Анна Старобинец - Живущий
СТАРОЖИВУЩИЙ (топает ногой): А я все равно не согласен,
ПЛАНЕТАРНИК (строго): Но своим упрямством ты вредишь здоровью Живущего! Ведь ты — частица Живущего и своей старостью отравляешь Его организм, Живущий хочет, чтобы все Его частицы обновлялись в свой срок. Иначе Живущий тоже начнет стареть,
СТАРОЖИВУЩИЙ: Ах, вот оно что! Ну тогда немедленно отведите меня в зону Паузы,
ПЛАНЕТАРНИК: Поскольку ты — нарушитель, тебя ждет Пауза Позора,
СТАРОЖИВУЩИЙ: Что ж, я согласен.
ПЛАНЕТАРНИК: Спасибо за понимание, Надеюсь, в будущем ты исправишься и станешь достойной частью Живущего,
СТАРОЖИВУЩИЙ (с улыбкойi полной надежды): Обещаю исправиться,
Звон застегиваемых наручников.
Мы видим, как планетарник и Староживущий удаляются по усыпанной осенней листвой аллее навстречу солнцу, Звучит радостная, торжественная музыка. На заднем плане, едва слышно, звучит стандартное фестивальное объявление («,,Администрация фестиваля рада приветствовать вас в зоне Паузы, Вашему вниманию предлагаются кофе, чай, прохладительные напитки и легкие закуски, Если вам скучно, фестивальные клоуны обязательно развлекут вас своими веселыми трюками…»), затем мы слышим звонкий крик новорожденного, ЗТМ,
Из ЗТМ:
Бегущая строка на черном фоне с параллельной озвучкой:
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС: Совет Восьми, Сообщество Помощи Природе и Планетарная Служба Порядка предупреждают: любой живущий обязан пройти процедуру паузы не позднее дня своего шестидесятилетия, Несогласные с этим законом будут преданы Паузе Позора и приговорены к бессрочному исправлению в соответствующих учреждениях.
— …Сейчас сблюю, — сообщил Второй и содрогнулся в беззвучном кашле для пущей наглядности. — С улыбкой, полной надежды, навстречу солнцу, крик новорожденного, зеркальная маска изящно облегает волевое яйцо… — Второй хрипло хохотнул, Первый и Третий последовали его примеру.
Почетный зам Пятого, старательно пучивший глаза из окошка прямой трансляции, тоже сморщил невыразительную глобалоидную мордочку в подобострастном хихиканье.
— Не понимаю, чему вы-то радуетесь, — Второй резко оборвал смех. — Ваш сценарий нам не подходит. Что за розовые сопли вы тут развели? Почему планетарник пытается в чем-то убедить нарушителя, объясняет, извивается, как дождевой червь? Почему планетарник с ним вообще говорит? Несогласный — враг, и разговор с ним короткий. Несогласный — отрезанный ломоть, и вести с ним душеспасительные беседы не стоит. Несогласного нужно… — лицо Второго вдруг исказилось не то от боли, не то от праведной ненависти, — вот т-так, — Второй сжал трясущуюся руку в кулак. — Раздавить гада. И чтоб другим неповадно.
— То есть… если… с позволения сказать… — залопотал заместитель Пятого, — какие поправки порекомендуют члены Совета…
Второй: Поправки! Это ты мне, тупица, скажи, какие поправки! Мне нужен острый, жесткий и жизненный социо-ролик. А не диалог двух дегенератов, который ты нам тут разослал!
— Обострить конфликт, — нравоучительно сказал Первый. — Правильно обозначить акценты….
— Кто у вас выбран на роль Староживущего? — веско спросил Второй.
Второй: скинъ-ка мне фотку…
Зам-5: уже скинул
— Вслух говорить! — взревел Второй. — Конференция идет в первом слое. Вы выказываете неуважение к Мудрейшему!
— Фотография у вас в почте, Второй, — пролепетал заместитель.
— Так… да, вижу. Кто это такой?
— Это Принц-G, профессиональный актер, занят во всех сериалах… Узнаваемое лицо… — заместитель уперся взглядом в побуревшую от ярости физиономию и выложил свой главный козырь: — Любимый актер Пятого.
— Узнаваемое лицо, — проблеял Второй, передразнивая заместителя. — Любимый актер… Идиот! Лицо предателя не должно быть узнаваемым и любимым! К тому же Принцу всего сорок пять — а речь идет о староживущем!
— Загримируем…
— Молчать! — каркнул Второй. — Все должно быть правдоподобно. Когда речь идет о староживущем, зритель должен увидеть старость. Настоящую, вонючую, страшную, гнойную старость, — Второй мокро закашлялся. — Такую старость, при виде которой любому дебилу ясно, что она отравляет тело Живущего!
