Дебра Дриза - Мила 2.0

Что, если ее убьют?

Резкий рывок вверх и назад, и мои руки оказались на свободе. Левый локоть дернулся назад, нанося одному из солдат безжалостный удар в горло. Я развернулась за счет инерции, и, когда второй солдат бросился на меня, моя левая нога с силой врезалась ему в живот.

Он не успел даже упасть, а я уже бежала. Готовая расправиться со следующим, кто станет у меня на пути. И еще с одним. И еще.

— Мила, остановись! Так будет только хуже!

Даже мамин отчаянный крик не поколебал мою решимость, ведь сейчас во всем моем теле, в каждой его клетке пульсировала энергия. Мне было все равно, скольких людей придется вырубить. Я готова была усеять телами весь аэродром, если потребуется, — лишь бы добраться до нее.

— Отступить с Лорент! Отступить! — выкрикивал командир где-то позади меня. В этот момент мой кулак вырвался вперед и впечатался в нос ближайшего солдата. Раздался хруст хряща.

Из разбитого носа хлынула кровь, и мужчина отлетел назад, в то время как меня с двух сторон атаковали двое других. Несколько движений — и они с грохотом повалились на землю. Мой взгляд скользнул по оставшимся мужчинам и зафиксировался на маме. Ее с недавних пор темные волосы мотались из стороны в сторону:

— Мила, нет!

Я помедлила. Потом шагнула вперед.

— Даже не думай, — пригрозил солдат, удерживавший маму, но голос его дрогнул, когда он бросил взгляд на поверженных товарищей. На земле вокруг меня валялись одетые в камуфляж тела: некоторые стонали, некоторые были в отключке. Выглядело это так, словно тут взорвалась бомба. И теперь между мной и мамой оставался всего один человек. Выведу его из строя, и она свободна. Мы угоним один из внедорожников и…

Только я приготовилась броситься на солдата, как услышала щелчок, от которого мое сердце остановилось.

За моей спиной стоял командир. Пистолет в его руке был нацелен маме в голову.

— Еще один шаг — и она мертва.

Стальной голос, уверенная стойка. Я ни секунды не сомневалась, что он не блефует.

После этого я больше не сопротивлялась. Даже когда мама оглянулась через плечо и крикнула: «Никому не доверяй». И когда ее погрузили в первый внедорожник. Даже когда мне на голову надели мешок, и я перестала видеть. Казалось, вся моя жизнь закончилась в тот миг, когда мама уехала без меня.

Даже когда меня втолкнули в дальний внедорожник, а рябой командир сказал, рассмеявшись:

— Забудь про свой навигатор — здесь он работать не будет.

Нет, мысль о том, что моя опрометчивая атака могла стоить маме жизни, полностью лишила меня желания сопротивляться.

Не говоря уже о другой мысли, которая железными когтями раздирала мое фантомное сердце, — я так и не сказала маме, что простила ее.

По периодическому кашлю и скрипу сидений я поняла, что со мной в машине едут трое солдат: двое спереди и один за мной. Стояла тишина. Никакой музыки, никаких разговоров. Ничего, кроме монотонного гула колес. В этом молчании мне чудилось что-то невероятно зловещее.

Почему они со мной не разговаривали? А мама — ее везли туда же, куда и меня?

Сначала мы ехали по какому-то шоссе, потом машина стала двигаться с остановками, свернула, какое-то время поднималась в гору, после чего пошла на спуск. Теперь шорох колес отражался откуда-то эхом, из-за чего я решила, что мы въехали в какой-то ангар.

— Можно уже снять с девчонки мешок. Она и так понятия не имеет, где мы.

Чья-то грубая рука сзади сдернула с меня мешок. Как раз вовремя, чтобы я успела увидеть знак с надписью «ПРОЕЗД ЗАКРЫТ. ИДЕТ СТРОИТЕЛЬСТВО ПОДЗЕМНОГО ТОРГОВОГО КОМПЛЕКСА „МАЙОРКА“. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Водитель опустил окно и протянул пропуск. Просканировав его, охранник сделал знак проезжать. Сквозь его незаправленную рубашку проступали очертания пистолета. Все происходящее записывалось на две видеокамеры, висевшие сверху.

Когда мы проехали контрольный пункт, солдат, сидевший на месте пассажира, спросил:

— Почему ты называешь ее девчонкой? Ты же в курсе, что она не настоящая, а, Дженнингс? Я знаю, что у тебя в последнее время проблемы с личной жизнью, но к этой штучке приставать строго запрещено.

