Виталий Вавикин - КвазаРазмерность 5
- Вот ведь дерьмо! – проворчала Шамс, склоняясь над клоном женщины с проломленным черепом, чтобы снять с нее грязный изодранный плащ.
Шамс деактивировала системы автономной подачи воздуха и выбралась из догорающего убежища. Плащ, надетый на плечи, нестерпимо пах гнилью и свежей кровью. Шамс не без отвращения накинула на голову грязный капюшон и, согнувшись в три погибели, словно раненый, решила попытать счастье, пройдя сквозь толпы бунтующих – других вариантов как пробраться к остальным ученым у нее все равно не было.
Игроки вокруг кричали и нервно смеялись, задирая друг друга, подобно своре бродячих псов. Некоторые еще веселились, но лица других отражали скуку. Хаос не может длиться вечно. Нужно быть либо безумцем, либо садистом, чтобы не устать от этого.
Мимо Шамс прошла высокая девушка, жонглируя тремя гравитационными дубинками, громко предупреждая всех, кто оказывался рядом, что оружие силовиков в ее руках переведено в режим нанесения максимальных повреждений. Два других игрока устроили дуэль: расходились от воображаемого центра, где уже находилось около дюжины мертвецов, в разные стороны на десять шагов, затем поворачивались и начинали сближаться, стреляя друг в друга из нейронных излучателей. Толпа вокруг образовала коридор, радостно улюлюкая. Когда один из дуэлянтов пал, его тело оттащили в центр, и следующий претендент тут же занял место погибшего.
К удивлению Шамс в царившем вокруг безумии, можно было разглядеть задатки новой власти – группа представителей банды «Двухголовых драконов» передвигалась по дымящимся окровавленным улицам на захваченном транспорте свергнутых небожителей. На капотах машин с магнитными двигателями была нарисована красной краской эмблема банды, доходчиво передавая название. Среди телохранителей Шамс заметила несколько татуированных с ног до головы представителей кланов якудзы с наномечами. Их присутствие подтверждало мысль о формировании новой власти. «А ведь если так пойдет и дальше, то у «Голода» есть все шансы начать вторую жизнь, используя обрушение в качестве умного маневра», - подумала Шамс.
Группа «Двухголовых драконов» поравнялась с девушкой, жонглирующей гравитационными дубинками.
- С дороги! – прикрикнул на нее один из представителей якудзы.
Девушка не остановилась. Обнажив наномеч, он двинулся к ней. Девушка подбросила одну дубинку высоко вверх, поймала две других и метнула в надвигающиеся на нее машины. Раздались два хлопка. Переведенные в режим перегрузки дубинки взорвались, уничтожив всех, кто находился в машинах – клонов буквально раздавило, превратив тела в лопнувшие мешки с кровью и внутренностями. Прежде чем якудза успел разрубить девушку, она с кошачьей грацией сделала несколько сальто назад, скрывшись в разрушенном здании. Третья гравитационная дубинка, подброшенная выше остальных, упала к ногам якудзы. Он растерянно опустил голову, уставившись на готовое взорваться оружие. Раздался еще один хлопок. Гравитационное поле раздавило якудзу, превратив в наполненный кровью кожаный мешок.
Толпа затихла, а когда девушка-жонглер вышла из убежища, радостно завыла. Они подхватили ее на руки и понесли к зависшим над дорогой залитым кровью машинам с открытым верхом, в которые забрались все, кому хватило места. Другие побежали следом, пытаясь уличить момент и сбросить кого-нибудь с транспорта, чтобы занять его место.
«А может, второго шанса у «Голода» и нет», - хмуро подумала Шамс, провожая удаляющуюся процессию долгим взглядом.
Остались лишь два дуэлянта. Не замечая ничего вокруг, они продолжали сближаться, стреляя друг в друга, пока один наконец-то не прикончил другого. Тогда победитель растерянно огляделся, не услышав радостных криков, понял, что остался один, приставил к виску нейронный излучатель и нажал на курок.
- Вот тебе и второй шанс, - проворчала Шамс себе под нос.
Она активировала модуль легенды, проверяя местонахождения остальных ученых, обозначенных синими точками на нейронном образе карты. Красной сыпи бунтующих практически не осталось, если не считать небольшой горстки, застывшей в опасной близости от Шамс. Она обернулась, но никого не заметила. Прошла немного вперед, отмечая, что и красная сыпь на карте продвигается следом. Снова обернулась. И снова никого не заметила.
- Эй! – окрикнула Шамс, не рискуя привести преследователей к другим ученым. – Какого черта вам надо?
Никто не ответил. Шамс достала гравитационную дубинку, готовясь к бою. Тишина. Было даже слышно как потрескивают нейронные поля, пытаясь работать там, где прежде находились здания, но сейчас остались рухнувшие стены.
