Александр Шакилов - Профессионалы
– Есть.
– Пошёл. Доплывёшь до станции маршрутных дирижаблей, билет у тебя во внутреннем кармане плаща. Прыгнешь и спрячешься в Гаражах.
– Доплыву? В Гаражах?!
– В Гаражах. Аборигенам скажешь: «Узбек просил помочь». Не высовывайся, я тебя сам найду, как только копы-досин успокоятся.
На шаткой площадке третьего уровня подземелья Вавилона Акира остановился. Задумался. И крикнул вверх, в гнилой металл перекрытий:
– Ник Юсупович-сан, позвольте поинтересоваться!
– Валяй!
– А зачем Вам ноутбук?! Сейчас?!
– Как зачем?! Чтоб и-мэйл отправить! Надо, чтоб тебя, придурка, как положено, встретили! И, не приведи Аллах, не обидели дырой в черепе! Гаражники мобильную связь не признают! Потому как они сетевики до мениска и цирроза печени! Вперёд, сынок, береги себя!
Легко сказать… – береги себя… У-у, ну и запах! Как бы не потерять сознание – испарения, смертоносные газы… – смрадный ветерок, заплесневелый сквозняк снизу, из преисподней города Свободы. Молодой феникс, напрягая живот, стянул к лицу кислород, фильтруя в лёгких газ активированной татуировкой «белый огнетушитель», с помощью которой фениксы дышат в пожаре.
Акира выставил перед собой растопыренные пальцы и зажёг «кошачьи глаза» – надо же как-то подсвечивать себе дорогу, а то не ровен час, и оступиться можно, и шею свернуть на радость местным крысам-падальщикам.
Спускался – долго? – минут двадцать.
А потом – плеск волн: где-то рядом вода, много воды.
Тридцатый уровень. Акира точно отсчитал, без ошибок. И вообще, у всех фениксов обострённое чувство высоты: надо же в пожаре ориентироваться? – на каком ты этаже, и сколько пролетов до крыши осталось.
Электричество.
«Кошачьи глаза» погасли – глупо тратить энергию-ци без необходимости. А тридцатый уровень подземелья оказался весьма лучезарным местечком, пока что самым приятным из всех пройдённых Акирой. Везде мгла и порхают подковоносы с шерстокрылами, а здесь вполне сносно и даже имеются громадные вентиляторы, встроенные в стены: гонят болотный газ в трубы-циклоны, на переработку и утилизацию – из навоза конфетку, хе-хе.
Площадка – гулкие шаги. Первый поворот направо. Бронированная дверь: мощные заклёпки, зубчатый засов и скрип петель. Надпись оранжевым маркером – «Вход/Welcome». Ну, раз вход и приглашают, то почему бы и не войти? За дверью – гранитно-бетонное пространство: гранитный пол и своды, и одинокий бетонный столб. На столбе болтается прикрученный колючей проволокой кусок фанеры: «Плевать в купающихся запрещено» – краска почти облущилась, но надпись вполне читабельна.
Волны. Много воды. Хотя называть эту бурую жидкость «водой» – кощунство.
Надо же: плевать и купаться… – Акира взглянул на бурлящий поток, подсвеченный длинным кабелем-лампой. И кому была охота здесь проводку на потолок подвешивать, тратить знатные деньжища на дорогое электрооборудование, гнать высокооплачиваемых специалистов глубоко под землю? Налицо глупая растрата казённых фондов… Гранит опять же…
Плевать в купающихся? – хе-хе, забавно. У кого-то оригинальное чувство юмора без намёка на иронию, сплошная сатира. Хе-хе, Акира Ода совсем даже не лорд Байрон, а эта река нечистот, простите, не канал Гранде. И уж профессиональному фениксу купаться в этом «кристальном» потоке не в масть, без вариантов.
Канализационная река, у бетонного бережка покачивается на волнах гондола. У гондолы на надувном матрасе, слегка прикрывшись лоскутным одеялом, прикорнул мужчина в трико, шароварах и элегантной шляпке, расшитой воробьиными перьями.
Акира всегда считал, что спать одетым – и в шляпе! – моветон, но… Здесь есть другие перевозчики? Нет? Что ж поделаешь, приходится довольствоваться предложенным судьбой вариантом. Спитфайр ясно выразился: от тридцатого уровня доплыть до ближайшей станции маршрутных дирижаблей – приказы не обсуждаются, приказы выполняются.
Феникс громко прокашлялся.
– Ну? – перевернулся на другой бок гондольер, из-под задравшегося одеяла продемонстрировав Акире пышные ягодицы.
– Чего ну? – Акире сразу не понравился перевозчик. Ну, не понравился и всё – неприязнь с первого взгляда. Акира терпеть не мог хамов и людей, не следящих за своей фигурой.
– Моё имя дуце Пьетро Дандоло. Плыть будем или улыбаться? – Гондольер осклабил щётку китового уса-имплантанта, возможно, настоящего, но вряд ли.
