Чарли Хьюстон - Неспящие

— Нет, правда, я хочу сказать, черт, как же я буду заботиться о тебе?

Я сказал, что ей не нужно заботиться обо мне, что у меня все хорошо.

Она смотрела в потолок.

— Ты такой… господи, ненавижу это слово, но ты такой невинный. Я хочу сказать, как же мне уйти от этого?

Я ничего не сказал, начиная понимать.

Роуз покачала головой, задумавшись о чем-то.

— Сколько я тебя уже знаю? Я прямо вижу это. Тебе на роду написано попасть под машину, читая книжку. Или получить ножом от пьяного урода в баре, пока ты будешь защищать честь какого-нибудь бродяги. Или сделать какую-нибудь глупость похуже, например пойти в морскую пехоту и погибнуть где-нибудь за нефть, потому что, по-твоему, это правое дело.

Я назвал ее по имени. Но она все говорила.

— И как же мне удержать тебя от этих глупостей, если ты там, а я здесь? Я хочу сказать, откуда ты взялся?

Я снова назвал ее по имени, и в этот раз она на меня посмотрела, и я сказал ей:

— Роуз Гарден Хиллер. На дворе 2010 год. Мы женаты, живем в Калвер-Сити. Ты видеомонтажер, а я полицейский. У нас есть ребенок.

Она моргнула, и пловец нырнул от меня.

Роуз заявила, что все это ей известно. Она сказала:

— Я просто вспоминала.

И она попросила меня, чтобы я не уходил, пока не вернется Франсин. До вечера. И я ответил ей, что останусь. Весь день. Что я останусь и буду помогать с ребенком, и она может отдохнуть. Она закрыла и открыла глаза.

— Паркер, — произнесла Роуз, — мне хочется сегодня поехать на пароме в город и пойти на тот бесплатный концерт на Выступе.

Я не возразил ей, что мы уже не живем в Беркли и что в парке Голден-Гейт больше нет бесплатных концертов. Я просто сказал ей, да, это было бы здорово, и поцеловал ее.

Бини сказал, что Хайдо знал «того чувака». Афронзо-младший был его клиентом.

Я полицейский. Я не должен делать поспешных выводов.

Я должен провести расследование.

В Википедии о Парсифале К. Афронзо-младшем была длинная статья со всеми признаками того, что ее постоянно обновляли и редактировали сотрудники рекламного аппарата семьи Афронзо. В статье делался упор на его благотворительном фонде KidGames, на финансовой поддержке некоторых профессиональных видеогеймеров, его увлеченности супермногопользовательскими играми, энергии и инновациях, которые он привнес в эту сферу, и ночном клубе, который он открыл в районе Полуночного Карнавала, выпотрошив и перестроив старый «Моррисон-отель», чтобы воспроизвести Денизон, его замок в «Бездне». Между тем абзацы о предъявленных ему обвинениях в краже персональных данных, интернет-мошенничестве, запугивании в Сети, распространении виртуальной порнографии и разнообразные гражданские иски, связанные с хакерством в обширных сферах Интернета, для которых еще не прописаны четкие законы, были сплошь в отметках «нет авторитетного источника».

В коротком предложении объяснялась эволюция его прозвища. Как его любовь к классическому техно и рэпу породила виртуальную личность под ником P-KAJR, анонимно скрываясь за которой он стал одним из самых известных и ненавидимых троллей. Выдавая себя за тринадцатилетнего вундеркинда, он прославился тем, что провоцировал даже самых уравновешенных блогеров на яростные выплески писем, кишащих орфографическими ошибками, которые часто заканчивались бессильными угрозами физической расправы. Писем, которые он вскоре размещал на популярных сайтах, находящихся в сфере интересов вышеупомянутых блогеров. Когда, по его собственному замыслу, тайна его личности раскрылась, он объявил через подкаст, что принимает фонетическую транскрипцию своего виртуального прозвища в качестве официального имени. Так на свет появился Кейджер.

Конечно, было и еще кое-что. Анализ его выхода из семейного бизнеса, загнанный в стандартную биографическую болванку. Как семья Афронзо прошла через Эллис-Айленд,[14] не меняя имени, невероятным образом добралась до угольного края Каролины, осталась там, по-прежнему не меняя имени, через несколько лет каторжной работы в поте лица стала примером американской мечты, которая сбылась, когда дедушка Кейджера получил патенты на несколько буров и пил, хорошо зарекомендовавших себя на африканских золотых рудниках. Отец Кейджера П. К. А.-старший на скромное состояние семьи Афронзо приобрел разнообразные активы, связанные с производством технических растворителей, применяющихся для смазки техники на тех же самых рудниках, а затем двинулся вширь, купив небольшую восточноевропейскую сеть магазинов по продаже витаминов и товаров для здоровья. Им двигало главным образом то, что они держали патент на травяное снотворное, невероятно популярное во всех Балканских странах, в удивительной эффективности которого он убедился, страдая от бессонницы во время увеселительной поездки с правительственными чиновниками Израиля. Он надеялся, что они будут субсидировать строительство нового завода растворителей в промышленной зоне северной Хайфы. Сделка была оформлена, но экспорт растворителей для буровой промышленности в различные нефтепроизводящие государства Средиземноморья, которыми занималась «Афронзо интернэшнл», так и не принес ожидаемой прибыли. Эту неприятность компенсировало то, что через три года бюрократических проволочек растительное снотворное получило одобрение Управления по контролю качества продуктов и лекарств для безрецептурной продажи в США и почти тут же стало бестселлером в качестве средства от бессонницы.

