Майкл Гаррисон - Нова Свинг

Она проследила, как Элис Нейлон уводит Вика, и, сжав руку Толстяка Антуана, сказала:

– А знаешь, Вик мог бы нам помочь.

– Не хочу я Вика ни о чем просить, – напрягся Толстяк Антуан.

– Ну ладно, придется тогда как-то иначе деньги искать, – сказала она. – Может, продадим что-нибудь?

– Нет у меня ничего.

– Милый, у всех есть что-нибудь на продажу. Антуан, мы скоро станем успешны и счастливы! Но реальны. Куда бы мы ни направились, мы будем успешны и реальны, а наши решения – лучшими среди миллиона звезд. Я так люблю свою любовь! То есть, в смысле, так люблю свою жизнь, какой она станет – реальной, совсем как по телевизору показывают!

Говоря так, она рассуждала про себя: Но сперва придется его к Дяде Зипу сводить. Купит себе пакет, станет стройным, изящным, быстрым, как молния, во-от с такими руками, и чувственным; а в глубине души останется тем Антуаном, которого я знаю и люблю. Для меня он всегда останется Антуаном, который слишком быстро кончает и никак не поймет, что я его без труда прощаю, ведь я повидала все оргазмы на свете.

6

В баке на Си-стрит

Часом позднее, когда Элис Нейлон и ганпанки конвоировали Вика в офис на задах клуба «Семирамида», Поли де Раад все еще сидел в кресле, в той же позе; казалось, что за истекшее время он вообще не пошевельнулся и ему стало хуже. Элис полагала, что он так уже не менее суток провел. Она носила ему напитки из бара, но обычного интереса выпивка у Поли не вызывала; фактически у него вообще ничто не вызывало интереса.

– Он не в себе, вот, – сказала она Вику. – Ну, ты ему «ночной поезд» подсунешь, так он его обычно бы высосал в один глоток и смял жестянку ударом о лоб, одним плавным движением, угу? А сегодня он вообще ничего не пьет. Потом внезапно пришел в себя и послал за тобой.

– Как именно послал?

– Ну, понимаешь, он сказал: «Приведите мне этого мерзавца Вика», – процитировала Элис. – А потом снова так лежит. В смысле, – предложила она, – ты посмотри сам.

Поли лежал, вытянув ноги перед собой, запрокинув голову так, словно у кресла имелся подголовник, хотя на самом деле оно было совершенно обычное, неуютное, из цельного куска. Выглядел он скверно. Кожа либо приобрела голубовато-молочный оттенок, либо налилась тяжелым металлическим блеском, особенно заметным на лбу и щеках, в местах радиационной абляции. Глаза его были закрыты, но создавалось впечатление, что он вот-вот поднимет веки. Трудно было сказать, насколько тяжело Поли болен и что может с этим поделать. Улыбался он счастливой девичьей улыбкой. Иногда удивленной, иногда неподдельно сексуальной. Поли словно бы хотел что-то передать этими улыбками. Так настойчиво, что казалось – вот-вот, и подмигнет. Вик Серотонин понятия не имел что. Но видел, что улыбка не настоящая: так улыбаются, когда радоваться на самом-то деле нечему.

– Блин, Поли, – произнес Вик.

– Он иногда просыпается, но мы не вкуриваем, что он тут мелет.

Вик подошел к двери офиса и приотворил ее на щелку. Он увидел, что в клубе «Семирамида», как обычно, дым коромыслом, пьянка-гулянка; никто не глядел в его сторону. Он снова прикрыл дверь.

– Кто-то еще об этом знает? Кто-нибудь из ЗВК?

Элис так не считала.

– Пускай и дальше не знают, – посоветовал Вик. – Этим мудакам незачем знать, ты со мной согласна?

Элис, в меру своего разумения ситуации, была согласна.

– Отлично, – сказал Вик. Обернувшись к Поли, он обнаружил, что де Раад пришел в себя, встал с кресла и стоит прямо перед Виком, в его личном пространстве, с лицом, так налитым кровью, что под кожей перекатывались тугие красные узелки, а синие глаза распахнулись и сейчас, того гляди, из орбит выскочат.

– Что ты со мной сделал, подонок? – завизжал Поли.

У Вика волоски на шее встали дыбом.

– Господи, Поли, – протянул он, – да не знаю я.

Не успел он ничего к этому добавить, а Поли уже оттолкнул Вика и пал на колени перед Элис Нейлон.

– Ты, моя маленькая красавица? – вопросил он.

– Я, – ответила Элис.

– Так улыбнись мне своей лучшей улыбкой! – взмолился Поли. – Во-от! Видишь? Уже лучше!

