Юлиана Лебединская - Архив пустоты

– А ты и не смотри. Отвернись. Вон серый снова из оврага уши высунул. Шугани его для острастки. Эх, Андрюха, думаешь, мне легко? Но что мы сделать можем? Проверено и перепроверено: любые попытки сорвать эксперимент Гамильтона – Брута только ухудшают реальность. Там история и так пошла по наилучшему пути. Не было бы эксперимента, и нас бы с тобой не было, одни обдолбы вымирающие. А так – мы есть. Значит, и надежда жива, что исправить сумеем.

– Да ничего мы не сумеем! – отмахнулся долговязый. – Сколько уже пытаемся. Глубже идти надо, на двести лет, на триста. Да хоть на пятьсот! Там чистить, чтобы всего этого не случилось.

– Эк хватил – на пятьсот. К обдолбам и то не каждый пробьётся. Ты вот пробовал? Я – два раза, и не хочу больше. Боюсь не вернуться. Самое страшное, что возвращаться-то и не хочется. Там, в пустоте, ни ощущений, ни желаний, ни воли не остаётся. Ни тебя самого. И думаешь: а зачем это всё? Вернее, чувствуешь каждой клеточкой. Не-за-чем. Нирвана. Сколько наших на моей памяти сгинуло… Нет, Андрюха, так далеко никому не забраться.

– А как же дневник Сэлы? Была ведь вариация!

Бородач оторвался от работы, внимательно посмотрел на товарища.

– Что случилось в тот день, помнишь? То-то. Сколько ни искали, никто больше того вектора не видел. И объяснений ему нет – не было в том месте человека, одно… Ты сам понимаешь что. Может, вариация и существовала несколько минут всего.

– Я найду, – упрямо пробормотал долговязый.

Бородач вздохнул.

– Пропадёшь…

Глава 5

Глобальное отупение

Эксперимент прошёл успешно. Даже удачнее, чем ожидалось. Первый этап занял вдвое меньше запланированного времени. Ирвинг смотрел на экраны слева, где зелёное и синее больше не смешивались. Датчики оповещали о завершении операции – ячейки отсортированы. А экраны справа показывали, что ионы свинца в кварк-глюонном коллайдере достигли скорости света и готовы к столкновению. Двадцать шесть с половиной минут, чтобы транспортировать в пространственно-временную локаль коллайдера массив невидимых человеческому глазу связей. Ещё тринадцать, чтобы повысить светимость ускорителя.

Яркая вспышка на экране – детекторы коллайдера зафиксировали столкновение частиц. И ещё одно. И ещё. Вздрогнула зелёная паутина, медленно расслоилась. Квантовая сцепленность начала ослабевать. Семь минут. Семь долгих минут прошло, пока она снизилась до нуля. Паутина растаяла окончательно. Точки-квантеры мерцали одиноко и, казалось, удивлённо.

Ирвинг выдохнул, опустился на стул. Готово.

Эксперимент завершился на двенадцать часов раньше. «Зелёного Ноо» больше нет, Мартин может быть доволен. Жаль, что Марина всё пропустила. Придётся сделать ей выговор и оштрафовать за прогул. Хватит попустительствовать. Одно радует: домой она вчера вернулась, а значит, в безопасности. Кто его знает, что сейчас во внешнем мире начнётся. Без квантерных нянек-то…

А действительно, что? Ирвинг вышел из лаборатории, на ходу сбрасывая Мартину сообщение на виз, прошёл в соседнюю комнату, спросил у наблюдателей:

– Что у вас?

– Связь пропала. – Молодой смуглокожий парнишка снял наушники, повернулся к Гамильтону.

– А камеры?

– Похоже, что не работают. Сигнала нет.

– Хм. Боты почуяли конец своего ботского существования и всё отключили?

– Скорее, без них просто ничего не включилось… – предположил наблюдатель.

Ирвинг постарался вспомнить имя парня. Потом махнул рукой.

– М-да, стало быть, вся надежда на людей Корсана.

– Постойте, профессор. Вот ресторан «Супердоза». Кажется, у них сработало аварийное освещение, а вместе с ним – наша камера.

Ирвинг подошёл к экрану. В полутёмном зале на полу возилось семеро человек: ползали, натыкались друг на друга, словно слепые щенки, роняли столы и стулья и мычали, как коровы на выгуле.

– Переобдолбались, – резюмировал Гамильтон, а экран мигнул и погас. – Ничего интересного. Скажу Мартину: пусть высылает ловцов.

– Профессор! Профессор Гамильтон! – В комнату влетел первый ассистент Томински. – Что-то не так с приборами.

Ирвинг поспешил назад в лабораторию. Уставился на огромный экран визуализатора. Затем на вспомогательные экраны слева. Везде одна картина, но это же… Такого не может быть. Почему?!

