Сергей Соболев - Скриптер
– Смелее! – сказал, обернувшись к нему, крепыш в темном костюме (он располагался в кресле водителя). – Садись же, чего застыл? – На лице «Коли» появилось даже некое подобие дружеской улыбки. – Как видишь, тут все свои.
– Присаживайтесь, Логинов! – сухо произнес сидящий на заднем сидении человек в черной одежде и в черных круглых очках. – Time is money!
Дэн, крутанувшись на пятках, метнулся прочь от микроавтобуса, прочь от этой странной парочки!..
Он несся, прижимая локтем к ребрам, в которые бухает сердце, свой ноут в чехле. Бежал, хватая отрытым ртом воздух – по тротуару вдоль вытянувшегося на полквартала дома!.. Признаться, Логинов и сам не понимал, что это на него вдруг напало?! И почему он так резко подорвался, что именно послужило причиной паники!..
Дэн свернул за угол. И со всего маху врезался – как в стену – в грудь верзилы.
– Неплохо бегаешь, как для программера, – сказал тот. – Но все равно недостаточно быстр! Ну всё, всё, парень, угомонись! Хватит чудить.
«Коля» выдернул у него из-под мышки сумку с ноутом. Взял Логинова, как будто тот был не взрослый парень, а ребенок, за руку. Подвел к синему фургону с тонированными стеклами, припаркованному здесь же, у торца дома.
Открыл боковой люк и аккуратно – легонько подтолкнув в спину – втолкнул все еще не пришедшего толком в себя парня в салон.
Глава 8
Где-то в Москве
Вечер, час пик
Некоторое время в салоне царила тишина. Дэн обратил внимание на одну странную – как минимум одну – деталь: как только водитель тронулся с места, окна транспорта стали непроницаемыми.
Ни в переднем, ни в боковых стеклах не видно ровным счетом ничего. Температура в салоне ощутимо упала; его внутренности теперь освещались лишь бликами экрана и огоньками приборной доски.
Дэн потрогал пальцами ближнее к нему стекло. Оно было холодным на ощупь, но – не заиндевело. Оно не покрылось даже конденсатом, как следовало бы ожидать. Дверка бокового люка заперта каким-то блокирующим механизмом; открыть ее не удается. Логинов покосился на мужчину в черном. Правая рука того покоится на костяной рукояти зажатой меж колен палки; сам он, казалось, был целиком погружен в свои мысли.
– Вы не сдержали свое слово! Вы ведь обещались меня отпустить!..
– Обещал, – бесцветным, лишенным интонаций голосом сказал тот. – И сдержал свое обещание, отпустил вас. Разве не так?
– Тогда… тогда что все это означает? Я полагал, что мы с вами больше никогда не пересечемся!
– А вот этого я вам не обещал. Будьте точны в словах и формулировках, Логинов. Вы ведь не простой обыватель, вы работаете со знаками, символами, словами.
– Это вы мне звонили… вот только что?
– Да, я.
– То-то мне показалось, что я этот голос уже где-то слышал. Хотя вы… не знаю вашего имени-отчества… умеете быть разным.
– То же самое, Даниил, могу сказать о вас. Меня зовут Павел Алексеевич.
– Так что все это означает, Павел Алексеевич? Что у нас здесь происходит? И почему вы меня преследуете?
– Задайте эти вопросы самому себе.
– Гм… У меня появились проблемы… Какие-то пробелы в памяти.
– Мне это знакомо, – сказал Редактор. – Ничего страшного. Многие люди живут с купированной памятью. Я бы даже сказал, что таких большинство.
– Думаете, память ко мне вернется? То есть, вернется в полном объеме?
– А вот этого я не гарантирую.
Логинов стал тереть пальцами глаза. Он почувствовал вдруг сильное жжение; ощущение такое, как будто в глаза, на слизистую, попал мыльный раствор или шампунь. Или же он сам попал в облако «черемухи»… эта штуковина, что бы оно ни было, действует, как слезоточивый газ.
– Потерпите, Логинов, – сказал Редактор. – Ощущения не из самых приятных, понимаю.
– Жжет…
– Не нужно тереть глаза! Вы меня слышите?
– Да что ж это такое?! Куда вы меня везете?
– К доктору везем! Прежде, чем предложить вам попробовать себя на новом месте, следует показать вас нашему специалисту.
В этот момент подал реплику водитель:
– Алексеич, за нами хвост. Не вот чтоб сел плотно, но – старается, пыхтит… Прет за нами, идет по «инверсному»!
– Кто на этот раз?
