Мишель Подымски - Интерфейс
— Мистер Кроуссен, — сказала Августа, устраиваясь в шарообразном сидении. Шар сразу же изменил форму, превращаясь в удобное мягкое кресло.
— Да, я вас вызывал, — Франц отвлекся от созерцания стены и одарил Бергер тяжелым взглядом.
Августе хотелось курить, но в кабинете первого заместителя Райза она это делать не решалась.
— Это как-то связано с пропажей Кристофера? — спросила она.
— Именно, — кивнул Кроуссен. — Мне нужно, чтобы вы его нашли.
— Но мне не позволят заниматься этим делом. Все в отделе знают, что у меня с ним была личная связь. А устав запрещает заниматься расследованием, если оно касается личной жизни детектива.
— Официально на это расследование назначен Юрген Саммерс. Вы его хорошо знаете. Ваш бывший ведущий.
Августа только кивнула.
— Я временно назначаю вас в напарники к Саммерсу, — продолжил Кроуссен. — Это все неофициально, но Юрген предупрежден. Невзирая на устав, я верю, что если кто и сможет найти Стражински, так это вы.
— Благодарю, но я была на месте, где убили двойника. Там нет никаких зацепок. Работал наемник, даже если удастся его найти, они обычно не знают своего нанимателя. Я даже не представляю, кому нужно похищать антихакера.
— Что если я скажу, что взрыв, попытка взлома больницы и похищение Стражински связаны? — уверенно проговорил Кроуссен. — Кристофер — отнюдь не обычный антихакер. Он — единственный в своем роде. Понимаете ли, он объект эксперимента, именуемого проектом «Кафка». Он базировался в пятнадцатой больнице и был нацелен на увеличение способностей антихакеров. У Кристофера изначально был восьмой, с натяжкой седьмой уровень. Но проект «Кафка» смог поднять этот уровень до второго.
— Но он никогда не говорил…
— Он сам не помнит, — перебил Августу Кроуссен. — Мы стерли ему воспоминания. Кристофер — единственный, кто по каким-то причинам прошел изменение врожденной мутации. На остальных наша система не действовала. А некоторые случаи имели печальные последствия…
— Но как вы могли! — вскрикнула Бергер, вскочив с кресла, которое сразу же вернулось в форму шара. Ей сейчас было все равно, кто стоит перед ней. Эксперименты над Стражински она простить не могла.
— Он был добровольцем, — своим обычным ледяным тоном ответил Кроуссен. — Сам согласился на эксперимент. Тогда вы были едва знакомы. Никто, и я в том числе, не стал ему препятствовать.
Взгляд Бергер уставился в пол. Она пыталась переварить полученную информацию.
— Проект «Кафка» был засекречен, — продолжил Франц. — Но кто-то каким-то образом прознал о нем. Вероятнее всего, один из работавших над ним людей продался. Неизвестные, скорее всего, работающие на «Маджестик», решили добраться до технологии повышения способностей антихакеров. Поэтому была предпринята попытка взлома внутренней сети больницы, а единственный удачный результат эксперимента похищен.
— Если это «Маджестик», — недовольно буркнула Августа, — Кристофера могли уже переправить в Алмунью.
— Переходы хорошо контролируются. Вряд ли они решатся на переправку. Скорее всего, похитители попытаются обследовать его здесь. А потом — убьют. Так что время ограничено, и сколько дней они готовы над ним провести, можно только догадываться.
Бергер одарила Кроуссена взглядом исподлобья. Вряд ли кто-то другой позволил бы себе такой взгляд в направлении Франца. Да и Августа раньше не позволила бы. Но теперь, когда она узнала, что Стражински был объектом некоего эксперимента, о котором она даже не догадывалась, Бергер начала винить во всем именно заместителя Райза. Несмотря на все, что он для неё сделал.
— Мы не стали никого извещать о том, что Кристофер похищен, — продолжил Кроуссен. — Все думают, что он мертв, кроме тебя, меня, Адама Грина, Юргена Саммерса, техника парка и еще нескольких человек, которым можно доверять. Для остальных его убили. Похитители не должны узнать, что мы в курсе подмены тела. Они думают, что находятся в безопасности. Это даст нам больше времени на поиски. Потому я и вызвал тебя прямо сюда, а не использовал мыслесвязь. Мыслепоток теоретически могут перехватить.
— Я найду Кристофера, — сказала Августа, поднялась с кресла и спешным шагом покинула кабинет.