Парень позади меня гоготнул, а потом наклонился вперед, придвинувшись так близко, что я почувствовала на своем ухе его дыхание. У него изо рта пахло, как из нашего кофейника, когда мама забывала его помыть вечером.

— Как по мне, так она выглядит почти как настоящая, — сказал он и, протянув руку, провел пальцами по моей щеке. — Черт, да она и на ощупь как настоящая. Мягкая такая, и вообще.

Он сжал мою кожу своими толстыми пальцами. Я замерла, сосредоточенно глядя на коричневый подголовник, чтобы перебороть отвращение. И не шевелилась, только сцепила вместе лежавшие на коленях руки. От греха подальше.

Нельзя было дать им ни малейшего повода сказать, что я создавала проблемы по дороге, ведь мама была у них в руках.

Если бы не это, я бы развернулась и показала ему, на что способна.

— Дженнингс! Сядь и не распускай руки. Это устройство стоит столько, сколько ты за всю жизнь не заработаешь.

Никогда бы не подумала, что меня может так обрадовать резкий голос командира. Или то, что меня называют «устройством».

Машина продолжала спускаться, потом свернула налево и, освещая дорогу фарами ближнего света, двинулась в сторону бетонной ниши. Еще один поворот налево, и мы въехали на небольшую стоянку, где были припаркованы шесть автомобилей. Водитель заглушил двигатель, выпрыгнул из машины и сразу распахнул дверь передо мной. Я соскочила на землю, озираясь вокруг. Внедорожника, в котором везли маму, нигде не было видно.

Сопровождающие зажали меня, словно в тиски, и повели в сторону гладкой металлической двери. Когда мы дошли на нее, я напоследок заглянула в гараж, хотя заранее знала, что увижу. Пусто. Ее там не было.

Солдат ввел код, и мгновение спустя дверь отъехала в сторону. За ней оказалась еще одна дверь с кодовым замком. Кто-то тут явно серьезно относился к безопасности.

— Холланд не отдаст приказ привести ее, пока не увидит тебя. Так что не тяни время, — сказал мой конвоир.

Меня провели по узкому коридору с бетонным полом мимо открытой двери, за которой я увидела небольшой офис, всего восемь рабочих мест с перегородками. Четверо мужчин и две женщины работали за компьютерами.

Мы свернули за угол, где коридор закончился большой дверью.

Еще одна гладкая металлическая дверь, от одного вида которой мои ноги уперлись в пол, отказываясь идти дальше. Я помнила эту дверь. Помнила.

Мужчина дернула меня за руку, затаскивая следом за собой внутрь, в абсолютно белую комнату, пол которой отражал неестественно яркий свет сорока двух ламп, расположенных на потолке крест-накрест. Из-за этого освещения комната выглядела стерильной и холодной. На дальней стене светились встроенные экраны компьютеров, а высоко над ними тянулось огромное окно, в котором виднелись фигуры шестерых человек.

Зрители, поняла я.

От их тяжелых взглядов меня пробрала дрожь. Я тут уже бывала. В этой самой комнате.

Я снова осмотрела помещение, на этот раз сосредоточившись на левой стене, где стоял массивный стальной рабочий стол, к которому был придвинут стул с низкой спинкой. На столе было двенадцать ящиков с инструментами, составленных в два одинаковых ряда по шесть. От ящиков веяло чем-то зловещим, но увидев то, что было за столом, я оцепенела. На полу лежала груда толстых металлических цепей, блестевших в искусственном свете.

Цепи…

На меня нахлынули воспоминания. Я в этой комнате, прикована цепями. Мои волосы мотаются из стороны в сторону, а мужчина в белом халате бьет меня пистолетом по лицу.

Визжит дрель, занесенная над моей головой.

Мой крик прорезает воздух. Он словно царапает стены когтями, пытаясь выбраться.

Моя голова… отлетает назад, послушная оглушительному грохоту выстрела.

Я пошатнулась, судорожно глотая воздух, действие, которое никак не могло заглушить мой страх, хотя бы потому что мое тело в принципе не нуждалось в кислороде. В сознании пронеслась одна-единственная мысль.

Бежать. Бежать отсюда, сейчас же.

Я развернулась к двери, движимая отчаянным желанием спастись, готовая смести любого, кто встанет у меня на пути, невзирая на последствия. В этом месте когда-то происходили ужасные вещи, и я не собиралась торчать тут и ждать, когда они повторятся.

Вот только… дверь только что закрылась. Ее закрыл за собой рослый мужчина с глазами цвета стали, волосы которого чуть посеребрила седина. Мужчина, чье лицо можно было бы назвать приятным, если бы не резко очерченный рот и собственнический блеск в изучавших меня серых глазах.