Уильям Гибсон - Нейромант
— Ну-ка дай-ка я, Кейс…
Матрица смазалась и сдвинулась, когда Флэтлайн выполнил запутанную серию прыжков с такой скоростью и точностью, что Кейса начала душить зависть.
— Черт, Дикси…
— Эй, пацан, я был не хуже еще при жизни. Ты еще ни хрена не видел. Без рук!
— Вот это, да? Большой зеленый прямоугольник слева?
— Ты понял. Корпоративное ядро данных Тессье-Эшпул С.А., и этот лед генерируется двумя их дружественными ИИ. Наравне с любыми из военного сектора, так мне кажется. Это просто крутейший лед, Кейс, черный как могила и гладкий как стекло. Зажарит твои мозги, как только посмотрит на тебя. Если подойдем чуть ближе сейчас, он навешает следилок нам на жопу и на уши, будет докладывать парням в зале заседаний Т-А размер твоих ботинок и длину твоего члена.
— Не очень-то это привлекательно выглядит, да? Я имею в виду, Тьюринг следит за этим. Я думал, может нам надо попробовать выйти из дела. Я могу забрать тебя.
— Да? Без фуфла? Ты не хочешь посмотреть, что умеет эта китайская программа?
— Ну, я… — Кейс уставился на зеленые стены льда Т-А. — Ладно, ебать это все. Мы нападаем.
— Вставляй.
— Эй, Мэлкам, — сказал Кейс, отключаясь. — Я, возможно, буду в тродах около восьми часов подряд.
Мэлкам снова курил. Кабина тонула в дыме.
— Так что я не смогу добраться до гальюна…
— Нет проблем, мон. — Сионит исполнил высокое сальто вперед и порылся в содержимом сетчатой сумки на молнии, отыскав моток прозрачной трубки и что-то еще, запечатанное в стерильный пузырчатый пакет. Он назвал это катетером «Техас», и Кейсу это совсем не понравилось.
Он вставил китайский вирус, сделал паузу, и дослал картридж до конца.
— Окей, — сказал он. — Мы в деле. Слушай, Мэлкам, если это станет действительно весело, ты можешь схватить меня за левое запястье. Я почувствую это. Иначе, я надеюсь, ты будешь делать то, что Хосака скажет тебе, окей?
— Конечно, мон. — Мэлкам закурил свежий косяк.
— И включи очиститель воздуха. Я не хочу, чтобы это дерьмо путалось в моих нейротрансмиттерах. У меня и так хреновый отходняк.
Мэлкам осклабился.
Кейс подключился снова.
— Бог ты мой, — сказал Флэтлайн, — ты только посмотри на это.
Китайский вирус развертывался вокруг них. Полихромная тень, несчетные полупрозрачные слои сдвигались и перестраивались. Изменчивый, чудовищный, он нависал над ними, вздувая пустоту.
— Большая мамка, — сказал Флэтлайн.
— Я проверю Молли, — сказал Кейс, нажимая симстим-переключатель.
Свободное падение. Ощущение было похоже на ныряние в совершенно чистую воду. Она падала-поднималась через широкий туннель волнистого лунного бетона, освещенного через двухметровые интервалы кольцами белого неона. Связь была односторонней. Он не мог говорить с ней. Он перебросился.
— Бля, вот это, бля, программа. Самая крутейшая вещь после нарезанного хлеба. Эта проклятая штука невидима. Я только что арендовал двадцать секунд на том маленьком розовом кубике, четыре прыжка влево от льда Т-А; посмотрел, как мы со стороны выглядим. Мы не выглядим. Нас там нет.
Кейс обыскал матрицу вокруг льда Т-А и нашел розовую структуру, стандартный коммерческий модуль, и пробился к нему поближе.
— Может быть, он дефектный.
— Может быть, но я сомневаюсь. Наш малыш военный, однако. И новый. Он просто не регистрируется. Если бы он это делал, мы бы считывались как типа китайская тайная атака, но нас пока вообще никто не засек. Наверно, народ в Блуждающем Огоньке тоже.
Кейс смотрел на пустую стену, заслоняющую "Блуждающий Огонек".
— Ну, — сказал он, — это же преимущество, правильно?
— Может быть. — Конструкт изобразил смех. Кейс вздрогнул от этого ощущения. — Я еще раз проверил старичка Куань Одиннадцать для тебя, пацан. Он в натуре дружественный, ну, пока ты со стороны курка, вежливый и услужливый насколько можно. Разговаривает на хорошем английском, вдобавок. Ты слышал раньше о медленных вирусах?
— Нет.
— Я разок слышал. Просто идею, опять же. Но это как раз то, из чего сделан наш старичок Куань. Он не сверлит и не делает инъекцию, это скорее как будто мы взаимодействуем со льдом так медленно, что лед этого не чувствует. Срез инструкций Куаня типа разлагается перед целью и мутирует, так что он становится в точности таким же, что и ткань льда. Затем мы смыкаемся, и главная программа вступает в действие, начинает нарезать круги вокруг инструкций льда. Мы с ними становимся сиамскими близнецами, еще до того, как они всполошатся.