Огней замер перед воротами. В который раз мысленно перебрал содержимое рюкзака. Верёвки, маячки, заряды к парализатору, запасы еды и воды… Вздохнул. Всё, можно выходить. Что бы ни ждало их снаружи, он готов.

Ирвинг во время инструктажа был бледен и немногословен, повторял только: «Будьте осторожны. Никто не знает, что там». Огней смотрел на него и мучился раздумьями: «Сообщить, что Марина не вернулась домой, осталась там?» С одной стороны, кто знает: возможно, ничего серьёзного не произошло. И леди Гамильтон сейчас объявится целая и невредимая, зачем зря старика пугать? И так вон лица нет. С другой – если с дурёхой всё же стряслась беда… то опять же, чем позже старик узнает об этом, тем лучше. С третьей – если Ирвинг поймёт, что Корсаны знали о выходке Марины и промолчали, братьям не поздоровится.

Огней хмыкнул, достал визифон и сбросил Николаю сообщение. Заварил старший кашу с диадемой, вот пусть перед Ирвингом и отчитывается. Ловец уже собрался махнуть дежурному офицеру, чтобы выпускал его и команду, как вдруг что-то случилось. Содрогнулась реальность, зазвенела стеклом. Заскользила по ней яркая красная стрелка. Упёрлась острым концом в ворота Наукограда. Огней замер, рука зависла в воздухе. Офицер удивлённо выглянул из узкого окошка: что, мол, мне делать? Отпирать или нет?

– Огней? – Давид Борн тронул командира за плечо. – Ты в порядке?

– Ты ничего не видишь? – медленно спросил Корсан, говорить было трудно: в горло словно сотня иголок вонзилась.

Давид осмотрелся. Красноречиво развёл руками. А реальность всё звенела и грозила стрелкой.

– Я… – Огней тряхнул головой, усилием воли отгоняя наваждение. – Я в порядке. Идём.

Он подал знак.

Ворота открылись. Командир и его ловцы шагнули во внешний мир.

Марина отыскалась быстрее, чем Огней мог предположить. Ловцы едва выгрузились из вагона, даже не успели разбиться на тройки, как послышалось странное. Не то стон, не то плач, не то щенячий вой. Группа двинулась на звук, держа наготове парализаторы и сетки. По дороге подшучивали друг над другом, делая предположения: что это может быть?

Никто не угадал.

Леди Гамильтон лежала в высокой траве, раскинув руки и ноги. Кремовая туника превратилась в лохмотья и задралась, обнажив груди. Туфли, обруч, разорванные трусики валялись рядом. А сверху пристроился голый Дин. Обдолб ритмично дёргался, выпучив глаза и пронзительно взвизгивая. Марина гортанно вторила ему. Шевелиться, судя по всему, она уже не могла.

Огнея затошнило.

А тело само бросилось вперёд, к слившейся в экстазе паре, нога ударила Дину в бок. Обдолб заскулил, покатился по траве. Марина медленно села, осмотрелась. Затем возмущённо взвыла и бросилась на Огнея. Ловец отклонился, защищая лицо, ухватил её за руки. Она яростно сопротивлялась, брыкалась, пыталась кусаться. Кто бы мог подумать, что в этой девушке столько силы? Марина дралась, не переставая выть.

Давид ударил из парализатора по спешащему на выручку подруге Дину и повернулся к командиру, прицеливаясь.

– Не сметь! – заорал тот. – Я справлюсь.

Он наконец скрутил взбесившуюся леди Гамильтон, попытался заглянуть ей в глаза.

– Марина! Посмотри на меня! Это я…

Марина посмотрела. Только не на Огнея, а за его спину. Увидела рухнувшего Дина, взвыла, дёрнулась с новой силой, вырываясь из захвата.

– Не стрелять! – рявкнул Корсан.

И, выдохнув, добавил:

– Связать помогите.

Оттащить Марину от любимого обдолба оказалось делом не из лёгких. Она будто не узнавала Огнея и вообще не помнила и не понимала ничего, кроме одного – своей идиотской страсти к Дину. Исцарапанные, покусанные ловцы порывались шарахнуть её из парализатора или хотя бы просто дать пинка, Огней рычал на них и старался обойтись без лишнего рукоприкладства. Это же Марина, его Марина! Что бы с ней ни случилась, она по-прежнему самое прекрасное существо в мире. В двух мирах. Или уже в одном? Ирвинг, псих ненормальный, так ничего и не объяснил, что происходит вне купола.

Вспыхнула огнём щека – леди Гамильтон проехалась по ней обломанными ногтями. Огней сцепил зубы. Да что же в неё вселилось? Неважно. Забрать её отсюда, привести к отцу – ох, бедный Ирвинг! – и не покалечить в дороге. А дальше пусть учёные разбираются: они у нас умные.

Марину, наконец, удалось оторвать от Дина, связать и укутать в плащ.

– А с этим что делать? – Давид Борн легонько пнул Дина носком ботинка.

– Да пусть сдыхает!