Иван Логинов - Призванный. Возможно, баллада.

– На работу шел. Дошел, докуда дошел. Не тупи, паря.

– Но почему шел-то оттуда?

– А-а. Он на дачах ночует. Ну, когда переберет. Там редиски побольше. Как проспится, так на работу. Я по утрам из окошка слежу, чтоб добрался.

Она изящно кажет отставленным мизинцем на крайнюю беленую хату вверху правого косогора.

– А сегодня, получается, не проспавшись, двинулся?

– Да какое не проспавшись, уже к обеду. С утра, верно, добавил. Железяка в руках была, еле вырвала. Видать, заказ передали, вместе с оплатой.

Ну, спасибо, старикан, еще одно задание подкинул. И опять в своем духе. Завязать бы тебе этот хомут на шее. Мертвым узлом, чтобы никогда не снялся.

– А кузня далеко?

– Да рядом. Со взгорка налево, там эмтээс, кузня прям за воротами.

– Что, говоришь, там?

– Ну, комбайны да трактора старые за забором. Эмтээсом зовут. Ты с городка, что ли?

– Нездешний я.

– А-а.

Она, похоже, не знает, как в сложившихся условиях к этому отнестись. Поэтому оставляет без внимания.

Ни с того ни с сего, бормочущий бугай вдруг мощно взревывает: «Завсегда!» и принимается подтягивать под себя ноги. Зад начинает возвышаться, переходя чуть ли ни в положение «на корточках». Передняя часть, правда, все еще лежит, приникнув к мать сырой земле.

– Встает-встает! – радостно вскрикивает деваха и вцепляется в правую руку. – Подсобляй!

Ничего не остается, как ухватиться за левую. Совместными усилиями заводим их за спину, словно крылья, и выворачиваем вверх. Грудь слегка отрывается от дороги, но поникшая головушка чересчур тяжела, а молодец нетерпелив. Он устремляется вперед. Будь склон в обратном направлении, что-то и вышло бы. По крайней мере, произвело больше впечатления.

Пропахав лицом с метр, он снова вытягивается во всю свою длину. Примерно так передвигается гусеница, но та повторяет эти движения без остановки. Бугай же замирает и даже прекращает бормотать. На сегодня подвигов достаточно?

Деваха пинает его в бок, но без энтузиазма. Так, для порядка.

– А к купаниям он как относится? – спрашиваем мы.

– Ну как, не любит, естественно.

– Тогда, может, попробовать водой окатить?

– Попробуем, – вздыхает она. – Только ты не уходи, я мигом.

Она лезет напрямую по косогору. На середине склона оборачивается и кричит:

– Следи, чтоб в другую сторону не развернулся!

Киваем и отводим взгляд. С противоположного верха на нас косится белый конь. Он же сивый мерин. Верно, цирк. Брайан на ковре. Положено, вообще-то, во всю ржать. Но видимо, сам номер уже заезжен.

Возвращается деваха по дороге. С двумя полными ведрами в руках. Одно опускает на обочину, другое махом выплескивает на бугая.

– Ух! – восклицает он и без посторонней помощи проделывает колено гусеничного хода. Целое, но только одно.

Деваха выплескивает второе ведро.

– Нах! – убежденно отвечает бугай и остается совершенно недвижим.

Следует искать другие пути. Возможно, это та ситуация, которую умом не осилить. Надо просто тащить. Но волоком точно не получится – больно объект тяжел. Если он не будет перебирать ногами, с места мы не двинемся. Нужно поднимать и подставлять плечо.

Но за что? Волосы пострижены почти под корень.

– Слушай, – обращаемся к девахе, – уши у него крепкие?

– Ну, батяне за все детство не удалось оборвать.

– Тогда по моей команде ухватываешься как можно крепче за оба и тянешь вверх. Главное, головой ему не давай вертеть.

Так, опускаемся возле бугая на одно колено и закидываем его левую руку на свое плечо.

– Давай!

Деваха приседает справа, вцепляется в уши и рвет на себя, как уздечку.

Бугай произносит и «ух», и «нах», пытаясь вывернуться, затем отрывает лицо от поверхности и начинает подтягивать задние копыта.

– Еще чуток!

Деваха с напряженным мычанием добавляет усилий. Бугай почти вскидывается на дыбы и резко ломится вперед. Подставить плечо под его грудь мы не успеваем. Будь опять же склон в обратном направлении, и без того прекрасно бы обошлось.

Пробежав с недовыпрямленным корпусом метров пять, бугай врезается в дорогу. Земля ощутимо вздрагивает.

Уф.

– Вторая попытка, – объявляем мы, пока деваху не навестило сомнение.

Подходим, опускаемся на колено, закидываем руку себе на спину.

