Илья Некрасов - Machinamenta Dei
Краем глаза я заметил, как Антера утвердительно качнула головой.
– Кэп, может, они спятили? Христианские фундаменталисты? А тот Рой как духовный лидер.
– Не знаю. Может, и так.
– Что произошло с Ченом?
– Они раздели его и оставили умирать в морозильнике.
– Какая жестокость…
Наша начальница задумчиво молчала, не проявлял себя и Прометей – как будто они знают больше всех.
Наконец, она дала Гарри ценное указание:
– Сохраните запись на флеш-карте и приобщите к материалам дела.
Он недоуменно посмотрел на нее, а я притворился, что пропустил все мимо ушей. Но затем Гарри сделал, что от него требовалось, достал из сейфа толстенную папку, в которую вложил флешку с информацией. Вот только он открывал и закрывал сейф не как обычно, прикрывая замок ладонью, а так, чтобы у меня была возможность рассмотреть цифры кода.
– Покажете мой новый кабинет? – спросила Антера.
– Конечно, – кряхтящий Гарри оторвался от кресла и бросил короткий взгляд в мою сторону.
Ага, совсем за дебила держите?! Думаете, за папкой полезу?
– Берк, – он остановился в двери, – я отойду на пару минут, а ты покомандуй за меня, – и кивнул в сторону микрофона, свисавшего с потолка над столом.
– Пожалуй, сварю кофе, – скривившись, ответил я.
Они вышли, а я потянулся к кофеварке.
«Я разглядел код, но, как ты понимаешь, к сейфу лучше не приближаться».
Спасибо. Уже понял. Должно быть, они думают, что я, как разработчик теста, мог чем-то помочь террористам? Да и мое появление на месте убийства Валерии, с их точки зрения, могло показаться странным. Странно и то, что мне до сих пор не учинили допрос с пристрастием по этому поводу.
Когда они через пять минут вернулись, я сидел в кресле Гарри и теребил в руках микрофон. Было видно, как шеф напрягся, увидев эту картину.
– Кофе? – я выпустил микрофон и указал на две источавшие пар чашки, стоявшие на столе.
Парочка переглянулась.
Я встал и приблизился к застывшим у двери боссам.
– Мне есть чем заняться по методике теста. Я пойду?
Гарри кивнул. Дверь за мной захлопнулась, а жалюзи почти полностью закрылись.
Наверное, сразу бросились смотреть запись скрытой камеры. Что они испытают – разочарование или облегчение?
Я зашел к себе в рабочий кабинет.
Интересно, ж у чки установили? Если да, то где? Обста новка более чем скромная, воткнуть особо некуда. Стол, два ящика под ним, компьютер, да кресло. Под потолком кондиционер. Практически голые стены с однотонной бежевой окраской, в которые трудно что-то незаметно вмонтировать. Однако есть еще одна проблема: надо задать пару вопросов Прометею, но так, чтобы не запутаться в собственных мыслях.
Довольно быстро я нашел решение. Извлек из ящиков кипу бумаг и папок, но положил их не на стол, а разложил на полу, в углу комнаты, будто собираясь просматривать и сопоставлять их. Один из ящиков придвинул туда же и сел на него.
Угол устраивал и по той причине, что на стыке голых стен и потолка было трудно ставить камеру, да и не чему. Кроме того, там можно сесть так, чтобы заслонить угол от остальной части кабинета своей спиной.
Я взял блокнот и ручку.
Как все это будет выглядеть со стороны? Правильно. Парень разбирает бумаги и записывает в блокнот умные мысли.
«Ну?» – моя рука вывела на листе бумаги.
«Ты выдержал проверку. Можно работать дальше», – ответил Прометей.
«Ты так считаешь?»
В ответ ничего.
«Я под колпаком, жизнью рискую! Выкладывай, во что ты меня втянул!»
«Хорошо, общую картину можно дать… Недоверие было всегда, но сейчас, когда встал вопрос о полной консолидации активов, ряд диверсий расколол систему».
«Ты о золоте, да?»
«Еще полгода назад наши люди в Гонконге были готовы обеспечивать золотом любую технологическую авантюру. Но все изменилось».
«Они больше не ваши люди?»
«Это почти война. Все началось с серии убийств и терактов, направленных против финансовой инфраструктуры Гонконга. В результате в Гонконге подумали, что технологическое крыло решило подмять под себя финансовое».
«Это правда?»
«Вначале я тоже так думал, но мое расследование дел в Чикаго пока не подтверждает это».
«Ты решил действовать самостоятельно?» – написал я и перевернул страницу.
«Да. У части технологической элиты, конечно, есть подобные планы, но Даллер всегда умел сдерживать их. Он не враг».
«Почему?»