Кроуссен долго смотрел ей вслед.
Он не рассказал Бергер о второй стороне проекта «Кафка» и опасался, что та поймет все сама раньше времени.
Глава четвёртая
Век электроники для человечества окончился с изобретением мозгового интерфейса. Казалось, двигатели, заводы, фабрики, загрязняющие природу, остались в прошлом. Атмосфера Земли, которая еще тогда не носила названий «Земля-1» или «Патрия», уже была подпорчена, но жить там было вполне комфортно. Тем более разрабатывались разнообразные устройства, которые должны были очистить воздух от вредных примесей.
Но человек всегда хотел большего. И один из научных центров создал машину для управления погодой. Кто-то решил, что сможет выбирать, зима завтра будет или лето, тепло или холодно, ясно или хмуро. Все испытания в безлюдных районах прошли успешно. Но когда технологию впервые применили на практике — что-то пошло не так.
Небо окрасилось в багровый цвет, и с него полился кипяток. Те, кто находились на улице в тот злосчастный день, получили множество ожогов. Некоторые не смогли выжить. Но это было только начало. Над западной Европой, где была задействована машина, образовалась огромных размеров озоновая дыра. А воздух безвозвратно изменился. Дышать им стало тяжело, почти невозможно. В атмосфере появились ядовитые примеси, провоцирующие различные болезни.
Человечество взлетело до небес и с грохотом свалилось оттуда.
Люди почти уничтожили свою планету. Сделали её непригодной для жизни. Жить в Евразии стало невозможно. В Америке и Австралии все еще можно было как-то существовать, но зараза постепенно распространялась и на них. Были разработаны инъекции, модернизирующие легкие для дыхания испорченным воздухом. Места для человечества не хватало. Корпорациями, которые уже тогда были сильнее государств, в срочном порядке разрабатывались проекты по колонизации Луны, Марса, Венеры.
Но кто-то словно сделал подарок человечеству. Фредерико Алмунья открыл проход в параллельный мир. Чисто случайно. Но случайностей не бывает.
— Ничего в мире не происходит случайно, — про себя проговорил Алессандро Кассано.
Машина для изменения погоды тестировалась сотни раз, лучшие умы планеты заверяли людей в её безопасности. Но когда дошло до использования в густозаселенных районах планеты — система дала сбой. Никто так и не смог объяснить, что именно произошло. Почему машина не сработала так, как должна была. Некоторые считали, что это диверсия. Но даже самому жестокому террористу не придет в голову попытаться уничтожить собственную планету. А потом, когда открыли Алмунью, до Кассано дошло.
Диверсия имела место. Но исходила она не с Земли. Не с Патрии. Кому-то нужно было сделать так, чтоб человек начал осваивать другие миры. Но кому? А главное — зачем?
Возможно, разгадка была в этих мерцающих камнях?
Ученый в десятый, а может, и в двадцатый раз прокручивал блики в своем интерфейсе.
В них явно была закономерность, но какая — он понять не мог.
Лежа в палатке, созданной из специального фильтрующего температуру материала, Кассано делал это снова и снова. Раз за разом всматривался в свечение. Пытался привязать его к математическим функциям, к разным алфавитам, к двоичному коду, даже к рукописи Войнича, но ничего не выходило. Тем не менее блики не были спонтанными. Ученый ощущал это всем своим нутром.
— Что они вам говорят? — спросил усевшийся рядом Вильгельм.
— Пока что я не могу понять, но знаю, в них что-то есть, — ответил Алессандро.
— А как вы думаете, что могли бы они говорить?
— Думаю, они предостерегают нас. Я более чем уверен, что на месте пустыни когда-то были страны, города, поселения. Они подверглись некоему катаклизму, и существа, жившие в них, должны были уйти. Если они бежали в спешке и решили отставить послание — это могло быть только предупреждение. Только если их мышление и было сходно с нашим, — Кассано выключил воспроизведение и посмотрел в глаза мальчику. — Их язык, способы передачи информации, математика. Это все могло сильно отличаться от человеческих аналогов.
— Как же мы поймем, что хотела сказать нам другая цивилизация? Настолько отличная от человеческой?
— Думаю, что они оставляли универсальное сообщение, которое при желании могла бы понять любая другая раса, — вежливо объяснил Кассано. — Это какой-то универсальный язык, доступный всем. Цель послания — быть прочитанным. Поэтому составлять его должны были с поправкой на то, что получивший их послание не будет знать языка, культуры, математических принципов отправителя.
