Александр Чубарьян - Игры в жизнь
Раньше здесь практически в каждом отеле было свое казино, и отдыхающие охотно оставляли в них свои деньги, но в конце восьмидесятых сюда рванули отдыхать новоиспеченные «хозяева жизни» — накачанные «братки», татуированные воры в законе и их ближайшие помощники, не дослужившиеся пока до такого высокого ранга, прочие представители криминального мира…
Рванули и обалдели от такого никем не тронутого сочного пирога. Ну и как водится, стали потихоньку заниматься «приватизацией».
А через некоторое время правительство Турции с удивлением узнало, что большая часть заведений приносит прибыль непонятно откуда взявшимся совместным российско-турецким предприятиям, которые активно стали заниматься дележом территории. Выяснилось, что прибыль, идущая с гостиниц и ресторанов, не идет ни в какое сравнение с доходами от казино. И… зазвучали выстрелы.
Две большие перестрелки произошли в помещениях казино: одна в гостинице «Севен Сис», тогда погибли два человека и трое были ранены, другая — в «Эль Клуб Хотель», тогда были убиты три человека и трое были ранены.
Почему-то вообразив, что, закрыв казино, они решат все проблемы, турецкие власти запретили этот вид развлечений. Были отобраны лицензии у всех без исключения казино и залов игровых автоматов; они больше не выдавались.
Конечно, сразу же появились нелегальные казино. Некоторые действовали по принципу Израиля, в котором тоже был запрещен этот вид развлечений, — желающие поиграть садились на корабль, который отплывал в нейтральные воды, где превращался в плавучий игральный дом; некоторые организовывались в различных сомнительных заведениях, куда туристы шли неохотно, — все это не было выходом.
Ниша, дающая возможность качать большие деньги, долгое время оставалась незанятой, пока один из работающих на Бориса Сергеевича экономистов не подсказал ему, что неплохо было бы эту нишу занять. Дело было даже не в прибылях: создавая сеть казино, одновременно создавался крепкий фундамент для полноценной работы в этой стране. Аналитики просчитали возможные варианты и подтвердили, что с вливанием капитала в страну появляется возможность влиять на ее экономику, а там до политики рукой подать.
Сделать можно все что угодно — были бы желание и возможность.
Но где большие деньги — там и большая кровь. Сначала итальянцы, теперь вот немцы, все хотят урвать жирный кусок. Только жадность — она не только бедность порождает. Фортуна может вместо золота и свинец подбросить. Дозами по девять граммов.
По широкой аллее между деревьями с уже начинающей желтеть листвой не спеша шел седоватый мужчина в строгом костюме и накинутом на плечи легком плаще.
За ним, на расстоянии в десять метров, так же неторопливо шел охранник. В принципе он не был нужен, так как на тщательно охраняемую огромную территорию этого парка не смог бы попасть, наверное, даже президент России без разрешения хозяина этого парка и дворца, стоящего в центре парка.
Впрочем, президент вряд ли бы захотел сюда попасть: он не знал лично хозяина этих угодьев и вряд ли даже когда-нибудь его видел. У президента своя работа, а у Бориса Сергеевича — хозяина — своя.
Это была традиция: после обеда он ехал домой и в течение часа один гулял по аллее, несмотря на погоду, размышляя и анализируя полученную информацию.
Так было и сегодня.
…Война будет обязательно. Немцы сами не потянут, предложат скооперироваться итальянцам, это понятно. Они поэтому и прислали всего двух человек на переговоры. Итальянцы скорее всего согласятся. Что ж, Контора вполне обойдется своими силами. Как сказал Макиавелли, не та победа истинна, которая завоевана чужими руками. Кстати, итальянец. Земляк этого, Джорджио Вантацци.
А Джорджио уже мешать начинает, алчный уж больно.
Турция — это, конечно, мелочевка, но вот из таких мелочей вся жизнь и складывается. Нужен, нужен мощный плацдарм, дорога, ведущая на Ближний Восток. И эта дорога будет, Борис Сергеевич не сомневался в этом.
В полуподвальном помещении бара было довольно прохладно. Может, это было из-за того, что дверь была постоянно открыта, а на улице моросил дождь, может, из-за холодного пива, но все посетители сидели в верхней одежде.
Не исключением были и Вампир с Максом — один сидел в модной ветровке, купленной несколько дней назад в аэропорту, другой наглухо застегнул кожанку до подбородка — в таком положении пить пиво не очень-то удобно, но Макс не обращал на дискомфорт никакого внимания. К тому же пива он уже напился и сейчас с усердием поглощал соленые фисташки.
Димка курил и о чем-то думал; Макс оторвался от своего занятия и глянул на него:
— О чем задумался, старче?
