Майкл Гаррисон - Нова Свинг

Стоило Элис Нейлон откинуть прочную дверцу кабины, как изнутри потянуло дерьмом, и стало ясно, что Поли в плохой форме. От обзора его закрывали останки мальчишки с Пойнт; двое держали друг друга в неловких объятиях, словно забыли, как это делается, вопреки предварительной практике. Они едва слышно дышали друг другу в лицо. Одежды на них было немного, а фарфорово-белые тела покрывала тонкая скользкая смолистая пленка, на первый взгляд – жидкая, но продолжавшая прямо на глазах отвердевать и трескаться, словно защищая парочку от воздействия окружающего воздуха. Поли еще можно было узнать, а вот мальчишка оплыл, размяк и растолстел. Он прибавил лет тридцать-сорок с того дня, как Вик его увидел в здании на Суисайд-Пойнт. Под каким углом на него ни гляди, а лицо словно бы ускользало от фокуса. Он не понимал, где находится и что с ним делают. Впрочем, похоже было, что он по-своему доволен. То и дело стайки светлячков вылетали откуда-то из области его рта, сопровождаемые парой-тройкой музыкальных нот.

Поли, не столь удовлетворенный собственным состоянием, выпростал руку вперед.

– Элис, этот мудак снова ко мне прилип, – молвил он.

Элис осторожно расцепила их и помогла начальнику выбраться из коляски рикши. Осложнялось дело тем, что Поли не хотел на себя смотреть.

– Поли, ну помоги же мне, – ныла Элис, но он продолжал глядеть вперед и вверх, а на свое тело и Элис взгляда не опускал. Поли не хотелось признавать, что она ему помогает. В конце концов Элис утвердила тушу Поли на бетоне перед Виком Серотонином, где де Раад остался стоять, источая вонь, качаясь и размахивая руками. Лицо его частично расплылось и снова сфокусировалось.

– Вик, ты видишь? Ты видишь, что ты натворил?

От необходимости отвечать Вика спас Лэнс Эшманн, который уже вылез из «кадиллака» и встал рядом с пассажирским сиденьем, оправляя и застегивая плащ.

– Ох уж этот дождь, – посетовал сыщик, – никогда не прекратится. Поли, ты бы не совался на улицу в такую погоду, вид у тебя нездоровый. – Он едва заметно улыбнулся Поли. – Если хочешь, езжай в карантинное бюро, и там поговорим.

В карантин де Рааду было нельзя, ибо с ним там обошлись бы весьма неласково. Оставив его размышлять об этих перспективах, Эшманн направился к рикше и заглянул в кабинку с видом рассерженным и удивленным.

– Я тебе не нужен? – пропел мальчишка с Пойнта на три голоса. Непонятно как, но он почувствовал присутствие сыщика. И рассмеялся. – Никому я не нужен.

Эшманн стоял так, перегнувшись через рикшу, довольно долго, словно старый дедушка над колыбелью.

– Ничего хорошего не выйдет из того, что ты тут натворил, – сказал он Вику Серотонину, не глядя на него.

На Окраине установилось настороженное перемирие.

Ганпанки Элис Нейлон без устали патрулировали окрестности, перешептываясь на своем протяжном боевом арго, производном от жаргона бойцов «Prêter Cur». Ассистентка Эшманна оказалась не готова их отогнать, хотя выкройка у нее была куда круче. Она решила, что нет смысла навлекать еще горшие неприятности на группу поддержки, вызывая их сюда по такой скверной погоде в условиях зонной интерференции. Но ситуация не может оставаться такой вечно, а когда переломится, то и посмотрим, в какую сторону. Придя к такому решению, она вышла из перекроенного состояния и стояла теперь, облокотясь на заднее крыло «кадиллака», недружелюбно переглядываясь с Элис Нейлон или с изумленным отвращением поглядывая на изменившегося Поли де Раада. Для Поли же все могло обернуться только к худшему. Протяни он еще двенадцать часов, а это представлялось маловероятным, группа зачистки запихнет его в орбитальный изолятор. Там ему вставят трубки во все естественные отверстия и проделают несколько дополнительных. В мягкое нёбо и мозг введут проводки, надеясь, что какой-нибудь высококлассный оператор рискнет туда сунуться и выжечь дочерний код, пока тот не достиг стадии полномасштабного побега. Так или иначе, а Поли покойник. Пока же он представлял угрозу для всех вокруг, а без поддержки Элис вскоре исчерпает круг друзей.

– Не повезло тебе, Поли, – проронила ассистентка.

– Ты лучше присматривай за нашим арестованным, – посоветовал ей Эшманн, – если тебе заняться нечем. – Он примирительно взглянул на де Раада. – А тебе-то какое до всего этого дело, Поли? Это же ты нам сдал Вика, мы сами справимся.

Вик посмотрел на Эшманна, затем на Поли и обратился к последнему:

– Ты меня сдал? Поли, ты меня обижаешь.

Де Раад проигнорировал его реплику.