– Да тот же – вчерашний!
– Вот как? Насколько он хорош? Он ведь у них новичок?
– Зеленый совсем… всего несколько дней, как на службе у них! Но мужик настырный!. Сообщить Диспетчеру?
– Не стоит. Я сам сообщу, но несколько поздней.
Николай покосился на экран навигатора, на котором наряду с их «точкой» то появлялись, то пропадали еще две.
– И еще кто-то мельтешит! Подождем, пока зачистят поляну?
– Нет, не будем ждать, – сказал Павел Алексеевич. – К доктору!
– Ну… тогда приехали.
Дорога от Волынского к указанной точке – Марьино, улица Перерва, двор жилого дома в двух кварталах от станции метро «Братиславская» – отняла даже меньше времени, чем можно было ожидать в это время суток, вечером, в час пик.
За рулем черного BMW-Х5 сидит Сотник. Старший по возрасту и званию коллега расположился в кресле пассажира. Из включенной рации периодически доносятся обрывки переговоров оператора Центральной и экипажей других транспортов Спецотдела, находящихся в это время суток на дежурстве. Извне в салон прорываются привычные звуки огромного городского организма, чьи артерии в этой вечерний час с трудом проталкивают вяло текущие по жилам, порой застревающие тромбами, потоки.
Зимин, определенно, был сегодня не в духе. Валерий, в свою очередь, переживал, вспоминая в деталях, тот разговор, который у него состоялся с главой Спецотдела и консультантом, неким Михаилом Андреевичем, человеком вероятно заслуженным, но и засекреченным (Сотник про него ранее ничего не слышал)…
Черный внедорожник свернул с Люблинской на указанную диспетчером «Центральной» улицу. Движение здесь было тоже интенсивным, но Сотник находил прогалы, удачно маневрировал и вообще вел машину весьма уверенно.
Включать проблеск или «крякалку» нет необходимости; они поспевают в указанный им адрес точно в тот срок, в тот временной промежуток, что означен в поданной ВГРТК через коммуникационный центр заявке…
– Вот они! Впереди!..
Зимин указал пальцем через лобовое стекло на сворачивающий к многоэтажному жилому дому синий микроавтобус.
– Вижу.
– Поворачивай за ними! Только давай без этих твоих фокусов!
«Фольксваген», за которым им предстоит сегодня наблюдать, чьи передвижения они обязаны фиксировать вплоть до момента, пока «Центральная» не даст других инструкций, припарковался у самого дальнего подъезда этого вытянутого двенадцатиэтажного дома.
Сотник поставил машину у другого подъезда, ближнего (но так, чтобы был хорошо виден микроавтобус с аббревиатурой ВГРТК на бортах).
– Если бы ты не записал в журнале дежурства измышленную тобой хрень, мы сейчас, Сотник, отдыхали бы, как люди.
Зимин широко зевнул.
– О-хо-хо… Ну, чего молчишь? Это ведь из-за тебя, сказочник, мы получили, можно сказать, «наряд вне очереди»!
– Так мне что, нужно было соврать? – повернув к нему голову, спросил Сотник. – Скрыть то, что я видел собственными глазами: Так получается?
– Да ни хрена ты не видел! Тебе поблазнилось, Валерий! Привиделось! С новичками такое случается.
– Может, и так. – Сотник пожал плечами. – В должностной инструкции сказано, что в Журнал надо записывать…
– Я знаю, что там сказано! – перебил его напарник. – Но сначала нужно думать головой, а потом уже делать запись! Если ты не можешь доказать факт или событие решительно ничем, а приборные показания, съемка и все прочее не подтверждают виденного или слышанного тобой, то… То держи все это при себе! И не морочь голову серьезным, занятым важными делами людям!..
Зимин включил камеру Canon XL-H1. Закрепил ее в имеющемся на приборной панели гнезде. Подправил, подкорректировал, направив на припаркованный почти у самой двери подъезда синий микроавтобус с тонированными стеклами.
Водитель «Фольксвагена» развернулся. Микроавтобус стоял теперь кормой к ближнему торцу этого длинного многоэтажного дома. И передком к выезду на Перерву, носовой частью к тому углу здания, где на первом этаже функционирует небольшой супермаркет.
Сотник не стал глушить двигатель. Как-то вдруг резко – очень заметно! – стемнело. Огни уличного освещения, так же, как и горящие во многих окнах электрические огни потускнели, но не выключились полностью, не исчезли.
– Зимин… ты не замечаешь ничего необычного?
– Например? – сердито отозвался напарник.
