Динамический хаос - Татьяна Зимина
Почему я не могу сдержать сарказм? — подумал Мирон. — Потому что он — это я. Лопоухая, прыщаво-озабоченная копия.
— А вон, зацени, — Капюшончик мотнул подбородком в направлении самого тёмного угла. Там громоздилось нечто, больше всего похожее на помесь Оптимуса Прайма с автопогрузчиком. — Модель «Ахиллес». Двадцать пять программируемых режимов. Сенсорные датчики, голосовое управление. Такими оснащают лишь самые крутые фитнесс-центры.
— Наверняка очередной заказ доставили не по-адресу, — промурлыкала Амели.
— Обижаешь, начальник, — фыркнул ребенок. — Я же говорил: я так не работаю. Чтобы никто не задавал вопросов, все должны быть довольны. Тренажер я, между прочим, собрал сам, из запасных запчастей.
— И что, регулярно занимаешься? — Мирон с уважением оглядел сложную конструкцию, в глубине которой пряталось вытянутое эргономичное седло.
— Каждый день, — серьёзно кивнул пацан. — Я, знаешь ли, не согласен жить всего до ста двадцати лет.
— Ладно, хватит трепаться, — Амели прихлопнула по столу ладонью. Капюшончик, сколько реально тебе нужно времени?
— Четыре. Может, пять часов. Больше. Если придётся докупать недостающее на дарк-сайтах антикваров.
— Приступай, — скомандовала девушка. — Расходы — за мой счёт. Хотя нет, погоди… Закажи сначала пожрать.
— Да вон он, лилипайп, — пожал плечами пацан. — Что хотите, то и берите. Хоть сэндвичи, хоть чипсы.
— Я хочу нормальной жратвы, — сказала Амели. — Паприкаш из куриных крылышек. Мороженое. Маргариту с нормальным льдом.
Капюшончик поёжился.
— Это ведь… Ну, эту еду ведь готовят ЛЮДИ…
— Да. Ну и что с того?
— А если на неё кто-нибудь чихнёт? Или плюнет? Возьми лучше упаковку сырных крекеров. Они стерильные.
— Я рискну, — сделав «покер-фейс», сказала Амели.
— И тебе, если рассчитываешь прожить со своей печенью хотя бы до тридцати, советую переходить на натуральный белок, — добавил Мирон.
— Я пью витамины, — огрызнулся ребенок. — А также детоксиканты и гепатопротекторы. А натуральная еда — говно. Потому что живёт в говне и производит тоже говно. Вы хоть видели эти куриные фермы? Там птицы ходят по своему же помёту. В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ. О свиньях я вообще говорить не хочу — стошнит. А мороженое? Его же делают из МОЛОКА. Которое добывают из ЖИВОЙ КОРОВЫ! Возьмите лучше замороженный йогурт.
— Ладно, не кипишуй, — махнула рукой Амели. — Просто вызови дрона доставки из ресторана. Из ХОРОШЕГО ресторана, — она скопировала манеру речи Капюшончика. — Такого, где не плюют в еду.
Когда прилетел дрон, нагруженный фирменными коробками с логотипом «ДНБ Будапешт», Капюшончик уже сидел под своим Робокоп-шлемом.
Тело парня удобно покоилось в кресле-трансформере, в подголовник уходил разъём с толстенной косой проводов.
Ему придётся заново сконструировать девайс, способный прочесть флэшку, — подумал Мирон.
Он поймал себя на мысли, что даже рад. Необходимая передышка. Почему-то в логове Капюшончика, на сто восьмидесятом этаже дома-улья, он чувствовал себя в полной безопасности.
После еды они с Амели перебрались в спальню — на редкость прибранное и уютное помещение с громадным траходромом, оборудованным нано-матрасом с массажным контуром.
К тому времени, как Мирон вышел из душа, Амели уже уютно свернулась под пуховым одеялом — наружу торчала лишь макушка.
Но когда он осторожно забрался в кровать с другой стороны, перекатилась под бок и запустила ладошку Мирону в трусы. В паху тут же набухло и заныло.
Тем не менее, он отодвинулся.
— Ты чего? — Амели подула ему в ухо. Кожа на шее покрылась мурашками. — Не хочешь?
— Пацан, — прошептал Мирон, словно испугавшись, что Капюшончик услышит. — Знаешь, когда ты была в душе, он интересовался, не дашь ли ты ему?
Амели расхохоталась в голос.
— Я бы дала, — сказала она сквозь смех. — Да учить долго придётся. А я — девушка нетерпеливая. Мне важен результат.
— Понимаешь, у него гормоны, — пояснил Мирон. — В его возрасте я тоже каждую тёлку оценивал с точки зрения траха. Гипотетического, разумеется.
— Расслабься, — Амели слегка царапнула коготками его живот. Мышцы инстинктивно поджались. — Капюшончик сейчас в лучшем мире из возможных. Ему не до нас.
По здравом размышлении, Мирон согласился.
Когда они через несколько часов выбрались из спальни, за окнами вновь было темно. По крайней мере, сквозь щели в заклеенных стёклах не пробивался ни один лучик.