Флэтлайн засмеялся.
— Хотел бы я, чтобы не ты был таким весельчаком сегодня. Этот твой смех у меня в позвоночнике застревает.
— Хреново, — сказал Флэтлайн. — Старому мертвецу нужен его смех.
Кейс нажал на симстим-переключатель.
И провалился сквозь искореженный металл и запах пыли, запястья его рук поскользнулись на гладкой бумаге. Что-то позади него шумно рухнуло.
— Давай, — сказал Финн, — устраивайся поудобней.
Кейс лежал, раскинув руки и ноги на куче пожелтевших журналов, девушки улыбались ему в полумраке Метро Голографики, мечтательная галактика прекрасных белых зубов. Он лежал там до тех пор, пока его сердце не успокоилось, вдыхая запах старых журналов.
— Зимнее Безмолвие, — сказал он.
— Ага, — сказал Финн, где-то позади него, — ты догадался.
— Пошел на хуй. — Кейс сел, потирая запястья.
— Да ладно, — сказал Финн, выходя из подобия алькова в стене утиля. — Так лучше для тебя.
Он достал «Партагас» из кармана плаща и закурил. Запах кубинского табака заполнил магазин.
— Ты хотел, чтобы я пришел к тебе в матрице в виде неопалимой купины?[42] Ты там у себя ничего не пропустишь. Час здесь займет у тебя только пару секунд.
— Ты когда-нибудь думал, что меня нервирует то, что ты появляешься в виде людей, которых я знаю?
Он встал, выбивая пыль из своих черных джинсов. Он повернулся, вглядываясь назад в пыльные окна магазина, в закрытую дверь на улицу.
— Что там снаружи? Нью Йорк? Это вообще прекращается?
— Ну, — сказал Финн, — это типа того дерева, знаешь? Падает в лесу, но может быть, никто и не услышит.
Он показал Кейсу огромные передние зубы, и пыхнул сигаретой.
— Можешь прогуляться, если хочешь. Там все на месте. Или, во всяком случае, все части, которые ты когда-либо видел. Это память, правильно? Я считываю тебя, сортирую и скармливаю тебе назад.
— У меня не такая хорошая память, — сказал Кейс, оглядываясь вокруг. Он посмотрел на свои руки, перевернул их. Он пытался вспомнить, какие линии были на его ладонях, но не смог.
— Она у всех хорошая, — сказал Финн, бросая сигарету и растирая ее каблуком, — но немногие из вас могут получить к ней доступ. Художники могут, в основном, если они хоть немного способные. Если бы ты мог наложить этот конструкт на реальность, на Финновское место в нижнем Манхэттене, ты бы увидел разницу, но может быть, не такую большую, как ты мог бы подумать. Память голографична для тебя. — Финн подергал одно из своих маленьких ушей. — Я другой.
— Что ты имеешь в виду, голографична? — Слово заставило его подумать о Ривьере.
— Парадигма голограммы — это наиболее близкая вещь, которую вы разработали для представления человеческой памяти, и это все. Но вы никогда ничего не делали с этим. Люди, я имею в виду.
Финн шагнул вперед и наклонил свой обтекаемый череп, чтобы посмотреть на Кейса. — Может быть, если бы вы делали что-то, я бы не появился.
— Что бы это значило?
Финн пожал плечами. Его рваный твид был слишком широк в плечах, и не сидел на месте.
— Я пытаюсь помочь тебе, Кейс.
— Почему?
— Потому что я нуждаюсь в тебе. — Большие желтые зубы появились снова. — И потому что ты нуждаешься во мне.
— Чушь. Ты можешь читать мои мысли, Финн? — Он сморщился. — Зимнее Безмолвие, то есть.
— Мысли нельзя читать. Видишь ли, у тебя все еще парадигмы, полученные из печатных слов, и ты следуешь им буквально. Я могу иметь доступ к твоей памяти, но это не то же самое, что твои мысли.
Он потянулся к обнаженному шасси старинного телевизора и выдернул серебристо-черную вакуумную лампу.
— Видишь? Часть моей ДНК, типа того…
Он отбросил лампу в потемки, и Кейс услышал, как она упала и звякнула.
— Вы всегда строите модели. Каменные круги. Кафедралы. Органы. Складывающие машины. У меня понятия нет, зачем я здесь сейчас, ты поверишь? Но если набег сегодня получится, то вы наконец завершите реальную вещь.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Это «вы» коллективное. Ваш вид.
— Ты убил тех Тьюрингов.
Финн пожал плечами.
— Пришлось. Пришлось. Тебе бы следовало сказать спасибо; они бы убрали тебя и глазом не моргнули. Ну короче, зачем я тебя сюда забрал, нам надо поговорить. Помнишь это?
