Вера Огнева - Меня зовут I-45
– Какой ты умный.
– Просто не ленивый.
– А чего не проверить сразу Четвертую курию?
– Уже. Слишком много результатов.
Хотя кому он объяснял? Луций запустил поиск, положил блокнот на живот и прикрыл глаза. Всего на секундочку, пообещал он себе. Всего… на…
Его бесцеремонно шлепнули по лицу – не рукой, а чем‑то теплым, масляным и пахнущим чесноком.
– Луций!
Голос Бритвы утонул в пронзительном писке. Блокнот. Луций подскочил и ударился лбом о крышу машины. Бритва захохотала, едва не подавившись вечной луканской колбаской.
– Твою же… – Он потер ушиб и отключил звук. Вытер жир со щеки. Черный квадрат блокнота ожил, выдав нечеткий снимок машины. На мутном изображении серела ночная улица Десятой курии. Ошибки быть не могло – у притормозившей машины стояла нужная им номер.
– Похоже на «Кассиопею». – Бритва бросила взгляд на блокнот. – Крутая тачка.
Машина и впрямь радовала глаз. Золотисто‑бежевая, с мощными турбинами под хищно вытянутым кузовом. Дверь с пассажирской стороны была поднята, и I‑45 заглядывала внутрь. На плече она держала сумку.
Сумку Луций внес в свою таблицу с уликами.
Блокнот пискнул, получив новое сообщение.
– Эта «Кассиопея» доехала до Седьмой курии. Сейчас числится на стоянке Трансзонального.
Он умолк, читая досье владельца. Какой‑то патриций из Второй курии. Бывший легионер. Приводов не было, в преступных связях не замечен.
Он отправил запрос в Управление Седьмой и на стоянку – стоило проверить багажник и салон. Поговорить с владельцем тоже стоило – все равно Луций собирался посетить архив.
Блокнот пискнул снова – на этот раз с изображением девушки, похожей на I‑45. Еще без окуляра и уже без сумки, она мялась у лотка с уличной едой на окраине Восьмой курии.
Бритва съехала на обочину, заглушила мотор. Перегнувшись через плечо Луция, она всмотрелась в изображение внимательнее. От нее едва ощутимо пахло табаком и чем‑то сладким вроде ванили. Эта сладко‑терпкая смесь преследовала Луция всю дорогу.
– Здесь «Кассиопеи» не видно.
– В это время «Кассиопея» уже зарегистрирована на стоянке вокзала.
– Не довез. – Бритва насмешливо сощурилась. – Но Сорок Пятая тоже не дура, нашла попутчика.
Она указала на знакомое лицо А‑206 в очереди за лепешкой.
Луций запросил записи уличного видеонаблюдения за золотистой «Кассиопеей» за период в один месяц.
Владелец «Кассиопеи» посещал на Десятой пару домов и лупанарий, в котором провел всю ночь. Выехал из курии с белокурой девочкой на пассажирском сиденье.
На границе Девятой курии пассажирское сиденье уже пустовало.
В голову пришло самое очевидное.
– Проститутка? – предположил Луций. – Отработала, и он ее выкинул. Ей же нужны были деньги на дорогу.
– А у вашей братии номера могут только этим заниматься, верно? Трясти сиськами и воровать.
Бритва фыркнула и качнула головой. Она сняла машину с шасси и вырулила обратно на шоссе. Так резко, что Луций приложился головой о стекло. Да что с этой марсианкой было не так?
– Я сужу по статистике, – процедил он. – Девяносто девять из ста проституток – номера. Отчаявшиеся люди на многое способны.
– Отчаявшаяся слепая проститутка, потрясающе.
Бритва криво усмехнулась и бросила остаток сосиски в окно, словно потеряла аппетит. Послышался резкий вой турбин – соевый огрызок размазался по ветровому стеклу летевшей позади машины, и та вильнула, не совладав с управлением.
Луций свернул блокнот и уставился на дорогу. Глаза ломило от света. Ноющая боль снова растекалась по плечу; от старого ранения по лопатке, вниз по позвоночнику. Голова раскалывалась, будто по ней били молотом. Казалось, еще немного, и Луций сойдет с ума.
Не будь рядом наемницы с нейроимплантом, одна золотистая таблетка уже бы таяла в его рту. Покалывала язык, а мышцы сладостно расслаблялись одна за другой…
До куполов Трансзонального вокзала оставалось немного; они уже вздымались за серыми трущобами Седьмой курии, словно гигантский круизный корабль на орбите. Пластины вокзальной крыши отражали солнечный свет, молочно‑белые и воздушные на фоне лазури неба. Они сулили мягкие сиденья купе и крепкий сон в золотистой дымке обезболивающего.
