Йона - Фред Скарди
Она решила попробовать обмануть легата… Когда она только-только вошла в подростковый возраст, у нее появилась способность раздваивать сознание — умение, разросшееся из циклов сна и бодроствования. Почувствует ли он? Йона осторожна «предоставила» Сотеру одну часть засыпать под натиском его воли, а другую… Та словно парила в пустоте.
Получилось. Он ничего не ощутил. Что делать дальше? Убежать?
«Я убегу. Найду Маркуса. Вернемся в полис» — созрело решение. Она понимала, что внешне уже оцепенела, обмякла и выглядела уснувшей. Ей вынули трубки, отключили датчики, освободили руки и ноги, и уложили на что-то мягкое.
— Такая юная, такая милая, — услышала она голос женщины. Интонация ее была сочувствующей. Мужчина вздохнул. Дальше Йона почувствовала покачивание, отстукивание по полу: ее куда-то катили.
— В общую палату? — спросила женщина.
— Легат распорядился поселить ее на нашем этаже, — ответил мужчина. — Хоть какой-то плюс в ее нынешнем положении.
Йона почувствовала движение лифта вверх.
— Ты видела? — произнес мужчина.
— Конечно, — ответила женщина.
— Неужели им удалось то, над чем бьются в Унии столько лет? Неужели она — симбиэнт? Как конфедератам удалась такая сложная модификация? Я сбит с толку. Жаль, нет оборудования, чтобы понять, насколько мы правы и как такое возможно. И нужно вызвать профессора Лойда. Без него никак.
— Думаю, ты прав, — ответила женщина. — Но это кошмар, если у них получится то, что есть у этой девочки. Они станут...
— Непобедимы, — завершил мужчина и вздохнул. — Будь моя воля...
— Ты бы отпустил ее, — теперь уже вздохнула женщина.
— Да, — произнес он. — Как мне все это осторчетело!
Движение прекратилось. Послышался шелест.
— Отцепи с той стороны, — произнес мужчина.
Йона почувствовала, как освободились ее запястья, ноги. То, что ее заковали, говорило о страхе Сотера, несмотря на заложников. Мысль принесла Йоне удовлетворение.
— Сейчас перекинем на кровать, — услышала она Чена.
Она открыла глаза и резко села. Чен в белом халате, возившийся с механической частью сложно оборудованной электронной каталки, опешил и попятился назад. Женщина в голубом медицинском блузоне, явно моложе Чена, в ужасе прижала ладони к лицу. На их одеждах была эмблема Унии — золотисто-голубой шестигранник, с вписанным в него голубым шаром, символизирующим Землю; под символом голубыми и золотистыми нитками была вышита надпись: The Atlantis Research Center. Даже не глобал в его доорфографической форме. И не современный английский, на котором еще кое-где говорили, а вымершая его форма — с артиклями, исчезнувшими впоследствии.
Йона взглянула на открытую дверь. «Беги! — кричало нутро. — Сейчас или никогда!».
«Что если не получится?», — отвечал ей страх. Что если ко всем прочим бедам добавится смерть Маркуса во время побега? Ей снова живо предстала та сцена на Арене. И эти двое... пока они везли ее, она прониклась к ним сочувствием... наверняка их накажут.
— Не бойтесь, — сказала она и спустилась. — Не надо меня перекидывать. Я сама.
Чен и Анна послушно кивнули.
— Идите, — сказала Йона.
Чен и Анна переглянулись и суетливо, неуклюже убрались из комнаты.
***
Комната оказалась небольшой, но уютной. Напротив двери стоял круглый столик, слева от входа висело овальное зеркало, справа находилась аккуратно заправленная кровать, на которой лежали вещи. Справа от двери находилась дверь в небольшое помещение. Цвет стен, предметов, одежды был изумительной белизны с едва уловимой примесью голубого оттенка. Ламп, светильников не было, освещение будто струилось с потолка.
Йона взглянула на себя в зеркало. Одета она была в белую, облегающую одежду. Бледное, испуганное лицо, сломленный взгляд, спутанные волосы, намазанные чем-то, видимо, для тестов.
Чен и Анна склоняются к тому, что она — симбиэнт. Страшно, если это так. «Священный грааль» Советников: simbiotik entiti — симбиотическая сущность, которую они пытаются вывести уже пару столетий, и в которой генномодифицированная и кибернетическая природы существуют в органическом единстве без всяких вспомогательных связывающих элементов.
Йона безвольно и устало присела на краешек кровати. Ей хотелось умереть. Она со всей ясностью, именно сейчас осознала, что натворила, и что ничего не исправить... не исправить...
Она укрыла ладонями лицо и заплакала. Проплакала долго, как ей показалось. В какой-то момент слез больше не осталось, она прилегла на кровать и лежала, вспоминая прошлое, думая о Маркусе, маме, обо всех, кого она предала. Мысли и веки тяжелели, она все чаще закрывала глаза, каждый раз все дольше оставляя их закрытыми, и, в итоге, уснула.
Открыв глаза, она обнаружила, что столик занят едой. Йона разглядела фрукты в вазе, большую миску и тарелку, графин с соком. Как все это отличалось от того, как живут и что едят «простые» в квартале!
В комнатушке, что была справа от входа обнаружились душевая и туалет. Она подошла к вазе с фруктами и долго глядела на нее, не решаясь взять. Несколько яблок, виноград, банан. Сжав зубы и прерывисто дыша, Йона резко взяла яблоко, не самое большое, потерла его об одежду и сделала один большой жадный кусок. Мыщцы в горле предательски задергались, рот набился слюной. Она сделала еще один большой кусок, потом еще один, а потом ела до тех пор, пока от яблока ничего не осталось.
Она посмотрела на остальные фрукты. В глазах стояли слезы. Она оглянулась, присела на кровать, посидела минуты две, потом резко пошла в душевую.
Теплая вода, струящаяся сверху, принесла некоторое облегчение и даже умиротворение. Умывшись, она надела новую одежду — просторный белый комбинезон, вышла и взглянула на свое отражение в зеркале.
— Какая чистенькая, белая рабыня, — произнесла она, глядя на себя.
***
Ничего еще тяжелее в своей жизни Йона не испытывала, чем это тягостное существование в замкнутом пространстве. Она была предоставлена своим мыслям, которые то обвиняли ее, то оправдывали. Измученная внутренней борьбой, она закричала, стала бить все вокруг. Ее удары были сокрушительными — она разломала столик, разбила зеркало, кровать лишилась передних ножек.
Остановило ее изображение Маркуса на стене над
