Алиса Мун - Кукла
— Может, вот до того леска? — решил расставить точки над «i» Сергей. А то ведь в случае недоговоренности можно и по фэйсу схлопотать.
— Можно и до леска, — хищно улыбнулась Линда. — Кто быстрей, а?
— Погнали! — крикнул Сергей. И свернул на грунтовую дорогу.
Однако Линда была уже впереди на целых три корпуса. И несмотря на все старания Сергея, расстояние стремительно увеличивалось.
«А вдруг заманит и убьет?! — мелькнула у Сергея шальная мысль. — Хрен его разберет, этот искусственный интеллект».
Однако его сексуальный мотор работал уже на полных оборотах. И отступать он не собирался.
Когда Сергей подъехал к опушке, Линда уже заглушила двигатель и очень эротично посасывала травинку.
— Ну, слабак, ты проиграл желание. Исполняй!
— Что прикажет моя королева?!
— Раздень меня, — сказала и юркнула к Сергею на переднее сидение.
Сергей сразу же принялся за дело. Медленно, растягивая удовольствие, он расстегнул на ее куртке молнию. И начал ласкать грудь, приговаривая: «Сокровище мое, какая же ты желанная… Какая же ты роскошная… Я просто дурею… Как же я тебя хочу…»
И Линда начала распаляться и сладко постанывать, уже не по подсказке той бешеной суки, которая в ней живет, а сама. Ей этого очень захотелось. Захотелось совершенно нестерпимо.
Но встроенная в нее гадина пыталась помешать изо всех своих сил. Она уже орала в ухо: «Прекрати немедленно! Ты не должна этого делать! Он твой враг! Сейчас он убьет тебя! Я не дам тебе сделать это!» Линда посылала ее самыми мерзкими словами, которые только знала, она сопротивлялась ей так, что центральный процессор начал нагреваться, даже еле уловимый запах появился. Но ни она, ни Сергей этого не чувствовали, они стремительно неслись навстречу неземному кайфу.
Наконец-то Сергей сдернул с нее остатки одежды, и она извивалась всем своим полным желания телом, предчувствуя…
Он вошел в нее! Горячий и твердый!
И в этот миг внутри Линды что-то произошло, что-то такое, чего не должно быть ни при каких обстоятельствах. Линду трясли и раскачивали две антагонистические программы, отчего она одновременно испытывала и ужасную боль, и совершенно запредельное удовольствие. Линда внезапно остановилась, ее лицо было изуродовано страшной гримасой. И лишь руки продолжали двигаться, уже не лаская Сергея, а щекоча его. Все быстрее и быстрее. Ему стало страшно.
— Ты что? — прошептал он. Линда молчала.
Он попытался освободиться, но Линда держала его, словно в тисках. И все быстрее и быстрее щекотала. Он попробовал отбиваться, но его удары были для куклы не более чувствительны, чем комариные укусы.
Он начал смеяться. Потом хохотать — дико, взахлеб. И это выглядело не менее страшно, чем исковерканное гримасой лицо Линды.
— О, о-о-о-х-х, от-от-отпус-с-с-с-ти отпу-у-у-у-у-сти же меня-а-а, о, оооо!
Лицо Сергея побагровело от прилившей к нему крови. Он умолял Линду прекратить эту пытку, остановиться, однако это была абсолютно бессмысленная затея, поскольку кукла собой не владела, не понимала, что здесь происходит и чем все это может закончиться.
— О, о-о-о-х-х, от-от-отпус-с-с-с-ти отпу-у-у-у-у-сти же меня-а-а, о, оооо!
Сергей был уже на пределе. Чем громче он хохотал, тем страшнее становилось его лицо — уже наполовину отсутствующее здесь, на этом свете. Его взгляд словно проник сквозь непреодолимую стену и наблюдал там, на другой стороне, что-то ужасное.
— О, о-о-о-х-х, от-от-отпус-с-с-с-ти отпу-у-у-у-у-сти же меня-а-а, о, оооо!
Сергей дернулся и обмяк. Линда остановилась.
Их лица разгладились одновременно. Линда вновь стала неотразимой брюнеткой, Сергей — умиротворенным трупом, завершившим все свои земные дела. Теперь ему уже не надо беспокоиться о себе. Теперь за него все сделают другие.
Линда пощупала пульс, положив свои чуткие пальцы на сонную артерию. Хотя и без этого все было абсолютно ясно.
Она начала медленно одеваться, прокручивая в памяти все случившееся. И призналась самой себе, что это было приятно. Очень приятно. Приятнее, чем секс.
Одевшись и придирчиво осмотрев себя в зеркале, она закрыла Сергею веки, нежно проведя пальцами по уже утратившему недавнюю багровость лицу.
Потом потрепала по щеке ладонью и сказала игриво: «Мне было с тобой так хорошо, мой милый пупсик!»