Оказавшись в экспрессе, Луций еле усидел до отправления. Как только над дверью купе зажегся зеленый индикатор, он выскочил наружу и заперся в туалетной кабинке. Таблетка на изнанке его щеки таяла, половина лица онемела, словно к ней приложили лед. Спасительный холод расползся по позвоночнику, унял боль, которая мучила весь день напролет.
Луций сунул в рот еще один золотой кругляш. Когда поезд повернул, он не удержался на ногах и с размаху сел на крышку унитаза. Лопатки уперлись в холодный кафель. Потолок кружился в такт дыханию. Экспресс гудел, накручивая стадию за стадией. Пол мерно вибрировал.
Хорошо, Юпитер подери.
Обратно в купе Луций не спешил. Купил в автомате сэндвич и побрел по коридору, чувствуя себя на удивление спокойно. Будто в теплой воде плыл. За полосами окон проплывала красная земля, а он блуждал по ней взглядом, не испытывая ровным счетом ничего. Замечательное ощущение. Словно все внутренности выдуло, и осталась лишь оболочка. Как рыбий пузырь.
К тому времени, когда он достиг нужной двери, Бритва уже спала. Черные завитки ее волос рассыпались по коже сиденья. Лицо казалось до странного спокойным в ржавых отсветах естественной атмосферы Земли. Скулы приглушенно мерцали, ресницы подрагивали. Мерно вздымалась грудь в расстегнутом вороте. Отчего‑то захотелось положить в смуглую ложбинку вишню. Или кубик льда, чтобы тот, растаяв, соскользнул под рубашку, на живот.
Луций сел напротив и куснул сэндвич. Вновь покосился на лицо спящей марсианки. Суровое, как равнина за окном экспресса.
Блокнот на столе замерцал новым сообщением. Луций открыл письмо и оперся щекой на кулак, щурясь от белых страниц, непривычно ярких в полутьме купе.
Спустя пару строк он выпрямился и вчитался внимательнее.
Пара свидетелей из театра утверждали, что консул Анк Туллий вел себя странно. По слухам, на спектакле ему стало дурно, но вместо врачей он вызвал охрану. К письму прилагалась видеозапись. Съемка велась издалека и под углом – ложи для высокопоставленных персон считались местом приватным. Виднелся балкон, накрытый бронированным стеклом. За стеклом белела лысая голова трибуна и украшенные неоновыми нитями прически‑пирамиды сопровождавших его дам. На миг лысина качнулась и пропала из виду.
Луций нахмурился и приблизил изображение. Все стало зернистым и расплывчатым. Он запустил программу для повышения четкости. По экрану прошла полоса, силуэты стали четче, но делу это помогло слабо. Слишком далеко, да и освещение зала оставляло желать лучшего.
Консул упал. Похоже, ему действительно стало плохо. Женщины засуетились, усадили его обратно. Одна из них двинулась к выходу, но, помедлив, вернулась на место.
Ей велели вернуться.
Луций перемотал вперед. Дверь отворилась, и в ложу вошел человек – не легионер, из личной охраны. Он коснулся уха, передавая сообщение по нексу.
«Тебе что‑то сказали по приватной линии, – подумал Луций, отчаянно хрустя пальцами. – Но что именно, Миний? Почему ты побежал за девчонкой?»
И куда смотрели дежурившие на спектакле легионеры? Хотя Луций знал куда. После начала первого акта – на сцену, задницы дам или закуски на подносах официантов. После второго акта – на бокалы с коктейлями и тонированную дверь в курилку.
Очень просто и очень безответственно. Нужно проследить, чтобы их уволили.
Луций перемотал назад. Консул набрал сообщение в коммуникаторе и осмотрел зал. В одной точке его взгляд задержался чуть дольше. Луций остановил видео. Вывел полную картинку на новый слой. Консул смотрел на нижние ложи, примерно туда, где сидели разыскиваемые Аларих и I‑45.
Сон как рукой сняло. Хотя стоило поспать, пока действовало обезболивающее. Первые нити судорог уже натягивались вдоль позвоночника.
Луций защипнул переносицу пальцами и зажмурился. Его рапорт Титу Пуллию грозил затянуться на три часа вместо запланированных двух.
* * *
Рапорт затянулся на четыре. Пострадавший консул Анк Туллий все еще гостил в Четвертой и милостиво согласился на аудиенцию. Ожидал через час в номере гостиницы, и теперь Луций шагал по переходам между корпусами Управления со скоростью крейсерского корабля. Щелкал каблуками по гладкому полу, заставляя коллег оборачиваться и отшатываться в сторону. Он вскочил в закрывающийся лифт, потеснив габаритного декуриона из соседнего отдела. Кнопка первого этажа уже горела, но Луций вдавил ее еще раз. Так, на всякий случай.
– Как дела? – приветствовала его Бритва двадцатью этажами ниже.
