Михаэль Драу - Топливо

Дэл ошарашено таращился на него. Значит, поэтому Ку­кольник и подчинился Диджу?

— Ты мог попросить Кукольника излечить Эра, — прогово­рил Дэл глухо и апатично.

— Мог. Но зачем? Пусть себе сдохнет где—нибудь в подво­ротне. Туда ему и дорога. Не понимаю, Дэл, что ты вообще мог в нем найти?

Ревность? Дэл вдруг явственно осознал, что в голосе Диджа слышится тщательно скрываемая и маскируемая под циничность ревность. Все так просто? Так просто. Так глупо...

— Это ты... — протянул ликвидатор, улыбаясь, — Все—таки ты разгромил мой склад с Топливом.

— Даже если и так. — Дидж пожал плечом, — Не хотел, что­бы у тебя возникли неприятности с Мастером. Да и много чести тратить Топливо на какую—то...

Дэл закрыл лицо руками и внезапно расхохотался. Гром­ко, с надрывом, дико. Дидж смотрел на него и спокойно, с легкой улыбкой ждал, пока пройдет эта маленькая истерика. В конце концов, он все—таки победил. И Дэл теперь никогда не сбежит от него.

Глава 11

Велиар открыл глаза плавно и легко, как будто прикрыл их на пару секунд. Сел, ничуть не сму­тившись того, что на нем сейчас абсолютно ни­чего не надето, и не поежился от холода, хотя в помеще­нии температура удерживалась почти на отметке в ноль градусов по Цельсию.

Огляделся.

Кукольник стоял рядом. Огромный и неподвижный прямо­угольник черноты. Велиар вспомнил, что именно он приказал Бехарду убить его. Но не было ни страха, ни злости, ни удивле­ния. Пустота. Ничего, кроме факта воспоминания. Спокойный факт. Как бесстрастные строчки в сводке новостей.

Зачем это с ним сделали? По какой причине? Должно быть логическое объяснение. Белое, гладкое, как у мрамор­ной статуи, лицо Велиара повернулось к Кукольнику.

—  Почему? — спокойный вопрос.

Кукольник протянул крупную пятерню, затянутую в чер­ную кожу, и проговорил рокочущим басом:

—  Пойдемте, Ваше Высочество. Все узнаете со временем.

А пока что вам следует хотя бы одеться.

Принц спустил ноги на холодный пол, но не почувс­твовал холода. Он вообще ничего не чувствовал, хотя не­много ныло где—то в затылке или в районе лба — трудно сказать.

«Эмоциональный центр», по мнению Кукольника, за­нимал излишне много места в человеческом мозге, и это место можно было бы с успехом использовать для более полезных вещей.

 Прибытие Принца не осталось незамеченным, хотя и не стало грандиозным событием — об этом позаботился Канц­лер, едва ему доложили, что агент прибыл с Принцем. При­казано было не поднимать шума.

Дидж никогда не подводил, и на сей раз отлично срабо­тал. Канцлер лично вышел на крышу своей резиденции, на которую приземлился вертолет, судя по маркировке, прина­длежащий Мастеру Шаксу (вероятно, с вертолетом Диджа что—то случилось).

Отбросив все церемонии, Канцлер стремительно при­близился к брату и крепко обнял его, не обращая внимания на присутствующего здесь агента и Кукольника. Бехарда не было. Отлично.

Канцлер немного отодвинулся от Принца. Этот холод, проникающий даже сквозь плотную ткань френча Канцлера и пальто Принца — не показался ли он? И бледность, жуткая бледность Велиара, отчетливо заметная даже в сумерках...

— Ты не должен был так поступать, Велиар, — прошептал Канцлер, заглянув в глаза брата. Глаза — как будто стеклян­ные протезы. Но они живые — обратились к Канцлеру резко и четко. Совсем не так, как раньше.

— Нам нужно переговорить наедине, — негромко произнес Велиар.

Конечно! Господи, что угодно! Никогда больше не отпу­щу. Мой. Только мой...

Канцлер привычно усмирил бурю эмоций и сдержанно кивнул.

Апартаменты, погруженные в извечный полумрак, встре­тили двоих братьев—любовников гулкой тишиной и едва за­метным шорохом работающего ноутбука, который Канцлер едва не снес со стола, когда подскочил, услышав, как ему доложили о прибытии агента.

Едва массивные двери закрылись за ними, Велиар сразу же обнял своего старшего брата и впился в его губы ошеломитель­но ледяным поцелуем с привкусом озона. Они целовались, ка­залось, целую вечность, и даже к нестерпимому, странному, неестественному холоду Канцлер смог привыкнуть.

— Эрц, прости меня... — шептал Принц, обнимая его, — Я так сглупил! Я доставил тебе столько хлопот. Прости. Боль­ше этого не повторится...

Что у него с голосом? Раньше извинения даже по самым незначительным и мелким поводам Велиар произносил с настоящим театральным пафосом. А теперь интонация была такой, будто он отвечал скучный урок у школьной доски. Слишком сдержан и холоден. Вероятно, Бехарда все—таки убили, и Велиар, конечно же, воспринял все не как урок, а как смертельную обиду. Наверняка попытается отомстить.

