Майкл Гаррисон - Свет
— Доктор Хэндс? Доктора Хэндса, пожалуйста. Доктора Хэндса в операционную!
В этот момент по стеклу вежливо, но решительно постучали изнутри. Пена оползла; экспозиция исчезла вместе с ней, за вычетом единственного предмета. На фоне атласной шторки с рюшечками стояла фоторамка с белой карточкой, воспроизводившей скверного качества портрет жизнерадостного человека в черной шляпе и фраке, готового закурить овальную турецкую сигарету. Манжеты человека были забрызганы чем-то цветным. Тыльной стороной длинной белой кисти он уминал табачные крошки. Снимок, сделанный в этот миг, запечатлел его полным энергии. Черные брови выгнулись ироническими дужками. «И что дальше?» — словно бы спрашивал он. Сигарета исчезнет. А может, он сам исчезнет. Подцепит шляпу кончиком трости из черного дерева и медленно истает, пока из рюшевой атласной пустоты проступает изображение Тракта Кефаучи, подобного дешевому ожерелью Викторианской эпохи, а уличный свет поблескивает — вот! видишь? — на одном из белых ровных резцов во рту фокусника. Исчезнуть может все.
Под фотографией жирным шрифтом в стиле ар-деко значилось:
ДОКТОР ХЭНДС, ПСИХОХИРУРГ.
Прием дважды за вечер.
Серия Мау проснулась озадаченная и обнаружила, что ей в бак подпустили умиротворяющих гормонов. Математичка, очевидно, передумала.
— Теперь я считаю, что мы все же одни, — заявила она и убралась к себе, не дав Серии Мау времени для дальнейших комментариев. Та поневоле вызвала соответствующие экраны и присмотрелась.
— А теперь уже я не так в этом уверена, — сказала она.
Ответа не последовало.
Тут пришел вызов с планеты.
— Что там творится? — потребовал Билли Анкер. — В один момент ты что-то говоришь, а в следующий — молчишь.
— Проклятая интерференция! — жизнерадостно отозвалась Серия Мау.
— Ой, не надо меня за нос водить, — проворчал он и добавил: — Если хочешь разобраться с историей этого пакета, может, я тебе и помогу. Но сперва ты для меня кое-что сделай.
Серия Мау рассмеялась:
— Билли Анкер, я сразу должна предупредить, что выбирать одежду тебя никто уже не научит.
Теперь связь прервал Билли Анкер.
Она послала на планету уловку.
— Эй, не обижайся, — сказала она. — Я просто пошутила. Чего тебе?
Было видно, как он усмиряет свою гордыню. Было видно, что у него свои причины искать ее внимания.
— Я хотел, чтоб ты побыла со мной, — ответил он. — Посмотрела тут кое-что на Редлайне, и все.
Ее тронула просьба, но голос Билли Анкера тут же приобрел слишком знакомый ей тон:
— Ничего особенного. Или кое-что столь же значимое, как все остальное тут, вместе взятое, на краю…
— Ближе к делу, — перебила она, — если хотим чего-то добиться.
Но оказалось, что отпущенное им время вышло. Зазвенели сигналы тревоги. Теневые операторы встрепенулись. «Белая кошка» пришла в полную боевую готовность. Боевые часы обнулили счетчик и начали новый отсчет, в фемтосекундах; последняя остановка перед неведомым реальным временем Вселенной. Меж тем «Белая кошка» закачала в двигатели и боевые установки продукты термоядерного синтеза, после чего принялась предосторожности ради в случайном порядке выныривать из динатока и погружаться обратно. Тут Серия Мау сообразила, что положение чрезвычайное.
— Ну что там? — потребовала она от математички.
— Взгляни, — посоветовала та и стала наращивать интенсивность связей между Серией Мау и «Белой кошкой», пока Серия Мау в большинстве важных аспектов не слилась с кораблем. Она жила теперь по корабельному времени. Она обладала сознанием корабля. Скорость обработки информации подскочила на несколько порядков от жалкой человеческой — сорок бит в секунду. Сенсориум ее, приспособленный к аналоговому отображению четырнадцати измерений, заполнился копиями себя самого, словно кафедральный собор (возведенный на бране) органным эхом. Серия Мау жила теперь в таком месте, на такой скорости и таким способом, что, продлись это состояние дольше полутора минут, оно бы выжгло ее начисто. В качестве меры предосторожности математичка уже накачивала баковую протеому эндорфинами, адреналиновыми ингибиторами и снижающими возбуждение гормонами, которые, действуя на биологических скоростях, возымеют эффект уже по завершении любой возможной стычки.
— Я ошибалась, — проговорила математичка. — Видишь? Вон там?