«Даллер мог бы давно разобраться с денежными мешками. Они слишком отстали от времени. Настоящая сила в технологиях, а не в золоте».
«Это общие слова. Они ничего не доказывают».
«Конечно. В работе все версии».
Я на мгновение задумался и написал следующее: «Какую версию ты считаешь наиболее вероятной?»
«Пока никакую. В определенный момент террор в Китае прекратился, и группа диверсантов появилась в Чикаго. Что из этого следует? Банкиры разобрались с террористами и начали мстить нам?»
«Кто орудовал в Гонконге? Что, если та же пятерка?»
«Я не могу подтвердить или опровергнуть этот вариант. У меня больше нет надежных связей в Китае».
«Ты из Чикаго?»
«Да. Но моя цель – погасить конфликт, кто бы его ни начал».
Ну, вот. Начали с розыска стриптизерши, а заканчиваем геополитикой… Я потихоньку схожу с ума? Какова вероятность такой версии?
«Что, если вмешалась третья сторона?» – написал я на следующей странице.
«Этот вариант тоже в работе. В распаде системы заинтересованы многие: триады и местные боевики, религиозные экстремисты, фундаменталисты, пуристы[16]. Очень многие, включая тех, кого система заставила расстаться с властью».
«Ты сам как считаешь?»
«Считаю, что нужно уйти от малозначимых деталей».
«И?»
«Появились объективные факторы, которые уже не исчезнут. Люди должны научиться жить с ними. Измениться. Цепляние за традиции или за золото приведет к тому, что вы отстанете от собственной тени».
О чем он?
Я некоторое время думал, следует ли задать прямой вопрос.
«Ты говорил о мире машин?» – все же спросил я.
«О партнерстве».
Мне вспомнился хакер из моего дома, который отдал машинам собственное тело в обмен на обещание вечной жизни в компьютерных сетях…
«Ты видел того парня под моей квартирой?»
«Да».
«Он напоминает труп».
«Странно, что это тебя заботит».
«Действительно, что странного? Просто живой труп, зомби. Человек без души».
«Могу заверить, что машины в данном случае не изобрели чего-то нового, а повторили вашу технологию донорства, когда человек отдает не только тело, но и ментальный образ. Воспоминания, уникальные шаблоны поведения и анализа. Он просто уснул и проснулся в другом месте. Разве с вами происходит не то же самое?»
«Копирование и стирание… Ты считаешь, машины поступили более нравственно?»
«Они обошлись без насилия».
Я заметил, что Прометей о мире машин старается говорить отстраненно. Он действительно хочет остаться нейтральным?
Мой собеседник продолжил: «Хакер добровольно отдал тело, а закон о донорстве согласия не требует. Зачитать текст последней редакции?»
«Не надо».
Казалось, голова намерена расколоться. Я смял исписанные листы и бросил их в пепельницу. Поджег и вышел в туалет. Сразу свернул к раковинам и включил проточную воду, подставил под нее голову…
Теперь многое складывалось. Работая на Прометея, я лучше узнавал мир, в котором живу. Становилось ли от этого лучше? Как новое понимание меняло отношение к системе?
Я посмотрел на собственное отражение в зеркале и увидел довольно подозрительного, неблагонадежного, сомневающегося типа. Мне вдруг захотелось показаться глазку ВК-тестера, чтобы тот проверил меня на лояльность.
Нет. Я бы все равно прошел тест. Испугался и постарался забыть о трущобах, наркобарах, живых трупах и куклах, блуждающих по улицам, о том, что у них украли. Я бы вспомнил о звездном небе, в которое мы ворвались благодаря дорогостоящей космической программе и той концентрации власти, что дала глобализация при жутком расслоении общества. Я бы вспомнил еще кое-что. Прометей говорил как раз об этом. Мы создали мир машин, которые после определенного порога сложности стали намекать создателям, что в их силах стать лучше. О чем это говорит? О том, что мы, люди, небезнадежны при всем нашем дерьме.
Я вернулся в кабинет и укололся пармиталом. Через полминуты полегчало.
– Они могут быть… этими… пересаженными или клонами? – прошептали мои губы.
«Вероятно. Анализ перемещений в лагере FEMA показывает, что они стремились к хранилищу ментальных образов. Не знаю, откуда эти люди узнали о нем, но они не смогли открыть только последнюю дверь».
«А если мы ищем не террористов? Что если они хотели найти… узнать о себе правду?»
«Поэтому надо работать дальше, Рик».
«А Рей? Что с ней?»
«Наиболее вероятный поступок – возвращение в Три-С».
Рей. Ее фальшивая жизнь рассыпалась после встречи со мной. Интересно, она сама чувствовала, что… ненастоящая? Что испытала в момент пробуждения? Шок, боль, отвращение? Но имеет ли все это смысл? Есть ли разница?
