачные мысли вернулись, а в памяти всплыло старинное слово «палата». Белое лицо Мико, ее печальная улыбка и огоньки медицинских датчиков напоминали, что здешнее спокойствие — иного рода. Спокойствие обреченных. Тех, кто знает, что ничего уже не исправишь.

— Как ты, мышка?

— Все отлично. — Снова улыбка, но в темных глазах та же безнадежно распахнутая пустота. Японки умеют улыбаться одними глазами. Когда они действительно улыбаются. Раньше Мико улыбалась так каждый день. Теперь ее улыбки — только губы.

— Ты поговорил насчет концерта?

— Конечно, мышка. Но врачи считают, что… — Он перевел взгляд на ажурный деревянный цветок в решетке беседки. — Ну, ты знаешь, все проходят чистку памяти после исполнения. А при твоей болезни… все эти медицинские штуки, которые к тебе подключены… Они говорят, тебе нельзя.

— Ерунда. Посмотри на меня, Фредди.

Увы, ее не обманешь. Столько лет вместе.

— Они просто не хотят присутствия умирающей на концерте. Я ведь пользовалась их имплантами, которые поджарили мне мозг… Корпорации не нужна такая реклама. Верно?

Он кивнул, продолжая сверлить взглядом деревянный цветок.

— Но я хочу услышать ее, Фред. Это моя лучшая работа. Ни один музискин до сих пор не генерировал такой музыки. Потому что ни один скриптун не создавал до сих пор такого музискина. А я это сделала. И я хочу услышать. Я больше ни о чем тебя уже не попрошу, ты же знаешь. Через неделю…

— Не говори так. Врачи часто ошибаются. А ты… ты ее услышишь, мышка. Обещаю.

— Спасибо, Фредди.

Она закрыла глаза и как будто сразу стала еще меньше. Сиделка тронула Сондерса за плечо. Он вышел, быстро пересек больничный сад, нашел на парковке свой киб. Но взлетать не стал. До концерта оставался еще час. Целый час до того, как он совершит преступление.

Он сидел и размышлял, как же это вышло. Почему музыка, которая свела их вместе, оказалась вдруг так недоступна. И как он сам оказался в этом виноват.

Они познакомились, когда Сондерс только начал работать в Артели. Он все еще чувствовал себя паршиво после увольнения из армии — черт бы побрал этих политиков с их «мирными инициативами» и глобальным разоружением! Новая работа на гражданке не внушала оптимизма. Но разозленный Сондерс взялся за нее по-военному круто… и вскоре понял, что это тоже война.

В злой иронии реальных совпадений куда больше правды, чем в любой конспирологической теории — Третья мировая война началась вместе с появлением аббревиатуры WWW. Позже ее стали называть просто Тканью. Всемирное поле битвы за мозги и главное оружие этой битвы. И возможно даже, главный победитель. Ведь за спинами воюющих сторон всегда стояла Артель. Искины и их пастыри, модельеры Ткани.

Первая операция Сондерса по уничтожению международной сети музыкальных пиратов прошла с блеском. Не успел развеяться дым от сгоревших складов с контрафактом, а в Sony Music уже устроили роскошный прием в честь победы. Там он и встретил Мико, она работала с музискинами корпорации. А он стал героем, спасающим ее работу от негодяев-пиратов, которые уродовали прекрасные энки собственными «переработками».

За годы многое изменилось. Корпорации поняли, что с развитием копировальной техники музыку не остановишь старыми методами. Не успеешь оглянуться, как новая энка уже гремит по всем континентам, залитая в тысячи устройств, от музыкальных чайников до музыкальных пистолетов, и накрепко зависает в ушах миллионов людей. И тогда сама суть бизнеса изменилась. Теперь лейблы запросто отдавали музыку в свободное распространение — предварительно сделав ее носителем рекламы.

Но борьба за интеллектуальную собственность не закончилась. Просто линия фронта переместилась ближе к источнику музыки.

