Вера Огнева - Меня зовут I-45
* * *
Из курии ехали через канализационные тоннели, в которые попали с подземных стоянок. Дорожных камер можно было избежать, лишь проехавшись по этим закоулкам, а никто не знал их лучше Чино. Машина летела над битой дорогой. Влажно блестела слизь на бетонных опорах. Шум турбин разносился гулким эхом; изредка в тенях мелькали силуэты.
Чино сплюнул в открытое окно.
– Все номера Четвертой курии живут здесь.
Не то чтобы Малая удивилась.
– Все? Здесь, в канализации?
Он кивнул, щурясь от ветра.
– Наверху жилье дорогое, с улиц легионеры гоняют. Номер, спящий в коробке, – патриции и гости империи не хотят такое видеть.
Малая поежилась. Мимо проносились отростки тоннелей и канавы тухлой воды вдоль стен. Дальше пестрели ряды самодельных домов, сложенных из чего попало; без окон, с куском пластика на петлях вместо двери. Бронированные коробки – обитые металлом, с числами на углах.
– Бедняги, – пробормотала Малая.
– Да что вы, госпожа! Это вы еще в Седьмой не были, – мигом отозвался Чино.
Еще как была.
Малая нахмурилась, и, поймав ее взгляд, водитель поднял руку.
– Прошу прощения, умолкаю.
Она отвернулась к окну, проследила за группой бритых номеров. На их куртках неоном светились нарисованные псы.
Последнее время она видела этот знак все чаще.
– Ты знаешь что‑нибудь о «Псах Свободы»?
– Это те, что конюшни у трибуна взорвали?
Об этом Малая еще не слыхала.
– Квадратный километр провалился на уровень ниже. – Чино скривился. – Представьте, выходит утром трибун на балкон своего домины, а вместо конюшен – дыра. И через нее нижний город видно. Теперь ни дорогущих коней, ни скачек. У патрициев Четвертой курии горе.
Малая качнула головой:
– И у номеров, верно? Сколько человек погибло под обломками? Или номерам все средства хороши?
Патриции были мерзавцами, никто не спорил, но взрывы? На нижний уровень, прямо на головы номерам и другим патрициям. Террор в действии.
– Помочь могут не только «псы».
– А что вы сделаете, госпожа? Внушение императору? Перечислите номерам полмиллиона на расходы? – Чино пожал плечами. – У богатых все равно больше. Всегда будет больше.
Малая промолчала, не отрывая взгляда от теней, исчезавших за углом. Лучше делать хоть что‑то, чем просто проехать мимо.
Если бы только все думали, как она.
Если бы только она могла на что‑то повлиять.
* * *
Малая свернула слои текста – одной мысленной командой, так же легко, как и взломала.
Аларих купил билет до Третьей курии. Чужое имя, другое лицо. Неужто ехал в космопорт? Разыскивать главаря «псов» по всей империи совсем не улыбалось.
Но Аларих не собирался улетать. Может, отпугнула строгая система досмотра или ориентировки, высланные всем легионерам на контрольно‑пропускных пунктах. По тонкой ниточке следа – отсканированному отпечатку пальца, принадлежавшему «псу», который его сопровождал, – она вышла на заправку шоссе 3–2. Нашла его во Второй курии, в ресторане. Он ехал в центр. Малая даже усмехнулась. Снова в центр, как и месяцы тому назад. Хотя казалось, что прошли целые годы.
Она же так хотела туда попасть.
Другие документы, помеченные имперским орлом, отправились в особую папку на ее блокноте. Закрытое дело, которое вел декурион Луций Цецилий. Номер криокапсулы – вот что она сумела отыскать в его рапорте. Номер капсулы и больше ничего. Остальное лежало где‑то в месте, недоступном для сети и ее новой силы. Архив Управления, так называлось это хранилище.
Еще один файл с пометкой «сito». Малая тронула его пальцем, и документ раскрылся. Только текст, ничего лишнего. Три цифры – два, ноль и шесть – повторялись в нем снова и снова. Издевательски выпрыгивали из каждой строки. «Вывести из крио». «Использовать для поимки вероятного убийцы». «Последующее заключение сроком до трех тысяч дней».
Легионеры использовали Энцо, чтобы поймать Алариха. Отправили в канализацию, как пушечное мясо. Как маячок, чтобы вычислить убежище «Псов». И списали в утиль, закрыли дело.
Она потерла лоб над сталью окуляра. Живой глаз защипало от слез, грудь сдавило от обиды.
«Никому не верь, Малая».
Шепот послышался совсем близко. Словно Энцо стоял за плечом.
Никого не слушай.
Никому не верь.