– И плыть, и улыбаться. – Акира нахмурился.
– Ну, давай, валяй. Прошу серьёзного господина на борт «Донны Розы». Оплата вперёд.
– Сколько?
– Как обычно: тридцать евро полмили.
– Сколько?! – Акиру перекосило от возмущения: на уровне асфальта услуги иноходца оценивались в евро за три километра пробега. – Сколько?!
Гондольер пожал широкими плечами: мол, вы, молодой человек, всё прекрасно слышали, прикидываться глухим бессмысленно.
Ода заплатил, назвал адрес ближайшей станции маршрутных дирижаблей. Гондольер швырнул фениксу тяжёлый регенеративный противогаз с тем намёком, что, парень, тебе это не помешает – несвеже выглядишь. Акира, дабы не заострять внимание на своих особых возможностях, натянул резиновую, присыпанную тальком, маску на череп. Сам перевозчик ничем подобным, похоже, воспользоваться и не собирался: наверняка, уже приспособился дышать аммиаком и сероводородом, или сделал операцию на лёгких, вживив какую-нибудь фильтрующую приспособу – по крайней мере, профессиональных татуировок Акира не заметил.
– Мой верный «угорь» в момент домчит вас, сударь! Не извольте беспокоиться! Не зря же я обручён с морем, хо-хо, и, поверьте, не просто так обронил «рыжее» колечко в солёную воду!!
Лучше бы господин Дандоло этого не говорил – Акира чувствовал бы себя спокойней. Теперь же сомнения развеялись: перевозчик – явный псих.
Однако следует заметить, дуце Пьетро ловко управлял с помощью единственного весла, казалось бы, неповоротливой шестисоткилограммовой гондолой, плоскодонной и несимметричной: левый бок лодки сантиметров на двадцать шире правого, из-за чего лодку ощутимо кренило. Феникс, стараясь случайно не поймать взгляд гондольер, уставился на ферро, железное навершие, венчающее нос арендованного плавсредства.
Взмах весла.
Ещё.
Взмах.
Канал резко расширился – дельта нескольких фекальных рек. Из соседнего туннеля выплыл вапоретто, меленький прогулочный пароходик. Мимо гондолы, разбрызгивая миазмы, промчался водный мотоцикл, управляемый рыжебородым байкером в бандане и косухе. Байкер фениксу тоже не понравился.
Дандоло что-то бубнил, но Акира не прислушивался, улавливая лишь обрывки фраз:
– …одна мастерская на кампо Сан-Тровазо…
– …собирал сам Бобби Ньюмарк, вручную, три года: девять пород деревьев, двести восемьдесят деталей. Я заплатил за «Донну Розу» тридцать тысяч евро, и моя деточка стоит этих денег, уж поверьте мне, молодой человек.
– …пришлось уехать. То была великая драка на мосту Кулаков. Да-да, настоящая битва праведных николотти и нечестивцами кастеллани. Вы, молодой человек, возможно, скажете, что николотти, мол, оборванцы и бродяги, чернь у фундамента Сан-Никколо-деи-Медиколи. Но поверьте мне, дожа оборванцев всегда привечали – и будут привечать! – на площади Сан-Марко!..
Параллельно «Донне Розы» двигалась свадебная процессия из двадцати гондол. Естественно, и жених, и невеста, и гости-нахлебники были в противогазах. Забавно: невеста накинула фату поверх зелёной шлем-маски. Господи, какими же ненормальными надо быть, чтобы спуститься под землю и отмечать торжество путешествием по канализационным достопримечательностям Вавилона? Суррогат Венеции? – вследствие ограниченности средств? Однако тридцать евро за полмили с человека – и получится весьма солидная сумма. Или за групповую прогулку положены значительные скидки?
Феникса никогда не укачивало, и это очень хорошо: одиннадцатиметровая гондола шла жутким зигзагом, выравнивая курс после очередного гребка – Акира развалился на силиконовых подушках и размышлял о жизни и смерти, о воскрешении и байпасе миниатюрного легочного аппарата, в смысле о противогазе…
– …я очень сильно верю в Святого Марка, довольно сильно в Бога и совсем не верю в Папу!..
– …любая принцесса не прочь была окрутить меня и затянуть по венец!.. Не зря старики рассказывают байки о молоденькой жене старпёра-дожа, девушке, полюбившей прекрасного гондольера, который приплывал на свидания в заметной черной гондоле. Дож ничего не мог поделать с собственными рогами и, чтобы хоть немного замаскировать особо выдающиеся ветви, издал указ: все лодки Венеции покрасить в цвет ночи…
– …спецкурсы – целых девять месяцев мучений, а потом разродиться экзаменами по истории города, иностранным языкам и управлению лодкой…
Весло мерно двигается относительно уключины-"forcola".
Мерно.
Мирно.
Веки Акиры сомкнулись. Спать, отдохнуть, забыться – вернуться в небытие…
