Артем Лунин - Вечный - Кровь Леса (СИ)
Наши мысли были рядом, и чужие созвездия казались мне знакомыми.
- А у нас совсем другие звёзды...
Нан молчала, но я знал, что она ждёт продолжения.
Слово за слово, и я рассказал ей всё, словно исповедался. Рассказал о внезапном провале в этот мир из своего, дурацкого, но прекрасного. Что имеем, не храним, потерявши, плачем, я осознал прелесть своего мира только уйдя из него.
Мир, где люди могут ходить невооружёнными и свободно говорить друг с другом. Мир, где голоса и улыбки мгновенно преодолевают океаны. Мир, в котором не надо драться за жизнь, по крайней мере, не каждому и не ежедневно. Мир, где из точки "А" в точку "Бэ" добираешься долго, но с гарантией, что попадёшь туда, куда стремишься. Разве не прекрасен такой мир?
Я рассказал о своей жизни, наполненной бессмысленной суетой. Учёба - клуб - соревнования, телек - комп - книги, диско - пикники - пьянки... Тогда я не любил смотреть на звёзды, перед небом всегда остро ощущаешь своё одиночество.
Я смотрел в её глаза, в земные звёзды, и шептал, шептал...
А потом мы рука об руку бродили среди звёзд и, кажется, выбирали планету, на которой останемся жить...
Меня разбудило ласковое мысленное прикосновение - телепатический аналог поцелуя. Я открыл глаза и увидел на фоне глубокой небесной синевы печальное эльфийское лицо. Ещё не совсем проснувшись, потянулся поцеловать, Нан отодвинулась.
- Сергей... мне нужно кое-что тебе сказать.
Вот тут-то сон слетел с меня мгновенно. Хорошенькое начало! Я, конечно, сразу вообразил, что сейчас девушка поведает о своей беременности, а я завоплю либо "ура всю жизнь мечтал", либо "да ты с ума сошла". Нет, сначала всеобязательная фраза "Ты уверена?" с десятью вопросительными знаками. Вот что значит навязанные фильмами стереотипы.
Нан прочитала мои мысли, удивлённо вскинула брови и запунцовела.
- Нет! - сказала звонко. - Ну что ты такое говоришь... думаешь! Я вовсе не...
Чувство было странным. Вроде и великое облегчение, и... острое сожаление? Моё или её?
Я встал. Было позднее утро, но солнце ещё скрывалось за деревьями, от леса тянуло ночным холодом, а от реки шёл ровный прохладный ветерок, щекотал, вспушивал волоски на всём теле. Нан тоже поёживалась.
- Одеться не желаешь?
Нан покачала головой. Вид у неё был такой печальный, словно она получила известие о тяжкой болезни любимого родственника, и мне немедленно захотелось её развеселить.
- Тогда и я не буду... - я снова сделал попытку сцапать её, она ловко ускользнула отработанным движением.
- О Дэвы всего Леса! - воззвала, мгновенно вынырнув из своей чёрной печали. - Серый, неужели ты хоть на секунду не можешь отвлечься от мыслей об этом и сосредоточиться на другом?
- Когда ты вот так? Не могу, мешай мне хоть Дэвы всего Леса.
- Всё же постарайся.
Я неискренне пообещал постараться, во избежание искуса набросил плащ на её плечи. Сходил к воде, умылся. Вода казалась ледяной. Нан следовала за мной тенью.
- Так что могло случиться за время, пока мы спали?
Нан дёрнула плечом.
- Нет, речь о прошлом. Серый, я должна признаться...
- Ну... признавайся, - стало вдруг не по себе, как, наверное, все пацаны, я побаиваюсь девичьих признаний.
Нан повела плечами, и наброшенный на голое тело плащ упал на камни. Девушка подошла ко мне вплотную, смотрела в глаза. Вдруг быстро прильнула, поцеловала в губы. Прежде чем я успел среагировать, отпрянула и шагнула в воду. Забрела неглубоко, стояла, красивая, нагая... Трепет нехорошего предчувствия, охвативший меня, превратился в отчётливую вибрацию.
- Это Правдивая Вода.
- Я знаю вообще-то, - растерянно сказал я.
- Вчерашний день был моим подарком мне и тебе... Но здесь лгать нельзя.
- О чём ты говоришь?.. - растерянно спросил я. Она ведь прощается со мной!..
- Вот я стою в воде, и хочу, чтобы она смыла ложь, - глухим торжественным тоном произнесла Нан явно ритуальную фразу. - Вот я стою в воде и говорю тебе, что замыслила предательство...
Она вдруг закрыла лицо руками и зарыдала глухо.
Я не сразу понял, что она сказала, так ярко ощутил её боль. Качнулся было к ней, но девушка отняла руки от лица, взглянула, и я замер, остановленный золотым взглядом.
Нан заговорила.
Правдивая Вода смывает неправду.
