Вадим Панов - Поводыри на распутье

И все-таки чувствовал, чутьем профессионального дознавателя чувствовал, что кто-то за ним смотрит. Или смотрел. Скорее именно так: смотрел. Но взгляд незнакомца, тяжелый, оглушительно тяжелый, как вцепился в Мишеньку, так и не отпускал. Хватка слабела, конечно, но очень и очень медленно, нехотя и не уходила просто так, в никуда, а оставляла после себя неприятную, покалывающую боль в висках.

«Таким взглядом только стены сносить!»

А девушка продолжала болтать. Она уже перешла на «ты» и теперь завершала какую-то смешную историю из портовой жизни:

– И представь себе, Николай, сюда выходит сам директор Шарика! Обалдеть, да?

– Да.

Поняв, что человек, бросивший тяжелый взгляд, давно ушел, Мишенька попытался перебрать встреченных в зале людей. Тех, кто запомнился. Таксист, носатый, черноглазый («слегка заикается…»), две симпатичные веснушчатые двойняшки с тяжелыми рюкзаками («очень неплохие ножки…»), расплывшаяся тетка в хиджабе, за которой следовал выводок детишек («огромные миндалевидные глаза…»), плешивый капер в дорогом костюме, бородавка на левой щеке («почему он ее не свел?»), калека с палкой… Калека, с которым он столкнулся незадолго до того, как подошел к стойке… Его лицо почему-то не хотело всплывать перед внутренним взором Мишеньки. Не хотело, и все.

«Не твой ли взгляд на меня давит?»

– Николай, когда ты планируешь вернуться в Москву?

– Предсказать сложно, но я не думаю, что задержусь больше чем на два дня.

«Надо будет просмотреть запись в «балалайке».

После общения с Моратти работорговцы решили не задерживаться в Цюрихе и разъехались к местам постоянного проживания. Некоторые из них отправились в Анклавы, вернувшись к обличью добропорядочных бизнесменов: кто-то переместился на виллу, кто-то на океанскую яхту. У каждого из них была вторая, законопослушная жизнь, которой они дорожили не меньше, чем первой, основной. Каждый из них был видным членом общества, выходил в свет, поддерживал благотворительные фонды и не состоял на учете ни в одной спецслужбе мира. Во всяком случае, как подозреваемый в причастности к деятельности Ассоциации.

А посему следующая встреча лидеров Ассоциации, которая состоялась через несколько дней после переговоров с президентом СБА, кардинально отличалась от предыдущей. Совещание шло через сеть, над обеспечением его безопасности работало несколько десятков классных машинистов, и потому работорговцы могли говорить почти свободно. Вот только ответы приходили с двухсекундной задержкой, но к этой мелочи лидеры Ассоциации давно привыкли.

– Надеюсь, детали московского проекта уже разработаны?

– Разумеется, господа, как и было обещано.

Предложение Моратти работорговцы приняли в тот самый день, когда оно было высказано. Приняли практически единогласно, при одном воздержавшемся: идея сделать должником Ассоциации самого президента СБА понравилась лидерам. Дольше всех колебался скептик, за что его в конечном итоге назначили менеджером проекта, и теперь ему предстояло отчитываться о проделанной работе.

– Разработаны… А ведь вы говорили, что времени для реализации проекта недостаточно, – напомнила женщина.

– Могу повторить, – буркнул скептик. – Никогда ранее мы не готовили столь сложную операцию в такие сжатые сроки.

– Какова вероятность успеха? – вклинился в разговор весельчак.

– Восемьдесят процентов.

– Так высоко?

– Вы сомневаетесь в моем профессионализме? – поморщился скептик.

В целях безопасности собеседники использовали только голосовую связь, без видео, но они слишком хорошо знали друг друга, чтобы понять, какую именно гримасу выдал менеджер проекта.

– Никто в тебе не сомневается, – произнес рассудительный. – И давайте, в конце концов, перестанем прыгать с пятого на десятое. Рассказывай по порядку.

– ОК, – согласился скептик. – Итак, первая проблема – недостаток времени. С ней мы более или менее справились, но это нам стоило невысокой вероятности успеха операции, поскольку был выбран максимально простой в реализации план.

– Придется рискнуть, – буркнул пятый участник совещания, самый молчаливый из всех лидеров Ассоциации.

– Тем более что выбора у нас нет, – поддакнула женщина.

