Юлиана Лебединская - Архив пустоты

– Давай хоть от станции подальше оттащим. Не ровён час, на рельс заползёт, запачкает.

Давид взвалил бесчувственного Дина на плечи. Марина взвыла, забилась в руках Огнея.

– Стой, – сказал тот. – Подойди ближе.

Давид подошёл. Марина притихла, вытянула шею, принюхалась, пожирая глазами любимого.

– Она успокоилась. Неси его передо мной. Авось доберёмся до купола без приключений.

– Огней, может всё-таки из парализатора её?

– Молчать. Ост и Давид, вы со мной возвращаетесь в Наукоград. Ост, подстрахуешь нас и, если что, поможешь Давиду тащить… это. Остальные делитесь на тройки и отправляйтесь исследовать территорию. Я доставлю Марину Гамильтон к отцу и сразу же присоединюсь. До моего возвращения действовать согласно плану и ничего иного не предпринимать. Ясно? Выполнять!

– Тебе ещё одного помощника оставить? Марину тащить, – насмешливо предложил Стэн Карлович.

Вечно он высовывается.

– Молчать! Выполнять.

Ловец мрачно кивнул и отошёл. Группка Огнея двинулась назад к вагончику.

Корсан-старший барражировал по аллее перед главной лабораторией. Туда-сюда, взад-вперёд. Хорош братик, ничего не скажешь. «Сообщи Ирвингу, что Марина не вернулась домой». Дал указание и был таков. А ты – отдувайся.

Николай вздохнул, вытер лоб, развернул коляску. И что он скажет Гамильтону? Обещал проследить за дочерью, а сам позволил обвести себя вокруг пальца. Вся надежда на то, что Ирвинг не выйдет из лаборатории, пока не вернётся Огней с Мариной под мышкой.

Плавно разъехались двери. На пороге лаборатории появились Гамильтон с Брутом.

– Не паникуй ты так, – говорил старший куратор. – Вот вернутся наши ловцы, принесут новости, тогда и будешь паниковать.

И ухмыльнулся криво.

– Николай, здравствуй. – Ирвинг устало помахал рукой.

– Вечер добрый, профессор. Как прошёл эксперимент? Удачно?

– Это закрытая информация, – отрезал Брут.

А Ирвинг развёл руками:

– Пойду Марину разбужу. Сколько можно спать? Совсем совесть потеряла.

– Ирвинг, я хотел сказать…

– Скажешь по дороге. Поехали.

– Нет, подождите. Дело в том, что Марина…

– Что? Ну, говори, что она учудила? Неужели ушла с ловцами?

– Нет. То есть не совсем…

Проклятье. Сообщать плохие новости сложнее, чем он думал. Ещё Мартин маячит за спиной профессора, ухмыляется.

– ?

– Она… Диадема, которую я подарил… Понимаете…

– Ничего не понимаю. Что ты мямлишь всё время? Говори, что опять стряслось с моей дочерью?

В ответ раздался надрывный вой из глубины парка. Мужчины вздрогнули. Даже Мартин перестал мерзко улыбаться и уставился на густые кусты шиповника, скрывавшие неведомую зверушку. Зверушка взвыла ещё дважды – голосистая! – затем наступила тишина.

– Профессор. – Голос Николая вдруг стал твёрдым. – Я хотел сказать, что ошибся. Ваша дочь домой не возвращалась.

Гамильтон медленно повернулся к Корсану. Вой повторился. На аллею вышел Огней. С Мариной… нет, не под мышкой. На руках. Но почему-то ничего хорошего от их появления Николай не ждал.

Мартин Брут не был силён в квантовой физике. Однако увидев, как на экране визуализатора вслед за зелёными нитями тают и синие, понял, что случилось. Враг успел раньше. Опередил их на доли секунды, но – опередил.

Что теперь будет? Посмотрим. Возможно, почти ничего не изменится. Подумаешь, утратят обдолбы связь с ноосферой, лишатся способности предчувствовать события и делать интересные открытия – они и так со своими коктейлями всю восприимчивость к окружающему миру потеряли. Зато и машины больше не получат от вакуума никаких сигналов, не смогут их обработать и использовать против людей. Вроде всё логично и красиво. Только на душе неспокойно. Он не физик, но не надо быть учёным, чтобы догадаться – у любого события всегда есть несколько вариантов развития.

Огней, волокущий доченьку Гамильтона, утвердил Мартина в наихудшем опасении. Девица брыкалась, кусалась, вопила не своим голосом. Глаза пустые, лицо в пыли, вместо обычной аккуратной причёски – чёрный колтун на голове. Корсан прикрывал девушку плащом, одновременно пытаясь не выпустить из рук.