– Не в моих интересах было являться сюда лично, – сказал он Эшманну, – учитывая, в какой я форме; болезненное и унизительное занятие, если честно. Но ведь это Вик притащил оттуда артефакт и сбагрил его мне. Так, значит, я тебя обижаю? – Это он неожиданно заорал на Вика. У Поли изо рта потекла слюна, и Вик отшатнулся, чтобы продукты внутренней секреции Поли его не заразили. – Гребаный наш Господь Иисус, ты мне дочку привил! Ты глянь на меня! – От вопля сил у Поли только уменьшилось. Он с усталым отвращением покачал головой. – Ты меня наебал, Вик, а я наебал тебя. Мы квиты.

– Ты сам себя наебал, Поли, – ответил Вик. – Я просто принес тебе дурные вести.

Но Поли уже неловко залезал обратно в кабину рикши, промокший до нитки, тяжело опираясь на плечо Элис Нейлон. Все немного расслабились. Вик у Эшманна. Поли отомстил, как сумел. Люди Эшманна замолвят словечко за Поли – и проблема, какую тот собой являет, будет решаться на более высоком уровне. Даже сам Поли с этим смирился. ЗВК пошлют кого-нибудь за ним, и Поли не станет забиваться в нору, потому что это не в его интересах, – он же, в конце концов, сам себе бренд, он последний выживший в катастрофе «El Rayo X», подлинную голографическую запись которой можно было ежевечерне увидеть в клубе «Семирамида». Он обязан блюсти миф о себе. В итоге побег удастся сдержать. Все, кто этим утром явился на Окраину, разойдутся при своих, не потеряв лица.

Так оно бы и вышло, но погода переменилась. Ветер, прилетевший с моря, отогнал облака на несколько сотен метров.

Внутри облачного фронта возникали и распадались непредсказуемые порывы и течения: в одно мгновение – свет и дождь, в другое – снег и мрак. Дезориентированные электромагнитной картиной происходящего и все еще в ожидании инструкций, бойцы группы захвата Полиции Зоны, усиленной хакерами, спецназовцами и подключенной к бортовой электронике пилотом, обнаружили, что их сносит в Зону на боковой скорости семьдесят узлов. В Зону никому не хотелось. Пилот справился с ситуацией, пожал плечами и наугад направил корабль в первую попавшуюся облачную прореху. Пилот объяснил группе захвата, что иного варианта не видит.

– Назад! – заорала ассистентка Эшманна. – Назад!

Полицейский корабль прорвал облачность, пронесся над юго-восточным углом заброшенного здания Балтийской биржи и, оставляя после себя струи конденсата за асимметричной боевой оснасткой, стал снижаться прямо на «кадиллак» Эшманна, в непосредственной близости от которого и врезался в бетон.

Поскольку однозначно интерпретировать происходящее было невозможно, каждый среагировал по своему разумению. Вик Серотонин упал ничком и отполз за «кадиллак». Ганпанки Элис Нейлон приветствовали группу захвата салютом из ручных термобарических гранатометов и пистолетов Чемберса. Группа захвата, оказавшись под шквальным огнем, вызвала подмогу. Элис Нейлон успела выстрелить в ассистентку Эшманна, но у той уже включились перекроенные рефлексы, и девушка устремилась через бетонную площадку к обломкам корабля, оставляя по себе странные моментальные вспышки, контурами напоминавшие человеческую фигуру – там, где задерживалась на срок, достаточный, чтобы зрение успело среагировать. Каждая из этих пауз отмечала атаку ганпанков Элис, и в каждом случае бойцы, изрядно потрепанные, в беспорядке отступали.

– Мы это не нарочно, – сказал Эшманн Поли.

– Да я ж вас всех, сукины дети, урою к ебене матери! – сказал Поли Эшманну.

На месте крушения полицейского корабля ситуация сложилась напряженная. Корпус был поврежден. Хакеры погибли. Имплант свисал с консоли, вырванный из мягкого нёба пилота, и на кончике каждого золотистого проводка остывал ломтик нервной ткани. В попытке спасти себя корабль отключил управление. Спасая пилота, он накачал его эпинефрином и селективными ингибиторами обратного захвата серотонина, но глаза летчика смотрели в разные стороны, а улыбка оставалась такой же дезориентированной, как аппаратура. Хуже всего, что код стал вытекать из навигационных систем на выживших членов экипажа, а те, еще не отойдя после полученных при падении травм, в панике брыкались, кричали и пытались отползти прочь.

Ассистентка Эшманна затормозила у пролома в корпусе и оценила ситуацию. Выжившие видели, как по ту сторону дрейфующего облачка искорок она консультируется со своим предплечьем. Они тянули к ней руки, умоляя о помощи. Спроси их кто в тот миг, какое у нее было выражение лица, они бы наверняка ответили: «равнодушное». Но что это означало? Она же была полицейская, приученная стрелять из снайперской позиции. Она же была полицейская, а потому, добив выживших, подожгла обломки высокотемпературным зарядом. Она же была полицейская, склонная мыслить прагматично. Она же была полицейская, а потому, постояв пару мгновений в созерцании плотного белого дыма, снова отключила перекроенные рефлексы и переключилась на другие дела.