Но плевать на все. Вздумает шалить — получит трепку. А пока что нет сил сопротивляться его настойчивым поцелу­ям, похожим на сухой лед.

Принц буквально опрокинул Канцлера спиной на пос­тель и сам опустился сверху. Кажется, он стал тяжелее. Не мягкая приятная тяжесть живого существа, как раньше, а будто камнем придавило... Господи, что там произошло в этом проклятом Нидрэде?

Канцлер старался не закрывать глаз, нежно гладя ладоня­ми загривок брата, его лопатки, поясницу, плечи. Черт, как же сильно он любит эту бестию! Как можно не прикрыть глаза?

Тихий металлический шорох заставил Канцлера очнуть­ся моментально. И как раз вовремя — за секунду до того, как Велиар ударил рапирой, которую вынул из ножен, при­крепленных как раз над постелью, Канцлер успел резко от­катиться в сторону. Спихнул с себя Принца и вскочил на ноги. Велиар развернулся к нему и тоже мягко спрыгнул с постели, перехватив рапиру удобнее.

— Велиар! — грозно рявкнул Канцлер, словно собирался отчитать дрянного мальчишку.

Он ожидал, что Принц сейчас заплачет слезами ненавис­ти и злобы и с криком «Это за моего Бехарда!» ринется в не­умелую атаку. Но ничего подобного не произошло. Принц хранил молчание. Ледяное молчание. Лицо его, так похожее на пластиковую маску, даже не дрогнуло.

Велиар скользнул вперед, атаковав в выпаде, Канцлер от­скочил, но все—таки получил царапину на плече. Хотелось крикнуть что—нибудь, образумить. Но вдруг с ошеломляю­щей ясностью стало понятно, что образумить Принца не удастся. Теперь не удастся. Ибо это уже не Велиар. И не известно, что ЭТО... Канцлер понял, что нужно защищать­ся. Это не очередная истерика эмоционального братца и не игра в жгучую месть. Это целенаправленное, хладнокров­ное желание убить.

Времени подскочить к кнопке вызова охраны не осталось.

Вторая рапира немного заедала в ножнах, но Канцлер ус­пел ее выхватить и даже парировать удар. Скучные уроки фехтования, традиционно преподаваемые особам королевс­кой крови, вспомнились сразу же и в полной мере. Немоло­дое уже тело не поспевало за командами мозга, но все—таки Канцлер дрался четко и быстро. Клинки тонко взвизгивали, пели, и звук растворялся где—то в высокочастотном спектре. Нужно отбросить все мысли. Но сомнение возвращалось и возвращалось. Бой не может длиться вечно. Либо пораже­ние, либо победа. А если победа — то .. .смерть Велиара?

Канцлер замер, но не успел остановить собственную руку, которая действовала согласно раз и навсегда вдолб­ленному правилу — противник открылся — бей. Велиар всег­да ленился на тренировках больше, и даже его молодость и скорость не спасли его. Ахнув, Канцлер в ужасе успел уви­деть, как острие его рапиры ткнулось в левое подреберье

 Принца. Секунда растянулась на тысячелетие. Клинок чуть прогнулся и скользнул в сторону, так и не оцарапав кожи, словно Канцлер попытался проткнуть мраморную статую. И сразу же тонкая, глубокая боль разорвала легкое, льдом разлившись в сердце.

Канцлер чуть опустил лицо и увидел, что клинок Принца тоже нашел брешь. Осталось два вздоха. Первый — поднять лицо. Второй — Вел...

Канцлер рухнул на колени перед Принцем, а затем зава­лился на бок. Рапира с мелодичным звоном ударилась об пол. Велиар, ничуть не изменившись в лице, несколько се­кунд смотрел на скорчившийся труп у своих ног. Потом от­бросил свое окровавленное оружие, переступил тело брата и направился к дверям. Распахнул полированные створки настоящего дерева.

Кукольник, казалось, занимал собой весь дверной проем. Принц чуть посторонился, тихо произнес голосом, лишен­ным любых интонаций:

— Выполнено.

Кукольник молча прошел в комнату, приблизился к трупу Канцлера, присел на корточки и чуть склонил го­лову набок, словно рассматривал с интересом немного удивленное лицо, приоткрытые губы и остекленевшие серо—зеленые глаза.

Кукольник давно просчитал, что исполнить заду­манное при помощи Канцлера не удастся. Превратить его в послушную марионетку было бы не сложнее, чем Принца, но убийству мешала программа, а также то, что подобраться к Канцлеру было невозможно — охра­на работала великолепно. Да и сам Канцлер, по слухам, лично спас собственную жизнь несколько раз, собствен­норучно расправившись с ассасинами. Единственным существом, которое беспрепятственно приближалось к Канцлеру, был Принц Велиар. Заполучив тело Канцле­ра, Кукольник мог бы превратить его во второго криокиборга, безропотно и безразлично подчинявшегося программе. Но на постройку новых наносинтезаторов, «паучков», соткавших чип Принца из самих себя, ушло бы чуть более получаса. Достаточно времени для того, чтобы клиническая смерть перешла в биологическую, и изменения в мозге стали несовместимыми с функциями чипа. Впрочем, Кукольнику не нужна была целая коллек­ция марионеток. И от Канцлера ему требовалось совсем иное, нежели подчинение.