Юлиана Лебединская - Архив пустоты

– А вот что я тебе скажу, – улыбнулась Марина. – Если учитывать потребности каждого, значит, вы должны подумать и о желаниях Ярославы. Да и о Руслановых тоже. И ещё одно. Ты считаешь, что вправе высказывать начальнику правду о нём. А он, возможно, хочет увидеть уважение к себе. И уж конечно, нельзя отказать ему в удовольствии уволить неугодного сотрудника!

– Ты как-то странно рассуждаешь, – скривилась шатенка и отвернулась к подруге, которая всё это время молча моргала. – Пойдём отсюда.

– И кстати, Пэтти! – закричала Марина им вслед. – Ты выглядишь чудесно, тебе к лицу зелёный, а примета о зеркалах – полная чушь!

– Ты чего кричишь? – Ярослава тронула её за плечо.

– Да так. Встретила Алинию, захотелось сказать ей пару слов.

– А. Захотелось.

– Ярослава, объясни мне. У вас здесь можно делать всё, что вздумается. Но если, к примеру… к примеру, один человек захочет ударить другого, как быть?

– Ну… Можно убежать.

– Это не выход! И это как-то нелепо.

– Ты сейчас говоришь о поэте?

– Нет, я гипотетически. А какой…

Марина проследила за взглядом Ярославы. За торговыми рядами у забора вдруг откуда-то возник здоровенный детина, он волоком тащил давешнего бородатого поэта, затем бросил его на землю, заколотил ногами и завопил: «Я не хочу тебя слушать! Я не хочу про грязную майку! Я не хочу тебя слушать!». Рифмоплёт вяло отбивался, было видно, что силы его на исходе.

– Он убьёт его!

Марина бросилась к дерущимся, на бегу схватила за руку двух молодых рослых парней.

– Помогите! Помогите ему!

– Кому?

– Вы что, не видите? Человека убивают!

– Видим, – сказал один, из подмышки у него хрюкнул поросёнок. – Просто не хотим вмешиваться.

– Да. Не хотим, – подтвердил второй.

И неожиданно спросил:

– Пообедаешь с нами?

– Но… – Марина потеряла дар речи. – Что вы за люди?

– Подожди, глупая. – Ярослава догнала её, оттащила от изумлённых парней. – Что ты творишь? Если человек не хочет чего-то делать, он этого делать не должен. Поняла?

– Даже если его нежелание будет стоить кому-то жизни?

– Увы!

– Но я хочу помочь!

Она схватила бесхозный деревянный табурет, подбежала к забору и изо всех сил ударила детину по спине. Табурет рассыпался, детина пошатнулся. Оглянулся: кто посмел его потревожить? И мрачно двинулся на Марину.

– Стой! – закричала Ярослава. – Всё, пошалил и хватит, убирайся отсюда. Ты что, не видишь, кто я? Я помощник куратора.

Детина не слушал. Молча надвигался на женщин, облизываясь и потирая кулаки. Прохожие смотрели на сцену равнодушно, некоторые – заинтересованно, но издалека.

– Яра-а, – прошептала Марина, – может, пора убегать?

– Подожди. Мы с Русланом неприкосновенны, – прорычала она. – Иди. Домой!

Детина схватил её за волосы. Ярослава завизжала, Марина бросилась на выручку, повисла на руке психопата, взывая о помощи, понимая, что, скорее всего, её не дождётся. Но она ошиблась. Буян вдруг выпустил Ярославу и рухнул на землю – за ним, пошатываясь, стоял очухавшийся поэт с дубинкой в руках.

Ярослава тяжело дышала, её локоны растрепались, лицо покраснело, на щеке красовалась царапина.

– Яра, ты как? В порядке? А вы? – Марина повернулась к поэту, он едва держался на ногах. – Надо отвести его домой. А лучше – в больницу. И тебе бы щёку обработать.

Ярослава кивнула и украдкой сбросила два сообщения на виз.

Медсестра накладывала повязку, рядом с ней курилась ароматическая палочка, наполняя маленькую палату запахом горелой сосны. Джонатан Юрэйк, избитый уличный поэт, чихал и кашлял, глаза его слезились от благовонного дыма. Ярослава открыла окно, впуская свежий воздух. Джонатану это не помогло.

– Простите, – обратилась Марина к медсестре. – Вы не могли бы потушить палочку?

– Зачем? – фыркнула медсестра.

– Вашему пациенту от неё плохо, вы что, не видите?

– Закончу перевязку и сделаю укол от аллергии. У меня же не пять рук.

– А не проще ли убрать это из палаты?

Медсестра подняла на неё насмешливый взгляд.

– Что-то ещё?

Джонатан раскатисто чихнул.

– В больнице не должно быть вонючих палок!

– Вы какая-то странная. Благовоние можно зажигать когда и где захочется.

Джонатан закашлялся.

– Когда хочется, значит… Хорошо.

– Марина, перестань, – тихо сказала Ярослава. – Ты ничего не добьёшься.