Капюшончик спал прямо в своём кресле-трансформере. Шлем аккуратно водружен на полку стеллажа — так, чтобы дотянуться, не вставая, а сам пацан кутался в цветастый вязаный плед.
Ну прямо копия меня, — подумал Мирон.
— Есть две новости, — почувствовав, что они рядом, пацан открыл глаза. — Одна хорошая, другая — плохая. С какой начинать?
Глава 13
3.13
— У тебя нормальный кофе есть? — спросил Мирон.
И поймал себя на мысли, что боится. Какое послание мог оставить отец? Как он, Мирон, его воспримет? Что почувствует?
— Заказал, пока вы трахались.
— Эй, побольше уважения, — Мирон хотел дать парню подзатыльник, но сдержался.
— Да всё норм. Вы же взрослые, так чего париться-то?
— Надеюсь, у тебя в спальне нет никаких камер? — рассеянно спросила Амели.
— Конечно есть, — пацан глумливо захихикал. — А вы на что рассчитывали?
— Дашь потом посмотреть, — Амели подмигнула.
Мальчишка стремительно покраснел.
— Ну это… Вообще-то я их отключил. Я ж не извр какой-нибудь.
— А зря, — протянув руку, она провела ноготками по щеке мальчишки, перешла на шею — там, где билась жилка, запустила руку ему под майку… — Мог бы поучиться.
— Оставь его в покое, — Мирон убрал руку Амели с груди мальчишки. — А то у него эякуляция сделается. Одновременно с инфарктом. — Где, говоришь, нормальный кофе?
Капюшончик сглотнул, и замотавшись по пояс в плед, неловко поскакал к кухонному уголку.
Оказалось, он успел навести порядок. По крайней мере, выгреб все пустые банки, упаковки и прочий мусор. Стойка больше не была липкой и сияла светлым синтетическим шпоном. Раковина была девственно пуста. Лишь в углу громоздилась коробка, обляпанная стикерами с логотипом «Т-Z».
На стойке сверкало никелированными ручками и кранами нечто, похожее на кухонный комбайн. Мирон как-то подумывал купить такой: больше тысячи программных блюд, опция мультиповар, встроенная кофеварка. Но решил не связываться. Пришлось бы заморачиваться доставкой продуктов, холодильником…
— Вот, решил прислушаться, — смущенно пояснил пацан. — Научусь готовить. Так, на всякий случай.
Подставив под сопла кружки, он нажал пару рычагов. Машина загудела, в скрытых ферропластиковым корпусом потрохах что-то забулькало и в кружки полились черно-тягучие струйки. Запахло молотыми кофейными зёрнами.
— Молодец, — Амели взъерошила прозрачные волосы на макушке пацана. — Быстро схватываешь.
Кофе был именно таким, как хотел Мирон. Он пил его мелкими глотками, закрыв глаза и повторяя в голове последовательность Фибоначчи. Смех, конечно, но детское упражнение дало возможность отключиться от реальности хотя бы ненадолго.
— Итак, новости, — Капюшончик по обыкновению взгромоздился на высокий табурет, Мирон сидел рядом, Амели — напротив.
С завидным аппетитом девушка обгрызала оставшиеся от ужина крылышки — острые, пряные, коричневые от соуса. Подбородок, щеки, пальцы — всё у неё было в этом соусе. Мирон подавил желание слизнуть его с уголка ярких губ…
Чтобы не оказаться в положении Капюшончика — с замотанной в плед нижней частью тела — отвернулся к заклеенному плёнкой окну.
— Начинай с хорошей, — скомандовала Амели и с аппетитом хрустнула хрящиком.
— Флэшку удалось прочитать.
— Йоу, красава! — девушка протянула измазанную ладошку и хлопнула по ладони пацана.
— Но это не дневники Орловского-старшего.
Мирон почувствовал, как мышцы пресса сжимаются, будто в ожидании удара.
— Откуда ты знаешь о дневниках?
В голове мгновенно составился сценарий: мальчишку подкупила Минск-Неотех, или другие корпы, или еще кто-то, от кого Мирон прятался на протяжении шести месяцев… То, что пацан знает о дневниках… Это — оговорка по Фрейду, к оракулу не ходи. Он намеренно себя выдал. Зачем?
— Слушай, даже обидно как-то. Ты что, жопой слушал? Я же говорил: тот, кто обитает в Плюсе, один из левиафанов, разговаривал со мной. Забивал дорожки кода прямо мне в череп. Он сказал освободить вас из лап фашистов и переправить в Будапешт…
— Это я помню, — кивнул Мирон. Его немножко отпустило. Но всё же не до конца. — Я спрашиваю про дневники. Откуда ты знаешь про моего отца?
— Да блин, чел, включай уже мозг! Ты — Мирон Орловский, брат Платона Орловского. Он — Будда. Бодхисаттва, который открыл новый мир. Стал первым представителем электронной формы жизни.
Он говорит со мной, как с ребенком, — подумал Мирон. Но наверное, так мне и надо. Пацан прав: пора включать мозг.
— Нетрудно сделать крошечную