- Ладно, - протянула Шамс, медленно повернулась к преследователям спиной, сделала несколько осторожных шагов и, продолжая следить за нейронным образом карты, бросилась со всех ног прочь.
Красная сыпь преследователей вытянулась в линию. Некоторые отставали, но другие держались рядом. Шамс добралась до перекрестка. Свернув налево, она попадала к своим, но приводила на хвосте неизвестно кого, продолжая бежать прямо – упиралась в новую толпу бунтующих, а справа… Шамс долго вглядывалась в круто уходившую вниз улицу, пока не поняла, что оттуда медленно поднимаются нечистоты взорванных очистных сооружений.
«Ну уж нет, - подумала она. – Туда меня ни за какие коврижки не заманишь».
Оставалось либо бежать вперед, либо вести преследователей к остальным ученым. Шамс прикинула свои шансы в толпе бунтующих. Во время бега она потеряла снятый с напавшей на нее женщины плащ, так что теперь все видели униформу силовика. «Проще остановиться и встретиться с преследователями лицом к лицу», - решила Шамс, сворачивая налево и убеждая себя, что если Думах снабдил максимальным уровнем навыков и вооружения остальных ученых, то они смогут разделаться с преследователями без особого труда.
Деактивировав нейронную карту, Шамс громко закричала, что за ней погоня и нужно готовиться к бою. Спрятавшиеся в разрушенных домах ученые предпочли остаться в укрытиях. Вышел лишь один. Высокий и крепкий…
- Зевс? – опешила Шамс, признав в клоне охотника за наживой, напарника Ра, возглавлявшего бунтующих во время обрушения «Голода».
На то чтобы понять происходящее потребовалось несколько долгих секунд, за которые отставшие преследователи успели подтянуться к лидерам, снова сформировав плотную группу.
- Думах? – спросила Шамс, недоверчиво вглядываясь ему в глаза.
Едва заметная улыбка изогнула узкие губы могучего клона, заставив Шамс выругаться.
- Что за погоня? – спросил карлик в теле гиганта.
Шамс снова выругалась, отметив про себя, что голос копии Зевса очень похож на голос Думаха в жизни: басистый, но с отсутствием глубины и бархатистости, словно низкие ноты в конец расстроенного пианино. О том, что такое пианино и когда оно использовалось, Шамс узнала, когда встречалась с Прай-Ми. Работая над «Меккой», он изучал большое количество созданных хронографами реконструкций прошлого, зачастую, чтобы разобраться в тех или иных вопросах, углубляясь еще дальше, во времена до Третьей мировой войны, когда человечество только готовилось к строительству жилых комплексов, правда тогда они имели статус военных. Просматривая реконструкции тех времен, Прай-Ми и увлекся идеей добавить в игровой проект «Мекка» музыкальные инструменты, изжившие себя с началом зарождения двухуровневого языка общения.
Вначале Шамс не понимала смысла разрозненных звуков, но затем они начали складываться в простейшие мотивы, которые сплетались, образуя сложные мелодии. Сознание со скрипом вспоминало, как нужно воспринимать музыку. Подобное Шамс пережила, когда Прай-Ми объяснял ей что такое живопись: разрозненные пятна долго отказывались собираться в картинку, вернее, глаза отказывались воспринимать цвета как единое целое, цепляясь за каждый в отдельности. Прай-Ми смеялся над Шамс и говорил, что его брат не мог адаптироваться еще дольше. Шамс злилась на него за смех и на себя, за то, что не могла с такой же легкостью начать воспринимать все эти архаизмы, как любовник.
Они лежали в постели и приобретенный на черном рынке модулятор нейронных полей блокировал большинство функций интегрированного жидкого чипа, чтобы, как говорил Прай-Ми, усилить букет чувств от близости – еще одно почерпнутое в прошлом знание. Их встречи всегда проходили в Размерности, удивляя Шамс, ведь Прай-Ми, как и она, был коренным жителем Квазара, где материальный мир не вызывал ничего, кроме отвращения. Впрочем, в Размерности то, чем занимался Прай-Ми, тоже вызывало много споров и неодобрения. Люди обычно ограничивались нейронными связями, а тут…
В первые недели завязавшихся отношений Шамс старалась не думать об этом, убеждая себя, что уступает извращенным желаниям любовника о физической близости только ради того, чтобы выудить у него наработки будущей «Мекки», применив их в «Фивах», на которые они тогда оба работали. Но потом подобная связь начала нравиться ей. Вызывавшая отвращение близость преобразилась, как прежде это случилось с музыкой и живописью – разрозненная гамма чувств, воспринимаемая в отдельности, собралась воедино, став целым. Наборы звуков превратились в дивные мелодии, нагромождения мазков краски распустились яркими картинами, глядя на которые можно было не только воспринимать информационный набор необходимых контуров, но и додумывать отсутствующие детали, переживать чувства, отраженные художником на холсте.