— Да так… Без пушки дискомфорт ощущаю, словно нет какой-то части тела… фигня. Макс, ты скажи… если честно… ты бы поехал с нами, если бы не случилось… ну, с Леной… или остался?
Макс задумался — по лицу пробежала тень.
— Не знаю. Я думал, пока мы ехали… я боялся не угрозы смерти… страшно другое. То, что мы получили наши способности, — это награда или проклятие?
Вампир хотел что-то сказать, но Макс остановил его:
— Я часто ловил себя на том, что хотел драться в реальности, а не на мониторе. Я боялся, что в один из дней я зайду в «Шахерезаду» и посмотрю на тех, кого я тогда… Хотелось мне повторить стычку, и страшно было за свои желания. Черт его знает, чего я хотел, живой крови или остроты ощущений, — у них ведь могли быть пушки, а я стрелять не умею. В смысле — в жизни стрелять не умею. Я пробовал у дядьки на даче стрелять из пистолета, не получается…
Вампир кивнул — Макс рассказывал про свои попытки.
— У Чехова была такая фраза насчет того, что если в начале пьесы на стене висит ружье, то оно обязательно выстрелит… Рано или поздно я бы все равно, наверное, оторвался бы на полную катушку…
— Тогда почему ты все время отказывался? Даже в последний…
— А ты что, думаешь, что я был рад своим желаниям? Это словно наркотик, ты понимаешь, что так нельзя, но тебя тянет… А Лена… честно? Димка, я ей верил, она для меня всем была. Я с ней хотел поговорить, рассказать все… Блин, если бы я приехал позже, я бы все ей рассказал…
Вампир вздохнул. Он прекрасно понимал, чем бы это могло закончиться, — независимо от решения Макса она бы… ушла. Вряд ли бы ее застрелили: автокатастрофа или что-нибудь в этом духе, Конторе лишние свидетели не нужны.
Ну, Макс, ну и дурак!
Макс уставился куда-то в сторону и продолжил:
— Я ее понимаю. Он обеспечен всем, денег куры не клюют, каждый день в кабаке или на дискотеке, весь в движении… Но зачем мне мозги парить?
— Слышь, Макс, может, это какая-то ошибка? Рита говорила…
— Дима, какая ошибка?! Я сам видел, как… Да пошли они все! Все, забыли!
— Кто пошли? — раздался у Макса за спиной веселый голос Тимура. Он спокойно уселся, бросил на стол брелок с ключами от машины и зачерпнул рукой из небольшой мисочки горсть фисташек.
Макс не ответил. Молчал и Вампир. Тимур не смутился, наоборот, улыбнулся еще шире:
— Братва, грустить не надо. Пора ехать.
— Куда? — посмотрел на него Вампир.
— Опыты на вас ставить. Будете подопытными кроликами.
— Вчера же проверяли… — проворчал Вампир.
— Приказы не обсуждают, а выполняют. Let's go!
Все трое поднялись и вышли из бара на улицу. Дождь не прекратился, наоборот, усилился. Перепрыгивая через лужи, Вампир с Тимуром устремились к «БМВ», припаркованному напротив бара. Тимур на ходу отключил с пульта сигнализацию, и оба плюхнулись на передние сиденья.
Макс шел не торопясь, обходя лужи, но совершенно не обращая внимания на ливень. Тимур включил стеклоочистители и, посмотрев на Макса, спросил у Вампира:
— Он, часом, не псих?
— Да нет. Я ему просто рану душевную разбередил, — кисло усмехнулся Вампир.
— А-а… — понимающе протянул Тимур и хмыкнул. — Он, кажется, вые…ется больше.
Вампир был с ним согласен.
Но когда Макс сел в машину, ему никто ничего не сказал.
Их обследовали в одном из бывших «почтовых ящиков» — институте, занимающемся паранормальными явлениями и уникальными возможностями человека. Как и в первый раз, Тимур въехал во внутренний двор института, где их встретил Лебедь и провел внутрь. Тимур остался в машине — он уже принимал участие в этих обследованиях, и его участие больше не требовалось. Пока.
В холле первого этажа их ждала Рита — она равнодушно листала какие-то журналы, удобно устроившись на мягком диване. Напротив нее в кресле, закинув ногу на ногу, сидел крепыш с короткой стрижкой. Несмотря на то что на улице было прохладно, он был одет в шорты и майку — из-под майки выглядывала золотая цепь в палец толщиной. Глаза полуприкрыты, руки скрещены на груди, в общем, поза, показывающая, что «индивидуум скрытен, не склонен к общению» — так бы охарактеризовали это психологи.
