Девятый - Сергей Лукьяненко
У падших другие отношения с физикой, как я уже говорил. Ему не снесло ногу, а вот по камням понеслась, перескакивая через пустоту, ветвистая синяя молния. Она догнала «стрекозу» Анны, окутала — и дальше истребитель летел уже мёртвый, не подавая сигнала.
— Каппа два на связи, — любезно обозначился Гиора. — Такие номера только повелители тьмы откалывают. Можно сказать, их фирменный приём.
Я молчал.
Я пытался увернуться от настигающих сзади ракет, уйти подальше от повелителей тьмы и не слишком приблизиться к Кольцу.
И у меня почти получилось.
— Минное поле, — сказал искин.
Передний экран покрылся рябью оживающих мин, засеянных врагами над Кольцом. Мины выходили из маскировки, включали двигатели и неслись к истребителю. Я летел прямо им навстречу, и даже «жук» с его куда большей тягой, не успел бы тут отвернуть…
Ну и я не успел.
Экраны полыхнули белым и наступила тьма.
— Твою мать, Гиора! — закричал я. — Это нечестно, не бывает такой невезухи!
— Ещё как бывает, — сказал Гиора назидательно.
Включилось слабое аварийное освещение.
Я разблокировал фонарь, дёрнул рычаг. Фонарь с шипением открылся, дохнуло воздухом — чуть более свежим, чем внутри тренажера.
Расстегнув костюм, я встал, высунувшись из кабины до пояса. В тренировочном зале базы Титан стояли четыре «стрекозы», точнее — симулятора «стрекоз», два симулятора «оводов» и один «шмеля». Ближняя стена была прозрачной, за ней виднелся зал управления. Две молодые девицы сидели за пультом, пили кофе и посмеивались, глядя на меня.
Клацнули и открылись ещё две кабины. Из одной высунулся Эрих — тощий, белобрысый, взъерошенный и злой. Из другой — Анна. Она помахала рукой Эриху, потом мне. Достала белую сорочку, нырнула в неё и лишь потом стала выбираться из кабины.
Я нырнул обратно в кабину и натянул шорты. Странно, но на Каллисто никто из нас не стеснялся наготы, забираясь в истребитель или выбираясь из него. Мы и в душевых мылись вместе. Это всё было… ну, как-то неважно. Мы были одной семьёй.
А вот здесь мы в лучшем случае в гостях. И я не хочу, чтобы эти девушки из персонала видели меня голым, да ещё и таким… мелким.
Спрыгнув с крыла (тренажёр копировал «стрекозу» вплоть до деталей, даже макеты ракет подвешены), я в пару прыжков подошёл к четвёртой «стрекозе». Сила тяжести на Титане была привычная, почти как на Каллисто. Я несколько раз стукнул по кабине снизу, будто Гиора мог меня услышать.
— Кого ищешь, паренёк? — раздалось из-под потолка.
Я повернулся.
Ну конечно!
Стал бы Гиора сутки сидеть в кабине тренажёра! Он стоял в зале управления, за спинами девушек, пил пиво из бутылки и улыбался.
— Могли бы ещё потренироваться, — сообщил Гиора через громкую связь. — Но у меня дела, да и так всё ясно.
— И что тебя ясно? — выкрикнул Эрих с вызовом.
— Может у Юпа вы и молодцы-красавцы, — сказал Гиора. — Но у нас, у Сатурна, так летать нельзя!
Он сделал ещё глоток и поставил бутылку на стол. Тягуче произнёс:
— Будь у вас тушки, поучились бы в реальных полётах. Но в вашей ситуации… Отдыхайте, детки. Завтра идите к начальству, пусть оно решает, куда вас пристроить.
— Зараза, — тихо сказала Анна.
Гиора, конечно, был тот ещё тип. Но…
— Он прав, — сказал я. — У нас нет тушек. У Эриха и Анны они остались на Каллисто, мы даже не знаем, сработает ли воскрешение. Мы сбитые лётчики.
…А ведь месяц назад всё начиналось почти хорошо!
Глава 1
Между Юпитером и Сатурном лежит бездна. Солнце в четыре раза ближе к Земле, чем Юпитер к Сатурну, даже при их максимальном сближении.
Я висел внутри левого обзорного купола. За спиной меня ожидало открытое кресло первого пилота, но сейчас, в невесомости, в нём не было нужды.
Обзорные купола в рубке «жука» выдаются вперёд, придавая штабному кораблю характерный пучеглазый облик. Из-за этих фасеточных куполов, за которыми торчат стволы лазерных излучателей, да ещё четырех раскрывающихся крыльев-теплообменников сверху, корабль и получил своё название. Со стороны он и впрямь похож на майского жука, особенно когда реактор работает и крылья раскрыты.
Я смотрел в пустоту.
Нет, наверное, в Солнечной Системе более ужасающего места чем бездны между двумя планетами-гигантами. Между Землёй и Марсом не так уж и далеко, да и Солнце там куда ярче. Между Марсом и Юпитером лежит пояс астероидов — о, конечно, он совсем не похож на мультяшную суету из несущихся одна за другой скал, но всё же… А вот начиная с Юпитера расстояния обретают иной размах.
При нынешнем расположении планет (весьма удачном) нам предстояло преодолеть миллиард километров пустоты. По меркам Вселенной — ничто. По человеческим — вечность. Если бы человек мог преодолеть этот путь пешком, он шёл бы тридцать четыре тысячи лет. Это в шестьсот восемьдесят раз больше, чем вся письменная история человеческой цивилизации.
Немного самонадеянно считать, что мир таких размеров, с септиллионом звёзд и планетных систем, был сотворён ради человека, верно?
Но по крайней мере я могу им любоваться.
Тьма, усыпанная звёздами. Говорят (сам я могу опираться лишь на обрывки воспоминаний настоящего пилота Святослава Морозова), что с Земли звёзды не так красивы. Атмосфера рассеивает и размывает цвет, Сириус и Вега из голубых становится бело-голубыми, Бетельгейзе из яркой оранжево-красной звезды превращается в бледно-красную, и даже пылающий будто рубин Антарес становится тускло-красным. К тому же многих звёзд с Земли просто не видно.
Передо мной разлилось звёздное море. Голубые, белые, жёлтые, оранжевые, красные, не мерцающие, пылающие ровным чистым огнём звёзды. Яркая желтоватая точка — Сатурн. С такого расстояния невооруженным глазом колец не увидишь, но я знал, где его искать.
Бесконечность.
Смертельная и прекрасная пустота.
Когда люди осознали размеры Вселенной, вышли в космос, увидели планеты у чужих звёзд — вера в Бога стала уделом тех, кто умирает и готов схватиться за любую соломинку. И политиков, конечно, потому что любая вера — отмычка, взламывающая разум.
Но потом на Землю пришли ангелы и демоны. И всё снова смешалось.
Мне двадцать лет. Я выращенный на Луне клон земного пилота Святослава Морозова, он моя основа. Нас таких около тысячи, мы созданы из живых клеток или мёртвого праха, среди нас есть те, чьи основы поднимались в воздух в самом начале двадцатого века, те, кто сражался друг с другом в первой и второй Мировых войнах, дрался в небе Вьетнама, Кореи, Египта и
