Вместе - Дэйв Эггерс
***
Как только Дилейни закончила, в дверь заглянула Кики.
– Твой первичный медосмотр! – задыхаясь, проговорила она. – Он уже должен был закончиться! Сколько времени? Надо срочно бежать!
Она потащила Дилейни на улицу.
– Мы идем в Высотку? – спросила Дилейни.
Она читала о Высотке – белом спиральном экзоскелете, взмывающем над холмами Трежер-Айленда. У нее создалось впечатление, что Высотка – обитель покоя, где “совместные” могут получить непревзойденное медобслуживание в обстановке спа-салона с потрясающими панорамными видами на океан.
– Нет-нет, – ответила Кики, бросив взгляд на скопление белых зданий вдалеке, – Высотка для… Она не для обычных осмотров, она для… Подожди. Сколько времени? Привет, милый!
Она опять была на связи с Нино.
– Прости, мой хороший, мама работает. А у тебя сегодня аттестация, так что ты останешься в школе до четырех. – Ее глаза наполнились слезами. – Так Джолин сможет узнать, как ты справляешься. И мама тоже. Нино? – Она коснулась наушника и с виноватым видом повернулась к Дилейни: – Пожалуйста, одну секундочку! О, привет, Габриэль! Я и не поняла, что ты подключился. Как дела? – Кики сверлила взглядом бетон под ногами. – Да. Ясно. Конечно.
Она еще раз коснулась наушника и улыбнулась Дилейни:
– Я полагаю, тебе делали секвенирование генома?
– Да, для колледжа, – ответила Дилейни. Это стали требовать в большинстве учебных заведений – сначала в государственных, потом и в частных – по настоянию страховых компаний.
– Отлично! Значит, нужно только измерить основные показатели, сдать кровь, сделать рентген и все такое.
Они быстро шли в сторону клиники. Кики на своих гуттаперчевых ногах то и дело убегала вперед, а заметив, что Дилейни снова отстала, протягивала назад руку, по-детски растопырив пальцы. Ее кольца посверкивали в солнечных лучах.
В клинике не было ни души. Ни регистратуры, ни врачей. Медицинские профессии были фактически уничтожены судебными исками, и большинство пациентов теперь предпочитали, чтобы диагноз им ставил ИИ, а не человек с его преступной субъективностью.
– Ладно, тут сказано, что тебе назначено в палату 11. – Кики заозиралась, сверяя карту на наручном экране с реальностью.
Дилейни посмотрела вглубь коридора.
– Мне кажется, сюда, – сказала она.
Кики подняла взгляд и после мучительно долгого изучения коридора облегченно улыбнулась:
– Прекрасно. Иди, а я вернусь, когда ты закончишь.
Дилейни двинулась мимо полутемных палат. Во многих на кушетках лежали люди, на экранах светились человеческие внутренности.
В палате 11 было пусто, но на одном из экранов переливались неоном трехмерные визуализации плода в матке. Детали были потрясающе четкими, ничего подобного Дилейни не видела. Наверное, какой-то передовой софт, который тестируют в кампусе, подумала она. Плод был больше натуральной величины, размером фута в три, с огромными глазами, покрытый розовой пленочкой, его крошечное прозрачное сердце трепетало, как воздушный змей на сильном ветру. Изображения остались от того, вернее, от той, кто был в палате до этого, и Дилейни, не успев себя одернуть, стала искать на экране имя. За долю секунды до того, как экран почернел, она прочитала. Мэйбеллин Холланд.
От шока Дилейни перестала дышать. Она прислушалась, не идет ли кто. Никого. Вышла в коридор, будто рассчитывая увидеть там саму Мэй Холланд. Коридор был пуст, и Дилейни вернулась в палату. Ей хотелось уйти. Она была уверена, что после того, как она это увидела, ситуация стала еще опаснее. Должна ли она рассказать кому-то? И разве многочисленные камеры в комнате уже не зафиксировали все? Рассказать – значит нарушить правила конфиденциальности, медицинская информация такого рода по-прежнему вне публичного доступа; не рассказать – не будет ли это сомнительным умалчиванием?
Экран снова ожил. На нем появилась женщина в белом халате, со стетоскопом на шее и папкой, прижатой к груди.
– Привет, Дилейни! – сказала она. – Я доктор Вильялобос.
***
Дальше все было совершенно рутинно. Так как у Дилейни уже имелась цифровая медкарта, “Вместе” просто было нужно перенести ее данные в собственную базу и обновить кое-какие показатели. Пока кушетка сканировала ее, Дилейни прокручивала в голове возможности. Маловероятно, что здесь, в кампусе, есть еще одна Мэйбеллин Холланд. Но также маловероятно, что генеральный директор “Вместе” лежала на этой ничем не примечательной кушетке, не говоря уже о том, чтобы оставить столь личную информацию на экране на обозрение следующего пациента. Но самым невероятным было то, что Мэй Холланд беременна. Она вела жизнь, полностью открытую для чужих взглядов, долгие годы оставаясь Прозрачной. Чтобы не предавать принципы Прозрачности, она должна была транслировать свой первый визит к любому врачу, в том числе и по поводу беременности, другое поведение породило бы подозрения, стало бы возвратом к пагубной скрытности. Кроме того, оставалась проблема углеродного следа. Активисты, выступающие против роста населения, в последнее время высказывались все громче, и их вопросы “Надо ли тебе?”, “Имеешь ли ты право?” звучали все настойчивей. Если кто-то и стал бы открыто обсуждать с публикой собственную беременность, то именно Мэй Холланд, лицо “Вместе”.
Поэтому она не может быть беременна. Существование плода внутри Мэй Холланд попросту невозможно. Но как это доказать? Эта часть медицинских данных до сих пор не подпадала под “Право Знать”. Во время второй пандемии по всему миру стали поспешно продвигаться законы, дающие всем гражданам право знать, у кого обнаружен вирус и как человек мог его подхватить. Это казалось разумным и помогало сдерживать распространение болезни. А вши и мононуклеоз? ВИЧ и герпес? Никто не имеет права распространять эти заболевания – но все имеют право знать, кто является их носителями. Публичные списки превратились в норму, и выступать за конфиденциальность медицинских данных стало невозможно. Это же угроза окружающим и препятствие для научного прогресса.
Однако сведения о беременности продолжали оставаться закрытыми – по крайней мере, так гласил закон. Дилейни не могла даже ввести в поиск “беременность Мэй Холланд”, потому что все сразу узнали бы об этом. Вторая волна законов “Права Знать” гарантировала человеку право узнавать в реальном времени, кто ищет информацию о нем в интернете и какую именно. Ищущий, со своей стороны, тоже имел право знать, кто следит за его поиском, так что возникал двусторонний зеркальный эффект, который повторялся миллиард раз в день: ищущий искал, пока искомый наблюдал за поиском ищущего.
Может, Уэс сумеет обойти эту проблему? Но если это правда, если Мэй действительно вынашивает ребенка, значит, она это скрывает. И если глава “Вместе” намеренно утаивает информацию, то как Уэс сумеет получить к ней доступ? Но уж если кто