Малая отложила блокнот и вышла на балкон. У ног расстелилась Вторая курия. Город рокотал по‑ночному глубоко, эхо улиц накатывало волнами.
Она опустилась на влажное после дождя покрытие, обняла колени и уставилась в очистившееся от туч ночное небо. Звездная, полная жизни чернота.
Когда‑нибудь она улетит туда. Соберет вещи, поедет в космопорт, сядет в шаттл и улетит, далеко и навсегда. Покинуть Землю она мечтала с детства, а после имплантации окуляра взлетающие шаттлы буквально наводнили сны, ставшие невыносимо яркими. Сопла, будто капли расплавленного металла. Рокот турбин. Гладкие бока челноков. Сколько раз она просматривала записи полетов на блокноте, сколько перечитала статей… Не счесть.
Малая хотела покинуть и планету, и империю, на отшибе которой та вертелась.
Днем ранее она заметила ребенка в проулке за парковкой. Тот потрошил мусоросборник за рестораном. Выуживал остатки еды черными от грязи пальцами и жадно запихивал их в рот. Но стоило выйти с коробкой готового обеда, как ребенок торопливо ускакал; прыгнул в какую‑то расщелину и был таков.
И что будет с ним дальше?
Малая легла на спину и раскинула руки. Промокшая рубашка холодно прилипла к лопаткам. Сверху навалился бездонный космос. Он пульсировал радиосигналами, подмигивал огнями шаттлов.
Нужно улетать.
Останься Энцо жив, она позвала бы его с собой. Они бы сделали это вдвоем: бросили планету и «псов», Алариха и все деньги империи. Начали все заново, с нуля и в новом месте.
Мысли спутались, как делали при каждом воспоминании о нем. Его голос еще звучал эхом. Чудился каждый раз, когда ее звали «Малой». Его прикосновения остались на коже клеймом. Малой хотелось дотронуться до его плеч снова. Прокрутить время назад и побежать за ним. Не отпускать от себя. Может, тогда он остался бы жив.
Теперь он был где‑то далеко, за слоями атмосферы, космической пыли, газа и туманностей.
«Когда‑нибудь я улечу к тебе…» – подумала она и выключила окуляр.
Беа ар‑Моуф
Эскалоп на тарелке – не соевый, настоящее мясо – дымился, испуская густой и жирный дух. Нож проскреб по расписной керамике, ломтик сел на вилку.
Вот так, правильно, совсем как делали патрицианки в ресторанах.
Малая отправила его в рот и глянула на ленты автострад далеко внизу, за полосой парка и городским кварталом. Далеко; даже двигателей не слышно. Кафе гнездилось на верхнем уровне, откуда просматривалась вся курия до цепочки искусственных водоемов на границе с центром. А за углом высилось здание Управления, в котором таилась нужная информация.
Малая поправила наушник и тронула блокнот.
На экране ожило изображение кабины трансгалактического корабля. Виртуальная камера наехала на приборную панель с десятками слоев и рукоятей. Один из знаков вспыхнул изумрудным.
«Приземление, – сказал голос в наушнике. – Шаг первый. Переведите систему в режим посадки».
Малая любила учиться.
Как и месть, учеба придавала жизни смысл.
* * *
– Лидия Аврелия Малая. На меня оформлено разрешение.
Служащий потер тяжелый подбородок и уставился на экран панели, встроенный в стойку. Его сросшиеся брови выгнулись – совсем как мохнатая гусеница.
– Да, вижу. Действительно.
Голос оказался низким и бархатистым. В нем почудилось что‑то знакомое… Но отголосок воспоминания вильнул хвостом и скрылся. Наверное, Малая запомнила бы такого типа – половина головы блестела шрамом. Досталось бедняге в свое время.
Она положила на стойку блокнот с данными.
– Мне нужна эта запись.
Лицо служащего вытянулось. Он даже побледнел… Или снова показалось?
– Допуск гражданских лиц в здание приостановлен. По новому уставу требуется дополнительная проверка личности. Запрос на нее отправляется после обеда. Вы можете обратиться в третье окно дальше по коридору.
Нет‑нет. Она и так тянула до самого декабря, пока делала операции, бегала от легионеров и выслеживала «псов». Слишком долго, терпения не осталось. Один вертлявый патриций мог за это время сбежать.
– Информация нужна мне сейчас.
Малая облокотилась на стойку и приблизила свое лицо к лицу служащего. Без улыбки. Она давно не старалась кому‑то понравиться. Теперь все вокруг пытались понравиться ей.
– Допуск высшего уровня, разве вы не видите? Или мне обратиться с жалобой в канцелярию императора? – Она тронула бейдж с именем, приколотый к нагрудному карману служащего. – Валерий Руфин, верно?
