Илья Некрасов - Остров Утопия
Рядом, почти обнявшись, лежали два трупа – террорист и спецназовец. У стола, на котором был установлен плазменный экран. Странно. Они пришили друг друга? Или их угомонил кто-то ещё?
Я огляделся. Судя по обстановке, нечто вроде серверной.
Бред какой-то. Бутафорский город. Огромный серверный зал в якобы подсобных помещениях «бара».
Внезапно в спину кольнуло. Я развернулся, и следующий парализующий дротик прилетел прямо в шею…
Когда я пришёл в себя, то первое, что увидел – мерцающий огонёк небольшого прибора, направленного мне в левый глаз. Я зажмурился, а потом снова посмотрел вперёд. Мутная поначалу картинка прояснилась, взгляд сфокусировался. Оказалось, передо мной дуло лазерного пистолета, на фоне бетонного потолка. Оно мерцало дежурным огнём – словно подмигивало будущей жертве, мне. Я едва не рассмеялся, и тут же запретил себе сходить с ума.
«Я не параноик! Не параноик!» – повторял внутренний голос.
В кадр вплыл темнеющий силуэт. Некоторое время оставалось неясным, кто это. Я ожидал увидеть боевика или костолома. Но детали их обличья, которые сознание примеряло к силуэту, не подходили к нему.
Сильная рука схватила меня за ворот и вздёрнула к воздуху. Пистолет, сжатый в правой руке ублюдка, всё так же целил в глаз.
Охранник лагеря! Нет, ну как похож на нациста! Форма будто из чёрно-белого фильма про эсэсовцев. Короткая причёска а-ля «гитлерюгенд». Единственное отступление от образа вышколенного нациста, свято чтущего устав – татуировка на шее в виде «мёртвой головы».
Объясняться с таким не имеет смысла. Странно, что он до сих пор не пришил меня, как тех двоих.
Он опустил меня на ноги и освободившейся рукой принялся набирать какой-то текст на клавиатуре рядом. Экран компьютера находился чуть справа. Я покосился туда. На экране висела моя физиономия. Плюс, небольшое пояснение.
«Заключённый идентифицирован… новый… Сбой прежнего направления», – удалось разобрать только это. Не более.
Как понимать слово «новый» и фразу о «прежнем направлении» оставалось неясным. Они могли означать что угодно. А задавать фашисту вопросы не с руки. Он так увлёкся присвоением мне шифра, что дуло пистолета, съехало вниз. К груди. Я постарался как можно плавней и незаметней подвинуться, чтобы дуло пистолета вышло за «габариты».
Это почти получилось. Нацист заметил попытку и дёрнул рукой с пистолетом. Но я уже падал ему в ноги.
Лазерный луч прошёл рядом с многострадальной скулой. Режущий свет пришёлся в экран компьютера, где висела моя физиономия, и частично отразился от него. Слабый отражённый луч попал в живот эсэсовца. Даже форму не прожгло. Но дало мне ещё секунду.
Упав к ногам нациста, я изловчился – удалась подсечка. Подонок рухнул рядом и ударился головой. Пистолет улетел в темноту под серверный стеллаж.
Мы набросились друг на друга, пытаясь то душить, то оказаться сверху и подмять противника под себя.
Нацист обладал недюжинной силой. Или неплохо обкололся. В один момент нечеловеческой силы рывок опрокинул меня, и враг оказался сверху, а я – на лопатках. Его голова на миг очутилась на фоне горящего экрана компьютера с моей деформирующейся гримасой.
Однако я тоже кое-что умел. Моментально сработали рефлексы. Сильный рывок противника сыграл против него. Используя инерцию тел, я подбросил его, оттолкнувшись локтями и ногами от пола. Это нарушило его хватку. Моя полностью освободившаяся нога полетела за его голову. Голень опустилось куда надо, на лицо нациста – создав хороший рычаг. Я выгнулся дугой, и эсэсовец слетел на пол.
Мы одновременно метнулись к лежавшему рядом автомату, но, не добравшись до него, сцепились.
Я понимал, что могу победить. Ведь противником был не робот, а человек. Пусть и обколотый боевой химией.
Мы катались по полу, пробили картонную фальш-стену и влетели в небольшой склад, наполненный манекенами. Те безразлично смотрели на нас, находясь в режиме ожидания.
Затем мы выкатились обратно в серверную. Продолжаться долго это не могло. Время работало против меня. В любой момент сюда могло прибыть подкрепление.
Так и произошло. В распахнутых дверях показались два темнеющих силуэта. Как две капли воды похожие друг на друга. Даже stahlhelm нацепили. Они начали медленно приближаться.
Я не знал, что делать.
Нацисты оказались рядом с батареей аккумуляторов резервного питания, и та неожиданно взорвалась. Во все стороны полетели искры и капли кислоты.