— Вижу, — сказала Серия Мау. — Вижу я этих засранцев!
А видела она корабли ЗВК. Не было нужды сверяться со справочниками или диаграммами. Она их помнила. Она помнила их очертания. Она даже могла бы назвать их по именам. Звено K-раблей (коммуникаторы надрываются от подложного трафика, обманки летят в нескольких измерениях) рыскнуло вниз по гравитационной аллейке Редлайна, держась максимально непредсказуемой траектории. Мерцая и переливаясь неоновыми рекурсивными сполохами, та явилась в сенсориуме «Белой кошки», очерченная на ночном фоне гало. Звено «Муара Кришны» выполняло спецоперации вдалеке от Нью-Венуспорта и включало, помимо передового корабля самого Муара, такие суда, как «Норма Ширике», «Криш Рамион», «Шармон Киер» и «Марино Шрике».[33] Перекрещенные математички вынуждали их постоянно менять позиции по мере сближения с целью, так что в целом траектория звена уподобилась сплетению кос или ленточек тесьмы. Классический для K-раблей маневр. Однако центральная ленточка (хотя в данном случае понятие центра утрачивало смысл) представляла знакомый Серии Мау объект — объект со странной гибридной сигнатурой, отчасти человеческий, отчасти ужасников.
Ревущее звено опускалось на «Белую кошку»; та замельтешила, запорхала в показной неуверенности, точно птица с перебитым крылом. Исчезла с орбиты. Звено приняло это к сведению. Так и слышался их саркастический смех. Отрядив долю своего интеллекта на ее поиски, они поленились притвориться. Серия Мау, которая прикинулась заброшенным спутником во второй редлайновской точке Лагранжа, решила, что дальнейшие доказательства избыточны. Ее интуиция тоже работала в четырнадцати измерениях.
— Я знаю, куда они летят.
— Ну и что? — откликнулась математичка. — Мы через двадцать восемь наносекунд смоемся.
— Нет. Они не за нами. Не мы им нужны!
В верхних слоях атмосферы Редлайна замелькали вспышки белого света: это средней дальности орудия звена, заброшенные в динаток до начала рейда, разбирались по-свойски с худосочной спутниковой группировкой и прочими обманками Билли Анкера. Внизу, в потоках дождя, пробуждался «Меч караоке»: медленно разогревались двигатели, неохотно активировались коммуникаторы, оживали почти бессмысленные контрмеры — вот очнулась от десятилетнего похмелья ракета и поползла ленивой гусеницей белого света через сенсориум Серии Мау.
«Слишком медленно! — подумала та. — Старье!»
Она открыла канал.
— Слишком медленно, Билли Анкер! — крикнула она. Ответа не было. Entradista в панике стучал пальцами по подлокотникам противоперегрузочного кресла, да так, что вывихнул левый указательный. — Я спускаюсь!
— Разумно ли это? — усомнилась математичка.
— Отсоедини меня, — приказала Серия Мау.
Математичка задумалась.
— Нет, — ответила она.
— Отсоедини меня. Не в нас метят. Это не битва, а полицейский рейд. Они за Билли Анкером прилетели, а ему нечем себя защитить.
«Белая кошка» возникла в двухстах километрах над Редлайном. Вокруг бухнуло. Кто-то рассчитал, где и когда она появится.
— О да, — сказала Серия Мау, — очень умно! А не пошел бы ты!
Отвечая взаимностью, она активировала высококлассную мину, которую прежде поставила на пути атакующего звена.
— А вот что я приготовила раньше, — проговорила она.[34]
Звено развалилось, на время ослепленное, и корабли кубарем разлетелись в разных направлениях.
— Этого они нам не простят, — сказала она математичке. — Высокомерные мерзавцы, вот же командочка!
Математичка не нашла времени ответить, поскольку миг передышки пустила на нормализацию связей Серии Мау с «Белой кошкой». Корабельный сенсориум коллапсировал. Все затормозилось.
— Теперь вниз, а потом прочь отсюда, — скомандовала она. — На полной скорости.
«Белая кошка» выпалила во все стороны. Пульсирующими вспышками явился ответный огонь. Снаружи оттенки пространства уступали место странным смазанным красно-зеленым цветам. Серию Мау неустанно тормозила плотная атмосфера, корабль несся в ночном небе желтым ревущим огненным шаром, преодолевая скоростью жар и звук трения о воздух. Поездочка выдалась лихая. Теневые операторы носились вокруг, взмахивая кружевными крыльями и закрыв лица длинными ладонями. Мону, которая выглянула было в иллюминатор обитаемой секции, когда корабль на миг замер носом вниз, теперь бурно выворачивало наизнанку.