Ирвинг, как в замедленном кино, открыл рот и двинулся на Огнея. Вот он протягивает руки к дочери, зовёт её по имени, требует, чтобы ловец отпустил девочку, решает, наверное, что просто поругались. Не видит или не хочет замечать, что дочь на человека не похожа. И что помощники Корсана тащат такое же человекоподобное существо с пустым взглядом. Это и есть Дин? Огней выпустил Марину – та покатилась по траве. Руки связаны за спиной. Плащ свалился с плеч, оставив леди Гамильтон, считай, голой. Но она не обратила на это внимания, завывая, поползла к Дину. Ирвинг упал рядом на колени, взял её лицо в свои руки, попытался заглянуть в глаза. Марина укусила его за ладонь. До крови.

А Николай всё это время сидел неподвижно, вцепившись в ручки инвалидного кресла с такой силой, что побелели пальцы. Сидел и смотрел. Лишь губы шевелились – то ли в молитве, то ли в проклятьях.

Огней схватил Марину в охапку.

К лаборатории подъехал электромобиль с красным крестом на бампере – оперативно, видимо, ловцы дали запрос медикам ещё в дороге. Врач, высокая статная женщина с тугим узлом тёмных волос на затылке, вколола транквилизатор Марине и решившему заявить о своих правах («Оуууээээххххрыыыы!») Дину.

«Интересно, как там Карла?» – подумалось Мартину невпопад.

– Огней, что это значит? – завопил Ирвинг, едва Марина утихомирилась.

– Это у вас надо спрашивать, – процедил ловец.

– Ты! – Ирвинг бросился к Николаю. – Ты сказал, что она дома, что она в безопасности.

– Она догадалась про диадему… – начал Николай.

Но Ирвинг его не слушал. Повернулся к бесчувственному Динарию, которого санитары тоже укладывали на носилки.

– А это что такое?

– Дин, личной персоной.

– Она подсунула мне фальшивое видео…

– Понял, что Дин. Зачем здесь это убожество?

– Без него мы бы Марину не донесли. Едва она теряет его из поля зрения, такое начинает вытворять. – Огней скривился.

– Марина в безопасности. Унесите это за ворота.

– Я был уверен, что она вернулась…

– Нет уж, позвольте, – вмешалась врач.

Она посмотрела на Ирвинга и спокойно, с расстановкой произнесла:

– Я обязана оказывать помощь всем, кто в ней нуждается. Меня так учили.

Мартин одобрительно улыбнулся. Ксения Полёва. Хороший врач.

Ирвинг лишь рукой махнул и повернулся к Огнею:

– Где ты нашёл их?

– Недалеко от станции. Они там… к-хм… гуляли. Если можно так сказать.

– Она беременна, – упавшим голосом вдруг сообщил Ирвинг.

Все замолчали, а Полёва кивнула – разберёмся, мол. Носилки погрузили в медмобиль, Ирвинг попытался забраться туда же, но Мартин с Огнеем схватили его за руки. Учёный нужен в лаборатории.

– Что во внешнем мире? – спросил Брут у ловца, когда медмобиль уехал.

– Не знаю. Мы видели только этих. Мои люди ушли на разведку, сейчас и я к ним присоединюсь. – Он посмотрел на Ирвинга. – Верните её. Я знаю, это под силу только вам.

Гамильтон опустил голову и побрёл в лабораторию.

Мартин взял за руку Огнея, отвёл в сторону.

– Ты ведь около семи утра был возле ворот?

– Ровно в семь.

– А не видел ли ты или кто-то из твоих людей что-нибудь… странное?

Корсан побелел, и Мартин понял – видел. То же, что и он, когда после бессонной ночи, проведенной в Управлении, вышел на балкон и замер, не в силах сделать шаг. Мог лишь стоять и смотреть, как замирает реальность и скользит по ней красная стрелка.

– И вы её видели? – выдавил Огней.

Мартин кивнул.

– Слава небесам, – сказал ловец. – Я решил, что с ума схожу. Как думаете, что это было?

– Не знаю. Но разберусь. Обязательно.

Огней пожал старшему куратору руку, подал знак команде и пошёл прочь.

Корсан-старший тоже долго не задержался, покатил куда-то по своим делам. Брут смотрел ему вслед, борясь с нахлынувшими чувствами и мыслями. Рано ещё делать выводы, рано. Вернутся экспедиции, перепроверит всё Ирвинг. И тогда…

Светловолосая девушка вышла из-за кустов шиповника, поздоровалась с Николаем, катившим навстречу. Кажется, новая наукоградица, Огней недавно привёл. В руках у девушки были ветки сирени, она на ходу обрывала с них листья, оставляя голые прутья. Ай-ай, как нехорошо. Её что, никто не предупредил, что в Наукограде портить кусты нельзя? Девушка остановилась, наклонилась… и вдруг начала мести землю пучком прутьев. Что это значит? Она уборщица? Но ведь Огней вроде хотел её к брату в лабораторию определить?

– Эй! – окликнул он светловолосую. – Ты что делаешь?

– Здесь грязно. – Она выпрямилась, уставилась на старшего куратора огромными глазищами, сжимая в руках пучок. – Я хотела немного… Простите. Я как лучше хотела.