Ты всегда относился ко мне, как к равной, и принимал мою ненависть к тебе, хотя и не понимал. Ты не понимал, как можно ненавидеть кого-то только потому, что этот кто-то - другой, не такой, как ты. А у нас такое всегда, и из-за твоего неприятия ненависти я ненавидела тебя ещё сильнее. Ненавидела за то, что ты спас меня, дал право выбирать и решать самой. Ненавидела за то, что иногда думала твои мысли и позволяла думать свои мысли тебе. Это было какое-то отравление ненавистью, я будила её в себе, как язву расковыривала... Наверное, чтобы спрятать другие чувства, которые стала к тебе испытывать противу воли. Потом ненавидела за то, что ты... я... мы... за наше с тобой.
Я не могла поверить, что влюбилась в нелюдя, и решила, что ты меня околдовал. Ненависть во мне придумала сказку, что ты навёл на меня тёмные чары. Я пыталась их сломать... или хотя бы увидеть... И в конце концов подумала, что чары эти выше моего понимания.
Когда ты сказал, что мы пойдём к Правдивой Воде, я испугалась, что Дэв тебя уничтожит. Он убивает за ложь, за волшебство, которое одурманивает разум. Я поняла, что вовсе не хочу сбрасывать эти чары. Они были так сладки... Я пыталась избежать пути к Дэву, обойти его, но получалось, что наши преследователи гнали нас сюда.
Потом - Хартгранн... Гнев Бога. Ведь это наше оружие, лук из легенд, он появляется в руках героев, которые должны изменить судьбу мира, обычно - обрушить всю мощь Леса на нелюдей. Но герой должен сам натянуть на лук тетиву, созданную из самого себя, из воли, намерений, магической силы, подтвердить своё право владеть Гневом Бога. Если воля слаба, лук разорвёт тетиву, и человек умирает. А ты просто призвал его, словно это самое обыкновенное дело, мимоходом натянул тетиву. И не боялся давать его мне. Я тогда по-настоящему, понимаешь ты, всерьёз!.. взаправду стреляла из него в тебя! Но то ли оружие нельзя повернуть против хозяина, то ли я на самом деле уже не желала убить...
И когда ты в последний раз стрелял из него, мы оба думали, что стали убийцами. Ты бил на поражение и не знал, что противник выжил. Я не помешала тебе выстрелить. Могла бы отомстить - когда ты лежал мало не мёртвый, одно только движение. Теперь я понимаю, что тогда сделала выбор.
Потом мы вышли сюда, и оказалось, что наша любовь создана не чарами. Я со своим предательством, со своим неверием в любовь не должна была и близко приближаться к Правдивой Воде - её вода для лжецов обращается в яд.
Но я всё же приблизилась. Вымыла тебе ноги, это означает смыть магический след. Испросила защиты у Дэва - для тебя, чужака, моего любимого... - Нан коротко зло рассмеялась. - Для себя не просила. Река предложила вернуться назад, к прошлой жизни, показала мне её. Я почти сделала шаг, но поняла, что не смогу без тебя.
Не было никаких чар. Мы действительно любим, хотя ты нелюдь, а я вэйри. Мы травой проросли друг в друга, зацепились корнями судеб, и с этим ничего не поделать...
Вчера ты рассказал про свой мир. Грезил наяву и рассказывал, а я слушала, как сказку. Твой мир прекрасен, но твоя жизнь в нём была пуста. И сказал ещё, что теперь твоя жизнь наполнена смыслом.
У этой реки нельзя солгать. Ты действительно меня любишь.
А я - я предала тебя.
Вот и всё... И что ты теперь решишь, Сергей?
Да, Сергей, что ты теперь решишь?
Нан стояла молча, надменно вскинув подбородок, быстрые струи воды обтекали белые стройные ноги. Очень стройные. И очень белые...
Да она же закоченела!..
- Выйди из воды, Нан, - велел я.
Она вышла, торопливо, послушно - и эта покорность мне очень не понравилась. Я подхватил плащ, закутал, стал растирать. Нан дрожала крупной дрожью. Я растирал её, закутал, обнял, делясь теплом.
- Что теперь, Сергей?.. - прошептала она.
Предательство?
Не по сути.
Предательство?
Какая чушь... Девочка, ты вырвалась из этого всегда, из круга ненависти. Ты смогла переломить своё воспитание, отвергнуть привычную нетерпимость... Сделала выбор - позволила себе полюбить, отказаться от прошлого и будущего ради одного волшебного "сейчас".
Ты вошла в мою жизнь и стала ею. И в твоих пальцах моё одиночество сгорает, превращается в дым.
Чем отплатил я за этот бесценный дар?
- А ты? - прошептал я, едва не корчась от стыда. - Ты меня прощаешь?
Нан непонимающе захлопала мокрыми ресницами.
- Моя очередь покаяться, - сказал я, отпуская её.