За любой мелодией с хорошим потенциалом шла настоящая охота. Музыкальные искусственные интеллекты давно обогнали людей в создании сильных энок, и эта сфера была под контролем Артели. Но оставалось главное слабое звено — те люди, кто работал с музискинами, модернизировал их генетические алгоритмы. Те, кто тестировал новые энки на специальных концертах. Артель пасла всех этих людей, их регулярно проверяли на лояльность, но…

Сондерс был одним из первых, кто предложил использовать чистку памяти. Именно он разыскал для Артели группу яйцеголовых, в прошлом занимавшихся разработкой микроволнового меморт-генератора для одной из военных лабораторий США. После очередной инспекции деятельность лаборатории была признана неудовлетворительной, и ее прикрыли.

А в Артели яйцеголовых снова накормили и дали довести работу до конца. Новую технологию защиты от утечек внедрили без особого шума, как вполне логичное продолжение всех предыдущих — подписка о неразглашении, сканирование записывающих устройств, блокирование подозрительных сетевых коммуникаций на рабочем месте… ну и здесь же вполне безопасная, моментальная процедура для забывания определенных данных. С мелодиями чистка работала особенно успешно: яйцеголовые говорили, что за музыку отвечает какая-то особая зона мозга в районе затылка, причем это даже не сама память, а нечто вроде ссылки на воспоминание — и сбить эту музыкальную ссылку легче, чем заставить человека забыть таблицу умножения. Сондерс в ответ шутил, что он и без меморт-генератора не может на следующий день напеть энку, которая еще вчера крутилась в голове с утра до вечера. А с мемортом так и вообще все работало прекрасно… до прошлой недели, когда Мико попала в больницу со смертельным облучением мозга.

Шуметь про опасность устройств мобильной связи начали еще полвека назад. Тогда дело быстро замяли сами производители телефонов. Тем более, что с телефонами было и вправду не так страшно. Черепная коробка — неплохой изолятор.

А вот с прикрытием для имплантов-нейрофонов пришлось повозиться. То, что излучатель безвреден внутри головы, вызывало сомнения даже у инженеров средней руки. Но к тому времени Артель была уже в силе. «Отбеливание», так они называли на своем жаргоне эту работу с общественным мнением. И Сондерс был одним из «них». А у Мико стояли чипы связи самого первого, самого убийственного поколения.

Конечно, она ничего не знала. Но если бы даже узнала, вряд ли стала бы переживать из-за имплантов. Музыка и только музыка — вот что заботило ее всю жизнь. А теперь у нее отняли музыку, хотя она еще жива.

Он прибыл за четверть часа до начала концерта. Переоделся в белый фрак метрдотеля и спустился в ресторан. Обход постов, проверка периметра — старые термины все еще всплывали в памяти, но казались такими же неуместными, как ржавый танк на стоянке сверхзвуковых скатов. Нет, теперь никаких пафосных ограждений и оцеплений, как в молодости. Теперь глаза и уши есть чуть ли не у каждой вилки на столе.

— Здравствуйте, сэр. — Две официантки на входе коротко поклонились. — Вы будете присутствовать?

— Да, нужно кое-что проверить. — Сондерс показал глазами на ближайшую люстру в фойе ресторана. Едва ли младшие швеи Артели знают, куда на самом деле спрятан меморт-генератор. Раньше его встраивали прямо в рамочку металл-детектора. Теперь даже рамочки не нужны.

Но и намека на люстру достаточно. Сондерс шагнул в зал.

— Извините, сэр…

Одна из официанток подошла ближе.

— Вы проверяете… нас?

Он поднял бровь.

— Нет, а что такое?

— Я не спросила ваш допуск, ведь вы с женой часто бывали на тестовых концертах. Но проход на концерт с записывающими устройствами запрещен. — Девушка подняла чуть выше круглый поднос, который держала в руке. — Мой сканнер показывает, что у вас есть…

Сондерс нахмурился и вынул из кармана золотой портсигар.

— Вы хоть знаете, что это такое?

Вторая официантка тоже подошла и дернула первую за рукав. Но та была непреклонна.

— Я не уверена, мой сканнер дает сбой. Думаю, это персональный искин класса не ниже «алеф». И вам нельзя с ним…