Скептик вежливо дождался, когда собеседники прекратят обмениваться мнениями, и продолжил:

– Вторая трудность: собственно реализация проекта. Особое внимание следовало уделить тому, чтобы при любом развитии событий, и в случае успеха, и в случае провала, никто не смог увязать проект с Ассоциацией.

– Безусловно!

– Поэтому я решил не задействовать в операции ни Егеря, нашего регионального менеджера, ни подчиненных ему людей. Никакого прикрытия с нашей стороны.

– Это увеличит затраты на проект.

– Главное – безопасность.

Скептика выбрали на роль менеджера не только потому, что он дольше всех противился сделке с Моратти. Он был самым осторожным из лидеров, курировал, на пару с рассудительным, внутреннюю безопасность, и можно было не сомневаться, что он сделает все, чтобы оградить Ассоциацию от ненужных подозрений.

– Я подобрал персонал, способный работать в условиях полной автономности.

– Персонал будет потерян?

– Только в самом крайнем случае. К участию в проекте привлечены опытные и квалифицированные люди, которые в дальнейшем могут быть полезны Ассоциации.

– Вы уверены, что сможете соблюсти сроки?

– Проект планируется осуществить во время карнавала.

– Так скоро?

– Мы проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что затягивать не имеет смысла. По мере приближения крайнего срока уровень безопасности вокруг объекта будет расти. Он ведь не идиот, в конце концов. А на карнавале объект появится обязательно. Разумеется, его будут охранять, но в условиях праздника сделать это качественно крайне сложно.

– Вы только что сказали, что объект не является идиотом.

– А еще я только что сказал, что мы проанализировали ситуацию, – огрызнулся скептик. – На карнавале объект сопровождает удвоенное количество охранников. Не менее пятидесяти человек, включая снайперов и агентов в штатском. Но и только. Обеспечить надежную защиту они неспособны.

– Исполнители смогут осуществить проект?

– Вероятность восемьдесят процентов.

– И смогут уйти?

– Да. Эта часть плана проработана наиболее детально. Как я уже говорил, персонал подобран квалифицированный. Они не хотят попадаться.

– Как СБА возьмет виновных?

– Непосредственно на месте преступления, на карнавале.

Работорговцы помолчали, переваривая странное заявление скептика.

– Я думаю, в детали плана вдаваться не следует, – произнес наконец рассудительный. – Достаточно того, что менеджер проекта в нем уверен.

– Кого вы сдадите СБА? – поинтересовалась женщина.

– Братьев Бобры, – ответил скептик и пояснил: – Это видные московские уголовники.

– Улик будет достаточно?

– Более чем.

– Какую легенду им расскажут?

– Никакую. Братьев будем использовать втемную.

– Не уверен, что стоит связываться с канторщиками, – высказался молчун.

– Некоторое время назад у братьев были проблемы, их взяли с «поплавками», правда, довольно быстро отпустили.

– Это я и имел в виду, – произнес молчун.

– Бобры работают на СБА? – В голосе весельчака прозвучало удивление.

Он занимался исключительно американскими континентами и был далек от московских реалий.

– Мертвый выстроил в своем Анклаве весьма специфическую систему, – сообщил скептик. – Он грамотно использует этнические противоречия, стравливает между собой канторы, но при этом плотно их контролирует. Можно сказать, что все московские бандиты так или иначе работают на СБА. Во всяком случае, такой плотности осведомителей, как у Мертвого, нет ни у одного другого директора.

– Если Бобры работают на СБА, это даже лучше, – заметил рассудительный. – Кауфман им доверяет, а значит, повышается вероятность того, что он пропустит удар.

– Мертвый никому не доверяет, – вздохнул скептик. – Но добраться до него я постараюсь.

«Была ли случайной встреча в аэропорту?»

Этот вопрос занимал Урзака всю дорогу до Аравии. Таксист не мешал – Банум сразу же велел ему заткнуться, – а окрестностями Урзак не интересовался, считая, что все Анклавы похожи друг на друга, так что размышлениям ничего не препятствовало.

Как всегда в подобные минуты, Банум не сводил взгляд с трости, а точнее, с резной рукояти. Маленькие черные бусинки, которые древний мастер искусно врезал в змеиную голову, могли показаться безжизненными, мертвыми, но Урзак умел смотреть глубже и знал способ преодолеть преграду и увидеть искру жизни за непроницаемой мглой. Но для этого нужна полная концентрация… которая так необходима во время размышлений.