Члены Совета стыдливо опустили глаза в своих первослойных окошках. Морщинистое и бурое, покрытое испариной лицо Второго как нельзя лучше подходило под эти требования.
— На мой вкус, несколько радикально, — высказался Шестой. — Зачем вызывать у зрителя отрицательные эмоции? Зритель не должен испытывать отвращение при виде рекламы.
— Не при виде рекламы, а при виде преступника, — огрызнулся Второй. — У нас, между прочим, чрезвычайное положение, если кто вдруг забыл. Игры кончились, — Второй сверкнул глазами из-под набрякших век. — Так я считаю. Нужно делать документалку. Реальные нарушители. Реальные фрагменты допросов. Реальные казни. Позорные Паузы с трансляцией в социо.
— Это недопустимо, — подал голос Третий. — Демонстрация насилия в социо запрещена.
— Кто говорит о насилии, — скучным голосом ответил Второй. — Никто не говорит о насилии… Мудрейший, выскажетесь по вопросу?
Мудрейший кивнул.
— «Мне нравится предложение Второго…» — зашептал Слуга Порядка.
— Мне нравится предложение Второго.
— «В нем есть здравый смысл…»
— В нем есть здравый смысл.
— «И поскольку вина за появление Несогласных лежит частично на мне…»
Мудрейший сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Это помогало хотя бы немного замедлить пульс. Слуга сказал, если второе заседание пройдет гладко, в следующий раз обойдемся без яда…
— …И поскольку вина за появление Несогласных…
— Яппп, — сипло выдохнул вдруг Второй, и Зеро запнулся на полуслове.
— Продолжай, — одними губами сказал Слуга.
— …лежит частично на мне…
Второй издал короткий резкий смешок. Я что-то неправильно говорю, — в панике подумал Зеро и тут же почувствовал, как ускоряется пульс. — Над чем он смеется? Невыносимо, оглушительно громко заплескалась кровь в голове, тугими струями ударилась в барабанные перепонки, искристыми клочьями заволокла первый слой… Сквозь этот стук, сквозь теплый муторный плеск он слышал смех старика — хе-хи, поганый такой смешок, ненатуральный, как в сериале, — и голос Автосекретаря («Техническая пауза в заседании»), и еще голос Слуги:
— …Я вам могу доверять, Мудрейший?.. Могу доверять?..
Словно под слоем воды, слепо и медленно, не понимая, Мудрейший кивнул. И тут же почувствовал, как скользкий комочек впился в запястье.
— Я ввел противоядие, — где-то там, над водой, прошептал Слуга. — После перерыва продолжите выступление сами.
— Хе-хи! — надрывался Второй.
над чем он смеется?
Спать, спать… Дремотная и тугая, как жирный пузырь, натянулась в голове тишина. И поволокла его, убаюкивая, куда-то вниз по течению…
— Не спать, Мудрейший!
…Так хотелось уплыть… Зеро с усилием разлепил набухшие веки и сел. В конференц-зале было сонно и тихо, и старик уже не хихикал, а тоже уснул, нелепо уткнувшись седой бородой в одну из рытвин дивана. Слуга Порядка сидел рядом с отцом и гладил его по спине.
— Над чем он смеялся? — подавляя зевоту, спросил Зеро.
— Он не смеялся, он умирал.
Зеро вгляделся в неподвижное серое лицо старика.
— Так что же, — Слуга Порядка оглядел себя, точно в зеркале, в темном экране «Кристалла», — обойдешься без суфлера, Мудрейший?
«Кристалл» с сухим треском моргнул и располосовался на восемь квадратов. Все для удобства Мудрейшего. Чтобы на конференции он мог видеть лица членов Совета…
В квадрате «2» появилась смуглая, напряженная физиономия Слуги. Он выдержал паузу и произнес:
— Второй, модератор спокойствия Живущего во всех слоях, приветствует членов Совета… Пятнадцать минут назад в возрасте восьмидесяти двух лет мой отец временно перестал. Пожелаем ему счастливого воспроизведения!..
Члены Совета одобрительно загудели с экрана «Кристалла».
— …Я же с трепетом и надеждой перенимаю бразды правления. Друзья! Я готов продолжать заседание и остаюсь на прежних позициях касательно социальной рекламы. Сейчас Мудрейший подробно расскажет нам о своем видении…
Шоумен
— Как твое имя, женщина?
— Роза.
— Красивое имя. А тебя как зовут?
Молчание.
— Кто он, женщина?
— Он мой сын, Его зовут Марк,
— Почему он не говорит со мной?
— Он боится,
— Боится меня?
— Да,
— Почему?
— Ты позвал его за собой, а теперь хочешь казнить,
— И как же я звал его?
— «Иди за Зеро», Так было написано в письме счастья,