Именно невероятные прибыли от неожиданной удачи позволили Афронзо отважиться на враждебное поглощение гораздо более крупной «Нью дей фармасьютикалс». Попытка с самого начала была обречена, но она стоила НДФ огромных денег, и неизбежность вынудила совет директоров НДФ согласиться на слияние, уступив контроль и руководство харизматичному популисту Афронзо-старшему. Общительному и простецкому, с мягким каролинским акцентом сельского жителя, который придавал ему впечатляющую американскую ауру, полностью искупая трудное для произнесения имя. Еще до пришествия НСП он был фигурой бизнеса с масштабом культа личности; а «дрема» поставила его на одну доску с Гейтсом, Мердоком и Редстоуном.

Последний абзац, касавшийся семьи Кейджера, заканчивался синей ссылкой на «дрему». Она указывала на статью, которая на тот момент была на четвертом месте среди самых длинных статей Википедии, следуя за статьями о христианстве, исламе и, победителе, неспящем прионе.

Статья о собственно Афронзо-младшем на этом не заканчивалась, и в ней говорилось о документально подтвержденной публичной ссоре между отцом и сыном (ссылка на видеозапись с мобильника на YouTube, где оба матерно ругались друг на друга за кулисами званого ужина, на котором вручались гуманитарные награды, где старший был почетным гостем), приводилась выдержка из журнальной статьи, где младший откровенно рассказал об их отчуждении («Паршиво, когда недолюбливаешь собственного отца. Но иногда бывает, что люди просто не нравятся друг другу. Мы с отцом друг другу не нравимся. Я от этого не умру. Такое впечатление, что это другим не дает покоя»), и заканчивалась предположением (которое тоже было отмечено как нуждающееся в ссылке на авторитетные источники), что личное состояние младшего Афронзо, по сути дела, вовсе не его состояние. Что, сколько бы он ни получил после совершеннолетия, все эти средства быстро ушли на грандиозный многозальный клуб, который он построил, защиту в суде по разнообразным искам и мировые соглашения, а также крупные вложения в фонды, которые практически полностью опирались на акции нескольких исландских банков.

Парк успел прочитать только эту краткую характеристику состоятельного отпрыска главы международного фармацевтического конгломерата, чтобы хоть что-то узнать о нем. Он распечатал ее во время короткой передышки на следующий день, который он провел, присматривая за ребенком и женой. Погрузившись в водоворот непрерывно пополняющегося списка необходимых дел, которые наводняли дом, где одновременно находятся маленький ребенок и смертельно больной человек. Устав еще до того, как первый раз загрузил белье в стиральную машину, неуверенный, что сможет до вечера продержаться на ногах, он то и дело приходил в шок, когда поднимал глаза и видел, что прошел только час.

Во время той короткой передышки в кабинете он просмотрел распечатанные страницы и задумался о «дреме» и телах на голдфарме.

Капитан Бартоломе велел ему не лезть в это. Капитан Бартоломе сказал ему, что убийство — не его дело. Если кодекс поведения еще что-то для него значил, Парк понимал, что должен его придерживаться. Соглашаясь на работу полицейского, он принял условия, на которых эту работу ему предложили. И он выполнял приказы. Поступить по-другому значило предать доверие.

Поэтому он не лгал себе, открывая ноутбук, вставляя флешку со своими отчетами в USB-слот; он не уверял себя в том, что его поступок простителен. Просмотрев отчеты за несколько месяцев, пока не нашел запись и телефонный номер, который искал, он не сказал себе: «Нет, убийство — не мое дело, мое дело — „дрема“. И я расследую возможные связи с „дремой“». У него не было необходимости врать самому себе о том, что он делает. Он проигнорировал приказ и поступил так, как считал наилучшим. Итак, он позвонил, задал несколько вопросов, договорился, повесил трубку, послал текстовое сообщение и стал ждать. Когда миг спустя звякнул телефон, он щелкнул по папке входящих и прочел ответ на свое сообщение.