Он опять вскочил и начал сновать по комнате без определенной цели; ниже колен ноги у него были как палки. Казалось, его все вокруг интересует, пока он не замирал, глядя в стену, в полном бездействии. Походив так некоторое время в попытках рассмотреть предметы офисной обстановки – словно затем, чтобы припомнить, кто он такой, – Поли остановился перед голограммой, изображавшей его самого в компании выживших при крушении старого «El Rayo X» ребят. Несмотря на ожоги, все они широко улыбались; вакуумные скафандры сняты лишь на верхнюю половину, одна рука у каждого поднята с оттопыренным большим пальцем, вторая демонстрирует какое-то оружие или инструмент.

– Кто все эти люди? – спросил Поли у Вика, но не ответил, когда Вик пояснил, кто это. Кровь снова отхлынула от его лица. Вик посмотрел на Элис, та передернула плечами.

– Это не тот Поли, которого мы знали.

Снаружи, из главного зала клуба «Семирамида», едва слышно доносились смех и аплодисменты. Второй акт вечернего концерта начался с современной классики на мотив джордановского «V-10».[26] Вик Серотонин поразмыслил.

– А есть тут другой выход? – спросил он.

– Задняя дверь ведет в переулок.

– Позови-ка его рикшу, – велел Вик. – Ни с кем больше не говори.

Когда Элис ушла, Вик стал рыться в одежде Поли, пока не нашел ключ от помещения, где Поли запер артефакт. В обычных условиях похитить ключ у Поли было бы весьма затруднительно, однако сейчас Поли стоял смирно, чуть склонив голову, и созерцал собственную голограмму. Потом его веки снова сомкнулись. Несколькими минутами позже в дверь стукнула рикша.

– Это Энни, – сказала Элис, появившись следом за нею.

– Ой, что-то ты хреново смотришься, – сообщила Энни Поли. Втроем они эскортировали Поли в переулок и с некоторым трудом запихали в экипаж. Элис Нейлон уселась Вику на колени. Самого Вика зажало между стенкой экипажа и Поли. Он пытался придумать план дальнейших действий. Он сильно пожалел, что не поладил как следует с Эдит Бонавентурой, потому что блокнот ее отца мог чем-то помочь в разгадке болезни Поли. Вик начинал подозревать, что совершил ошибку.

– Поверить не могу, что это Поли де Раад, – сказала рикша спустя пару миль. – Он мертв или где?

– Поворачивай налево, на Фойгт, – скомандовал ей Вик.

– Ладно, забудь.

– Приехали? – спросила Элис.

В комнате на задворках Фойгт-стрит мало что изменилось. Вонь не ослабевала. Поли пришел в себя, как только приблизился к комнате, и унюхал вонь за двадцать ярдов. Голова его вздернулась, ноздри раздулись. Он пассивно стоял на ступеньках, пока Вик сражался с замком, а рикша неспешно трусила в ночь некорпоративного захолустья, но ясно было, что происходящее заинтересовало Поли.

Если Поли заинтересовался, то и мальчик внутри – не меньше. Войдя в комнату, они обнаружили, что мальчишка сполз с раскладушки и забился в угол. Он был наг. Он смотрел на них с мягкой улыбкой и делал странные толкающие жесты в направлении Поли. Поли улыбнулся ему в ответ. Тело мальчишки сотряслось с ног до головы; под слоем грязи кожа его сделалась восково-прозрачной и немного натянулась, словно изнутри что-то прорастало.

– Ты мне не нужен, – сказал ребенок на три голоса – не как человек, а как электронный синтезатор. Из одного глаза выпорхнули несколько ярких мошек. Внезапно мальчишка рванулся к двери, но Поли перехватил его и дернул к себе за плечо. От этого их обоих закрутило.

– Эй, – произнес Поли словно себе самому, – полегче, проказник.

Они топтались так мгновение, вцепившись друг в дружку, потом рухнули на раскладушку, где остались лежать в тесном объятии. Поли улыбнулся широкой дружелюбной улыбкой и прижался щекой к лицу мальчика, зашептав ему что-то на ухо. Мальчик посмотрел в потолок пустым взором и тоже стал улыбаться.

Вик понятия не имел, что творится.

– Надо это прекратить! – заявил он.

Элис не думала, что надо это прекратить.

– Поли не причинит ему вреда, – сказала она. – Глянь. Они подружились.

– Этого, – сказал Вик, – я и боялся.

Ситуация не менялась минуты две, после чего лицо мальчишки осветилось изнутри: могло показаться, что кто-то зажег лампочку в его черепе. Рот медленно раскрылся, и свет воссиял оттуда по всей комнате, заливая тело Поли де Раада: яркий и жесткий, как радиация, содравшая с него пятнами кожу много лет назад. Свет был слышен, как органная музыка. Он исходил у мальчика изо рта, но так быстро отражался от стен, что легко было заподозрить и другой источник. Вик с Элис прикрыли глаза, пока они не привыкли к этому яростному сиянию, не дающему тепла. Затем свет померк, в комнате снова стало темно и тихо, и на койке остался лежать на своих одежках сконфуженный грязный голый мальчишка с Пойнта. Рядом с ним лежал Поли де Раад, открыв глаза, и орал на старого друга Вика: