Наг - Терин Рем
Вынуждена признать, в его словах была правда: горькая и обидная, но неоспоримая. Я и сама много раз задавалась этими вопросами и ответов пока не нашла.
— Я найду способ исправить досадный факт вашей с Лидией связи. Она будет не только моей женой, но и ссаши! Прекрати давить на Лидию, эльф. Она моя! Скажи ему, дорогая. Развей его сомнения, — влез в наш разговор Шаянес, превращая и без того тяжелый разговор в безобразную сцену.
Я была зла на нага, но предпочитала сказать честно сама, раз мне не оставили выбора.
— Мы были близки с Шаянесом. Я больше не девственница и не могу быть интересна для ваших целей, — сказала я, пряча глаза.
Почему-то было мучительно стыдно признаваться в этом лиеру и не менее неловко то, что где-то за спиной стоял бледный Ингерд. Тем временем, гудение, исходившее от каменных плит и амулетов, все нарастало, заставляя воздух вокруг искриться. На полу, в самом центре начертанной Шаянесом пентаграммы разрастался портал непривычного сиреневого цвета.
— Это ничего не меняет, — хрипло выдавил из себя багровый от ярости лиер. — Я хотел по-хорошему, но видимо не судьба. У меня твои родители, Лидия.
Я дернулась в попытке выйти из круга, но Шай меня удержал.
— Он не сделает им ничего. Не беспокойся. Твои родители сами так решили, — уговаривал вырывающуюся меня наг.
— Плохого не сделаю, ты прав. Но у меня есть для тебя новости: твоя мама, Лидия, в тягости и у тебя скоро будет сестричка. Угадай, кого она заменит, если ты уйдешь? Ждать еще двадцать лет, конечно, утомительно, зато я больше не допущу такой ошибки и не позволю твоим родителям воспитывать ее самим, — сказал лиер, протягивая, тем не менее, мне руку.
— Я не отпущу тебя, — с надрывом сказал Шаянес сжимая, вырывающуюся меня в крепких объятиях.
— Шай, я никогда тебе не прощу, если ты меня сейчас не отпустишь. Прости. Отпусти меня, прошу, — продолжала я попытки выбраться из рук нага.
— Я вернусь за тобой, — прошептал он мне в ухо, что-то незаметно вкладывая в мою руку, но разжал свои стальные объятия.
От нервного напряжения все происходящее казалось мне нереальным, как дурной сон, который наверняка развеется при пробуждении, но я смело шагнула из круга, вкладывая свою дрожащую ладонь в руку лиера.
* * *
Едва мои пальцы коснулись его, я моментально была прижата к каменной груди эльфа.
Золотые глаза Шаянеса смотрели на меня с тоской и злостью. Я понимала, что злился наг не на меня, но чувство вины и какое-то глухое отчаяние соперничало с огромным облегчением.
Я была не готова уйти с ним сейчас, но сказать об этом вовремя не смогла. Незаметно сунула в карман что-то гладкое и твердое, вложенное мне в руку Шаянесом и зажмурилась от яркой вспышки портала.
— Пошли, — устало сказал эльф, ощутимо сдавливая мое запястье длинными пальцами.
Еще раз оглянувшись на пустое место недавнего портала, я смиренно пошла за эльфом чувствуя себя как никогда одиноко.
Лиер шел быстро, и я едва успевала передвигать одеревеневшие от страха ноги. Что теперь будет? Даже страшно представить какая расплата меня ждет за все сказанное, а главное сделанное. Не уверена, что эльф меня убьет, но альтернатива смерти мне наверняка не понравится.
К тому моменту, как мы добрались до выхода из Магистериума, там уже толпилось около десятка эльфов из ближайших, судя по всему, постов.
— Что за проходной двор?! — рявкнул на спешащего на к нам пепельноволосого эльфа, знакомого мне по предыдущему посещению этого места. — Я еще в прошлый раз сказал тебе Танирэль, что охрана муниципалитета должна соответствовать значимости объекта. Так какого демона, на всей территории управления нет ни одного поста?! Наг ушел и ты за это ответишь.
Сероглазый эльф ссутулился и опустил голову.
— Да, лиер Натаниэль, но позвольте объяснить. Все силы были брошены на поиски вашей дэйны. Те не многочленные оперативники, что остались в столице, патрулировали город и тракты…, - начал оправдываться сероглазый.
— Ты смеешь спорить со мной Танирэль? — прошипел сквозь зубы взбешенный лиер.
Глупый. Даже я бы не рискнула сейчас перечить высокородному, а бедного подчиненного буквально согнуло пополам от давящей энергии моего покровителя.
— Поговорим завтра, — многообещающе бросил лиер и потащил меня к карете стоящей у самых ступеней Магистериума.
Несмотря на поздний час, во дворе уже собралось довольно много эльфов в мундирах разных цветов. Видимо сильно их переполошил портал Шаянеса.
— Домой, — рявкнул лиер кучеру и буквально затолкал меня в экипаж.
Некоторое время мы ехали молча. Я чувствовала себя букашкой под лупой ученого, которую рассматривали очень внимательно и пристально, но без видимого удовольствия.
— И что теперь? Шаянесу вы доказали, что я ваша игрушка, он ушел, но зачем я вам? — решилась я заговорить, устав от страха и этого тяжелого взгляда.
— Ты моя дэйна, — холодно сказал эльф и, скривившись, отвернулся.
— Возможно, стоило отпустить меня и позволить Шаю это исправить? — ехидно спросила я. А что? Сколько можно бояться? Терять мне все равно больше нечего.
Вопреки моим ожиданиям лиер не разразился гневной тирадой и не окатил меня ледяным презрением, а посмотрел как-то устало, как на ребенка сказавшего явную глупость.
Я упрямо вздернула подбородок, бросая эльфу вызов, но щеки залил подлый румянец стыда.
— За что? Просто объясни — за что? Я никогда не обижал ни тебя, ни твоих родных. Старался быть внимательным к твоим потребностям, не переходил рамок дозволенного, буквально, сдувая с тебя пылинки! Чем заморенный наг оказался лучше меня? С ним ты готова была бежать в чужой мир, быть любовницей, и даже состариться и умереть, а на меня смотришь так, как будто я завтракаю маленькими девочками. Почему, Лидия? — тихо, с каким-то надломом спросил лиер, вызывая мое искреннее изумление.
— Вы?! Да вы, не пылинки с меня сдували, а растили послушную куклу непонятного назначения. Для меня слово дэйна не говорит ни о чем. Кем я должна была стать? Вы даже родителям моим не объяснили для чего я вам! Откуда мне знать, кого вы съедаете на завтрак, если я даже не видела, чтобы вы ели в моем присутствии? Для меня вы — не живой мужчина, а что-то страшное и холодное, после визитов которого, у меня добавляется занятий и обязанностей! — кричала я, выплескивая всю боль и обиду за испорченное детство, за невозможность радоваться жизни, как другие девочки, за страх, что каждый его