* * *Я очнулся среди огня. Жутко испугался, но быстро понял, что отгорожен от него стеклянной стеной. Кто-то оттащил меня от места взрыва.
Причём далеко. Наружу, из бара. Я лежал у его витрины. Рядом… работала пожарная команда роботов. Они не обращали на меня внимания, а старались потушить огонь, поливая пламя водой из шлангов. Те были подключены к гидрантам. Странно. Я не помнил: находились ли гидранты здесь в момент, когда заходил в бар. Скорее всего, не обратил на них внимания.
Я не мог обнаружить кровавый след на асфальте, который привёл меня в бар. По улице текла вода из протекающих пожарных шлангов. Вероятно, это она смыла кровь. Но возможно и нет.
Я ощупал рану на скуле: её накрывал широкий пластырь. Вот только кто его наложил?
Затем я кое-что вспомнил. Неясный силуэт того, кто вытащил меня из огня. Таинственный спаситель скрылся… в витрине магазина напротив.
Я бросился туда и забежал внутрь через приоткрытые двери. Остановился сразу за входом. Тишина. Темнота. Зал заполнялся манекенами, что демонстрировали модную одежду.
Показалось, в глубине зала сверкнуло. Бросился туда.
И замер: «Что за бред?»
За стеклянной витриной курил… манекен. Видимо, я заметил свет от зажигалки, когда он прикуривал.
За его фигурой высилась темнота, и как подобраться ближе, было неясно. Оставалось смотреть на манекен через стекло. Судя по толщине рамы витрины – бронированное. Зачем оно здесь?
Мы стояли, разделённые стеклом. Глаза постепенно приспосабливались к потёмкам. Манекен носил модный, хорошо подогнанный, деловой костюм с галстуком и платочком в кармане пиджака. Лицо скрывали поля шляпы. Голова опущена к груди. Сигарета потухла. Очевидно, манекен не умел вдыхать.
Сигарета просто сжималась в подвижных механизированных губах. Он поднёс к ней зажигалку и чиркнул. Пламя осветило нижнюю часть «лица».
«Неужели я ошибся в тебе? Как ты собираешься спасти её, если не можешь позаботиться о себе?» – прочитал я по шевелящимся губам электромеханического манекена.
Пламя зажигалки погасло, и «лицо» манекена погрузилось в темноту.
– Кто ты? – выдохнул я.
Он приподнимал голову. Из-под полы шляпы показались горящие холодным белым светом глаза.
Из динамиков, установленных в стенах магазина, раздался голос моего шантажиста-заказчика, которого я прежде считал человеком Уммы:
– Тот, кто держит тебя за горло. Остальное неважно.
Глаза манекена погасли. Слабый огонёк сигареты потух, и на место лица вернулась темнота. Голова механизма плавно опустилась вниз, и сумрак прикрылся полями модной шляпы.
– Важно.
– Может, я – даже не кукла? Может, только голограмма. Какая разница?
Выходило, что я совершенно не знал, чьи выполнял приказы. Мне просто звонили, и всё. Чёртов мир вокруг оказывался ещё более непонятным, чем казалось раньше.
– Мне нужна правда. Я хочу знать… на какой стороне…
– Люди, – произносили динамики. – У правосудия есть меч. Лезвие очень тонкое, и как удержаться на нём? Правда слишком близка к неправде. Они, как сиамские близнецы, которые часто погибают, если их пытаются разделить. Не пытайся понять что-либо. Выполняй приказы.
Я тихо сказал про себя:
– У меня странное чувство.
– Какое? – с разных сторон спросили невидимые динамики.
– Я всё чаще слышу умные слова. Но тогда почему вокруг безумие?
– Невозможно помочь всем.
– Зачем шантаж? Мы могли договориться. Ты же машина, да? У тебя нет эмоций, ты – чистая математика. Зачем издеваться надо мной?
– Грубость ты понимаешь куда лучше. Выбирайся из лагеря через этот магазин. Путь свободен.
Динамики стихли. И некто незримый, выходивший на связь, отключился. Я был совершенно дезориентирован. Не понимал того, во что вляпался. И даже больше – в каком мире приходилось жить.
Я даже начал подумывать о том… а не умер ли я где-то по пути в это безумие. Рассыпающаяся, наполненная энтропией, реальность ставила меня в тупик, напоминая затянувшийся предсмертный бред.
Но что, если умер не столько я, сколько окружающий мир? Пока не физически, а как-то иначе?
* * *Я бродил по задним дворам Освенцима больше часа. На лагерь опустилась ночь. Вместо нормального ночного неба вверху висело темнеющее туманное марево.
Бесчисленные безликие хозяйственные постройки и похожие друг на друга бараки создавали впечатление повторяющегося, зацикленного, бессмысленного кино. Оно виднелось повсюду. Будто заранее знало, куда я повернусь и когда открою глаза.
