Виктор Бурцев - Алмазная реальность
— Стало быть, месть?
— Не знаю, господин. Я очень толстый и трусливый, господин, в армии меня часто обижали. Я работал на складе, потом работал на кухне…
— Почему же капитан Нуйома всучил мне тебя?
— Наверное, он пошутил, господин. Он так шутит, господин.
Что ж, это было похоже на циничного философа и выпускника Вест-Пойнта — всучить белому в подручные жирного деревенского парня, который думает только о том, как набить брюхо и отсидеться в кустах. Естественно, Карунгу ему не жалко, а вот над шуткой он будет смеяться долго.
— Ты не бойся, — утешил я толстяка. — Смотри, какие храбрые парни летят вместе с нами. Мы вернемся, и тебе дадут орден. Я похлопочу.
— Правда, господин? — Он выпучил глаза.
— Правда, правда.
Кажется, это его несколько успокоило.
Я стал смотреть в иллюминатор. Чуть левее и ниже из-под брюха вертолета торчало рыло шестиствольной автоматической пушки. Еще ниже было видно шасси. А под нами, в сотне метров, проносились буйные заросли растительности, среди которых то и дело мелькали выжженные проплешины. Блеснула под солнцем река. На уютной равнине, поросшей зеленой травой, паслись антилопы, возможно, куду, я не разбирался в их породах. Паслись мирно и даже не среагировали на пролетающий вертолет.
Африканская природа, конечно, пострадала от войны больше, чем европейская после тактических ядерных ударов. Ядерный гриб давно уже перестал быть жутким пугалом, как в конце прошлого века. Дезактивация продвинулась далеко вперед, появились многочисленные лекарственные средства, так что последствия ядерного взрыва в сравнении с тотальным многолетним применением боевых мутагенов кажутся теперь ничтожными. Ну, не стало старой Москвы, не стало еще нескольких крупных городов в Европе и Америке, не стало десятка островов в мировом океане… Это не страшно. Все последствия можно было просчитать. А просчитать то, что творится на Черном континенте, невозможно. Ни маршал Ауи, ни его противник Нкелеле, ни десятки вояк рангом пониже не могут этого просчитать, да и не стремятся к этому.
Четыре года назад корреспондент «Крисчен сайенс монитор» взял интервью у Нкелеле. До того и с тех пор Нкелеле не общался с прессой и обращался к народам только посредством печатных пропагандистских листков.
Интервью произвело странное впечатление.
На вопрос, какова основная цель развязанной войны, Нкелеле ответил коротко: «Война».
На вопрос, когда он будет считать эту войну законченной, Нкелеле ответил: «Война не заканчивается. Она только затухает, как брошенный костер, но под золой всегда найдутся угли, либо на пепелище другой путник разожжет еще один костер…»
На вопрос о том, какое оружие нельзя использовать, Нкелеле ответил: «Такое, которое убивает слишком мало врагов».
Характерно, что тогда Нкелеле еще не считали кибернетическим шизоидом: он был одним из удачливых военных, сбросивших президента или императора, чтобы стать во главе государства самому. Поскольку за Нкелеле была сильная заирская армия и Ангола с ее вооруженными формированиями, многие страны стали искать с ним сотрудничества. Маршал Ауи появился менее эффектно, но сразу нашел себе верных союзников в лице Кении и Танзании Честно говоря, и маршал Ауи проигрывал в сравнении со своим кровожадным противником. Складывалось впечатление, что Ауи был каким-то… более настоящим, что ли. Хотя, когда речь идет о применении обеими сторонами боевых мутагенов и бактериологического оружия, о том, кто более настоящий и человечный, рассуждать не приходится.
Желудок холодным комом бросился к моему горлу, и я сообразил, что «летающий морг» садится. Кто-то из ребят Индуны распахнул дверь и спрыгнул вниз метров с двух, остальные посыпались следом. Я помог выбраться толстяку Карунге и Войту, тащившему свои камеры, потом выбрался сам — вертолет уже висел над самой землей, вернее, над густой порослью меч-травы. Федор выскочил последним, и «Сикорский» взмыл вверх. В бронеколпаке мелькнуло лицо пилота, машущего нам рукой, и машина по плавной дуге ушла на юг, скрывшись за кронами деревьев.
Федор громко, от души матюкнулся.
— Что такое? — спросил я.
— Пиво забыл!
— Пилоты будут рады, — хохотнул один из бойцов, белый крепыш. — Не переживай, земляк, ты сам бросил бы эти калебасы через полчаса.
Федор пожал плечами, потом присмотрелся к говорившему:
— Ты что, из наших?
— С чего бы? Просто русский знаю, — сказал тот на чистом русском и занялся своей поклажей.