– Давай!

Она рвет за уздцы, бугай вскидывается и сноровисто ломится вперед. Но на этот раз мы подныриваем под его грудь и, поддерживая ее на спине, бежим вместе. Если сейчас остановимся, застокилограммовая туша нас просто задавит.

Сверху раздается заливистое ржание. Такого элемента в номере, видать, еще не было.

Пробегаем чуть более трети склона, далее делается совсем невмоготу. Хотя мы, можно сказать, ускользаем от туши, но поддерживать ее в вертикальном положении все-таки надо, поэтому как минимум половина веса остается на наших плечах.

Резко отрываясь, падаем влево. Бугай галопирует в одиночку еще метров пять.

Лежим на дороге, пока не подходит деваха.

– Гы-гы-гы, – говорит она, – здорово у вас получается на пару!

Поди разберись, насмешка или завуалированный комплимент?

Но вставать в любом случае надо.

Подковано-копытного на левом обрыве не видно. Наверно, отправился разносить новость. Никакой он не белый конь, типичный сивый мерин.

Минут через десять повторяем маневр. Осиливаем чуть менее еще одной трети.

Отдыхаем с четверть часа.

Последний рывок. Падаем уже на гребне.

Лежим минут двадцать. Прямо посреди развилки. Основная дорога, с деревянными домиками по обеим сторонам, уходит дальше, а влево от нее ответвляется совсем не короткий тупик, упирающийся в покосившиеся ворота, за которыми ржавеет сиротливыми кучками вся бывшая сельская механизация.

Но наверху становится полегче. И не только оттого что подъем кончился. Бугай немного приходит в себя, и при очередной постановке на дыбы ему удается, наконец, полностью выпрямиться. Его, конечно же, еще нещадно мотает из стороны в сторону и постоянно заносит, но он уже не валится фатально вперед. Полуобняв своего нового друга, он даже затягивает какую-то песнь с неразборчивыми словами и неуловимой мелодией, с лихвой компенсируя недостатки чувством и громкостью. Проще выражаясь, бодро орет нам в правое ухо.

До ворот добираемся меньше чем за час. Значит, описанная по пути кривая, не столь замысловата, как казалось в процессе.

Толкнув створки ногой, бугай едва не опрокидывается навзничь, но удерживается. Вернее, мы его удерживаем. Ворота со скрипом разъезжаются. Неподалеку от входа стоит приземистое бетонное сооружение, с кучами разноформатных железяк вокруг. Ведущая к нему дорожка усыпана угольной пылью.

При виде места своей деятельности бугай наполняется гордостью.

– Сам, – отчетливо выговаривает он и отодвигает нас в сторону.

Зафиксировав направление, бежит к кузнице. И можно сказать, добегает. Потому что падает уже на пороге, головой в распахнувшуюся дверь.

Молотобоец на работу пришел.

Выходим за ворота и опускаемся на железную скамеечку, наваливаясь спиной на забор, к которому она приварена.

– Ну, чо, – подмигивает нам деваха, – пойдем?

– Не, – отвечаем, – сидеть будем.

– Ладно, – соглашается она, – тогда за семками схожу, а то так сидеть скушно.

И вразвалку удаляется.

Звучат колокольчики навигатора.

ЛИЧНОСТЬ

            СПОСОБНОСТИ:

            1. Сила 3

            ЗДОРОВЬЕ:

            56 хитов

Ситуационный модификатор: 3.

Персональный модификатор: 2.333(3).

Ситуационное соответствие: 0.777(7)

Тычем пальцем в перо.

Да, желаем перестраховаться.

Потом касаемся ландшафтного символа.

Появляется карта, озаглавленная «Поселок». Про Надоль ни слова. Местный, что ли, топоним? Или картографирование велось с упором на родовую сущность, а не на видовые различия?

Направление на загадочный терминал указано строго на север, а единственная тут дорога ведет на восток.

Если сориентироваться на местности, первый располагается где-то у нас за спиной, а вторая уходит влево.

Однако ежели мы желаем, чтобы вернувшаяся с «семками» деваха нас не застала, пора уж решить, куда двигать.

Или просто двигать.

Отрываемся от скамейки. На кладбище металлолома не хочется, назад к развилке тоже не тянет. Следуем вдоль забора влево. Направление на терминал не смещается. Значит, он не за оградой, а много дальше. 

Тропа вьется между беспорядочно разбросанными строениями. В каком-то смысле, это тоже улица – дома к нам повернуты не задом – только очень извилистая. Кое-где она сужается до предела, изредка же, наоборот, раскидывается целыми полянами, большую часть которых занимают обычно болотца с камышами и громкоголосыми кваками.