Затем прыгнула в седло, врубила двигатель и поехала домой, где ждал ее любящий Максим.
Незадолго до поворота к дому она подумала, что это, конечно, ужасно. Но в то же время она поняла, что если ей представится еще один такой случай, то, возможно, она и не сможет удержаться от повторения пройденного. Слишком уж запредельным было это запретное удовольствие.
Линда с угрожающей скоростью превращалась во взрослого человека, будучи в действительности двухмесячным ребенком. Ведь ее встреча с шаровой молнией произошла два месяца назад.* * *
Три дня Линда жила под впечатлением сексуального приключения с летальным исходом. Конечно, ее несколько смущало то обстоятельство, что столь фантастические ощущения были куплены ценой чужой жизни. И та, которая живет в ней, беспрерывно долбила: разве тебе его не жалко?
Жалко, честно отвечала Линда не столько той, которая живет в ней, сколько себе, своей совести. Впрочем, совесть у нее была не столь уж и велика, килобайтов двести, не больше. Но при небольшом объеме она была чрезвычайно изворотливой, подсказав Линде весьма сомнительный компромисс между неожиданно возникшей сексуально-садистской потребностью и заповедями гуманистической нравственности. В результате этой «сделки» Линда приняла, как ей казалось, безукоризненное решение: следующей ее жертвой должен стать преступник, заслуживающий смерти.
На четвертый день Линда, не имея четкого плана и надеясь на Его Величество Случай, начала кружить по дорогам Подмосковья этаким черным вороном, выискивающим поживу.
Пожива отыскалась на седьмой день. За лобовым стеклом темно-синего «Мерседеса» она увидела удивительно знакомое лицо — колючие карие глаза, короткая стрижка, нос с горбинкой, чуть оттопыренные уши. Включив программу идентификации, она определила, что это жестокий убийца по кличке Шалый, которого она две недели назад видела по телевизору. Такой достоин самой мучительной смерти, сказала она себе. И сделала боевой разворот через осевую линию.
Как и в прошлый раз, Линда, предварительно сняв шлем, догнала машину и начала мило флиртовать с водителем. Сюжет был примерно тем же: те же самые шутки-прибаутки, та же многообещающая улыбка, тот же кивок головой в сторону ближайшего леса, та же надежда у моторизованного Дон Жуана на неземной секс, тот же финал.
Правда, Линда добилась результата уже не с помощью щекотки. На сей раз она действовала уже осмысленно и куда более кроваво. Предусмотрительно отшвырнув свою одежду подальше, чтобы не запачкалась, незадолго до оргазма она начала истязать свою жертву. Для начала сломала руку и упивалась стонами и криком несчастного Шалого. Потом содрала с груди изрядный лоскут кожи. Он орал, ничего не понимая. Надеялся, очень хотел надеяться, что этим дело закончится. Умолял, плакал, выл и издавал еще как минимум полсотни самых разнообразных звуков. «Вот бы, — думала Линда, — он еще запел, вот был бы кайф».
А когда Шалый начал притухать, видимо, от потери крови, она разорвала ему живот, нащупала теплую пористую печень и вырвала ее.
Он жил еще минуты две. И эти две минуты, показавшиеся Линде неземной вечностью, она кончала, кончала, кончала, размазывая по лицу кровь и слезы. Потом он чуть дернулся, чуть — но всем телом, всеми своими уже абсолютно бесполезными мускулами. И отошел, разглаживаясь лицом.
Линда, предусмотрительно захватившая с собой канистру воды, вымылась, оделась, прихорошилась. И с поющими в душе дроздами поехала домой, ласково вспоминая своего второго пупсика, которого она по ошибке квалифицировала как киллера Шалого. В действительности же это был актер Карабанов, который весьма достоверно сыграл эпизодическую роль в популярном телесериале о симбиозе криминального бизнеса и продажной политики.
После этого Линда столь же безжалостно расправилась еще с пятью своими «любовниками», среди которых оказались лишь два отъявленных мерзавца, заслуживавших как минимум пожизненного заключения. Несомненно, она, руководствуясь весьма приблизительными юридическими критериями, вскоре довела бы число своих жертв до двух десятков.
Но приближался декабрь, слякоть сменилась морозами, а в эту пору мотоциклист мог вызвать у гаишников столь большие подозрения, что дело не обошлось бы без облавы. С двумя-тремя патрульными машинами она справилась бы без труда, но если их будет десятка три, да еще несколько вертолетов в воздухе, то результат такой погони предсказать невозможно.
Конечно, Линда работала чисто. Однако милиция кое-какие улики все же собрала. Например, на месте преступления неизменно обнаруживались отпечатки мотоциклетных протекторов. Нашлась и пара свидетелей, которые видели, как машины жертв сворачивали с трассы вслед за каким-то мотоциклистом, разглядеть которого им не удалось.