— Идем вот туда. — Эймс Индуна указал на видневшийся в сырой дымке утес, поднимавшийся над лесом неприветливой глыбой. — Впереди — Фиси, Мерв, Джонни. Правый фланг — Борис, Зак, Уэстли. Левый — Макс, Алан, Лонг Джон. За тылом смотрят Эгон и Клод. Остальные идут в центре группами по двое-трое, интервал два метра.
Названные почти бесшумно исчезли в зарослях.
— Вы держитесь возле меня, — велел Индуна.
К его снаряжению, которое я видел при посадке, прибавился не очень большой рюкзак и крупнокалиберный пистолет-пулемет «астра» со страшного вида магазином. Эта махина легко пробивала бронетранспортеры, я такое видел.
Войт щелкнул его своей камерой, за что получил предупреждение:
— Не делайте так больше, пока я вам не разрешу.
Через пару минут меня укусила в шею буйволиная муха, чрезвычайно злобное насекомое. Насколько я помнил инструктаж, муха эта переносила много всякой дряни. Оставалось надеяться на прививки. По такому случаю я заглотил компенсаторы и угостил ими своих.
— Лейтенант, — позвал я Индуну, — Лейтенант, объясните мне, раз уж мы расхлебываем эту кашу вместе: какого черта вы решили, что Мбопа именно здесь?
— Данные спутниковой разведки.
— Свежие?
— Более чем. Кроме того, он оставляет за собой заметный след. Я думаю, пару деревень мы обнаружим, сами увидите. Это страшный человек.
— Здесь все страшные, — буркнул я, срубая ножом цепкую лиану, пытавшуюся ухватить меня за плечо.
Толстяк Карунга трусил рядом со мной, стараясь не отходить ни на шаг. То ли хотел получить орден, то ли просто поверил мне после разговора в вертолете. Свой автомат он нес под мышкой, словно поросенка с рынка.
— Ты что-нибудь знаешь об этих местах? — спросил я, вытирая пот.
— Плохие места, господин, — с готовностью сказал Карунга, — Плохие места, плохие люди.
— Бывал тут раньше?
— Сам не был, много слышал, господин. Людоеды, господин, страшные звери…
— Звери-людоеды? — не понял я.
— Звери страшные, людоеды страшные… — бормотал Карунга.
Я понял, что путных разъяснений все равно не получу, и отстал от него.
Когда из зарослей прямо перед нами появился Фиси, шедший в авангарде, я едва не вскинул свой «пигмей».
— Деревня, — сказал он Индуне, укоризненно глядя на меня. — Сожгли напрочь.
— Чья?
— Вамакуа.
Индуна сплюнул с отвращением. Поймав мой взгляд, он объяснил:
— Людоеды. Я думаю, вы слышали много историй про них.
— Племя?
— Почему племя? Деревня. Никто не говорит, что все вамакуа едят людей. Просто здесь иногда нечего больше есть. А люди приходят постоянно… Уходят-то вот не все.
Деревня после быстрого, но безжалостного пожара превратилась в груды головешек. Там и сям еще курился едкий дымок, потрескивали угли. Отовсюду несло жаром.
Я споткнулся обо что-то, это был труп ребенка. Со скрюченными ручонками и опухшими суставами, с острыми оскаленными зубами. Отшатнувшись, я увидел рядом труп взрослого, голого, даже без набедренной повязки, немногим отличавшегося от ребенка. Этот лежал навзничь, простроченный поперек живота автоматной очередью.
— Один есть, — крикнул кто-то из наших сквозь дымные завесы.
Возле несгоревшего плетеного строения лежал на боку, подтянув к груди согнутые ноги, военный в ангольской форме. Он был мертв. Из спины его торчало изогнутое копье, а все вокруг было залито кровью. Копье мало того что воткнули, так еще и повернули несколько раз в теле воина. Стоявший рядом Карунга посерел и, отвернувшись, принялся громко блевать.
— А вот и вождь, — сказал Индуна.
Видимо, этот старичок с нелепым украшением из перьев в волосах и проткнул солдата Мбопы. Вождь лежал метрах в двух, протянув вдоль тропинки тощие руки, затылок его был размозжен.
— Я же говорил — будут видимые следы, — сказал Индуна, поправляя свою «астру». — Они потеряли здесь четверых. Мбопа, похоже, очень устал, не прочувствовал обстановку. Не знаю, сколько уж у него осталось от отряда, но вырезали всю деревню. Грехом это не назовешь.
— Они что же, людей ели? — спросил Войт, фотографируя труп вождя.
— Посмотрите, у них там хлев, — махнул рукой Индуна. — Не все сгорело до конца, так что несколько тел вы увидите. Возможно, даже найдете соотечественников. Их тут любят использовать в качестве консервов больше, чем черных. Говорят, они вкуснее.