– Мне хочется, чтобы сюда пришла новая медсестра. Без дурацких палок и прочих вонючих штук. – Марина на секунду задумалась. – Вежливая и улыбчивая. А вы – уходите. Я. Так. Хочу!

Она повернулась к Яре.

– По-моему, всё в рамках правил.

Медсестра пожала плечами и вышла, бурча что-то об отклонениях. Марина с облегчением швырнула аромапалочку в рукомойник.

Руслан приехал, когда Джонатана перевязали, подлатали и уложили спать. Новая медсестра оказалась маленькой блондиночкой. С её лица не сходила странная, но всё же улыбка, она через слово твердила «пожалуйста» и не портила воздух всякой дрянью. Марина осталась довольна.

Ярослава же отнюдь не радовалась. Во-первых, её подопечная первый раз вышла из дома, а уже успела схлопотать репутацию «странной», чтобы не сказать хуже. Во-вторых, хмурый вид Руслана, появившегося в больничном холле, тоже не предвещал ничего хорошего. Не говоря ни слова, он схватил Ярославу за руку и оттащил в сторону.

– Ты что наделала? Я тебе как сказал? Просто следить за происходящим. Со стороны. С какого перепуга вы вмешались?

– Это всё Марина. Она захотела помочь поэту. Что я могла сделать? Она действовала по законам Либертии.

– Проклятая Дворничка. Но в больницу-то зачем было его тащить?

– А что мне оставалось? Добить? И самой стать девиацией? К тому же… Вот. – Она повернула голову, показала Руслану свежие царапины на щеке.

– Что это?

– Псих и меня достал.

– Он посмел тебя тронуть? Мою женщину?

Руслан взял её за подбородок, посмотрел на рану.

– Что ж. Возможно, всё и к лучшему. Нападение на помощника куратора – преступление похлеще убийства уличного поэта. А стихоплёт… Надеюсь, теперь у него прыти поубавится. А нет – найдём другую управу.

К дому уверенной походкой приближались четверо подростков. Марина увидела гостей с балкона и вздрогнула, узнав светлый чуб Павла. Метнулась было на поиски Ярославы, но остановилась на пороге комнаты, вспомнив слова Руслана. Тот велел ей не высовываться, пока гости не уйдут.

После происшествия с поэтом Марина заявила куратору, что не хочет больше сидеть взаперти в ужасной синей комнате. Сказала, что по правилам Либертии он не может её заставлять. Руслан подошёл вплотную и прошипел в лицо: «Что ещё ты мне расскажешь о правилах?» Впрочем, всё же разрешил переселиться в спальню на втором этаже, рядом с Ярославой. Однако его взгляд говорил: следующее «хочу» закончится для Марины печально.

Потому она и остановилась в раздумьях. С одной стороны, по законам Либертии она имеет право немедленно увидеть Ярославу или даже поздороваться с Павлом и компанией. С другой – очевидно, что желания Руслана перевешивают хотелки всех либертийцев, вместе взятых.

И всё-таки она решилась.

Осторожно приоткрыла дверь, вышла в коридор, прокралась к лестнице и присела, согнувшись, у перил. Из кухни доносились голоса. Судя по аромату свежезаваренного кофе, Ярослава тоже принимала гостей. Марина сползла на несколько ступенек вниз. Прислушалась.

– …давно за вами наблюдаю. Управлению нужны свежие люди – молодые, решительные, смелые.

Раздался довольный смешок.

– Я так понял, все вы хотите увидеть Наукоград и влиться в ряды тех, кто решает судьбу Либертии и, – Руслан выждал пару секунд, – не только её? Тогда у меня для вас пробное задание. В Либертии, к сожалению, обнаружились отклонения. Данила Клин опасен для общества, он полностью доказал это три дня назад, в воскресенье, когда напал на моего помощника. По правилам, никто не может запретить ему избивать и убивать, но и оставлять, хм, всё как есть – преступление против мирных людей. Открыто я ничего сделать ему не могу. Но мои тайные помощники – вполне.

Наступила многозначительная тишина. Затем послышался голос Павла.

– Значит, вы хотите, чтобы мы…

– Сделали то, что посчитаете нужным. Этот человек должен исчезнуть из Либертии. Как именно, решать вам. Сейчас Данила с сыном в пятом сельскохозяйственном ангаре. Звукоизоляция там хорошая, уж не сомневайтесь. Рядом – поле, если пожелаете убрать за собой. Времени у вас до утра. И разумеется, тот, кто не хочет идти на это задание, может отказаться, претензий никаких не будет.

Марина недоумённо моргнула. Данила с сыном.

С сыном?

Закружилась голова. Дрогнула реальность. И Марина как наяву увидела – край посёлка, четыре прямоугольные постройки для хранения овощей, зерна, фруктов. И пятая стоит немного особняком. Внутри – Данила с маленьким Артёмкой удивлённо взирают на серые, слегка выпуклые стены, у мальчишки на ноге почему-то треугольный ожог. Он дёргает отца за рукав и говорит, что хочет домой поиграть с утюгом. С утюго-о-ом. Поигра-а-ать.