2048. Все детали - Мерси Шелли
А ведь ещё недавно ты была одной из них, младшей гейшей в заштатном добреле. И почти ничего из этого не видела, лишь отдельные выкройки клиентов. Зато делать приходилось такое, что лучше бы не видеть вовсе.
Слава Багу, это в прошлом. Теперь тебе, мета-модельеру, остаётся лишь смотреть внимательно на ту самую Ткань, да подсказывать другим, где надо подрезать, а где подштопать.
Ну, поехали. Пара лёгких движений пальцами – там, в реальности, они почти незаметны, но здесь послушный графический интерфейс вмиг приближает ту часть цветного ковра, где виднеется лёгкий сбой в узоре.
Шить это дело начали четыре месяца назад. Срок, по меркам Артели, достаточный для ликвидации и более заметных прорех. Но здесь пришлось работать дольше, поскольку дело касалось родственницы сотрудника Артели.
Лицевую можно не смотреть: полковник Сондерс грамотно обметал инцидент с полицией. А вот дыра в Подкладке – похитрее. Вэри открыла профиль самого Сондерса.
Узелки семейных отношений, веера профессиональных знакомств, бахрома не особо тонкого вкуса в развлечениях… Его выкройка долгие годы была скупа и безупречна, пока там не запульсировала эта красная нитка, ведущая через профиль жены – причудливое кружево со множеством связей в музыкальной индустрии – прямо к утечке из этой самой индустрии.
Просчитать и скорректировать действия полковника не составило труда, хоть Вэри и разозлилась, когда он спросил о её любимых энках. Казалось, он сейчас расклеится, заговорит про больницу – и откажется от преступления, к которому его подтолкнули.
Да и сама она чуть не ляпнула… «Ваши любимые энки». Знал бы он, как её достали этим вопросом клиенты в добреле, когда она только начинала! И отвечать там нужно было по инструкции, со стеснительной улыбкой называя ту песню, которая – ах, неужели! – всегда оказывалась любимой энкой того, кто спросил. А твой искин, пробивший профиль клиента и подсказавший это название, тем временем уже загружает нейрограмму, чтобы руки твои сами собой, эдак небрежно, наиграли нужную мелодию на кото… и так восемь раз!
Когда-то давно она полагала, что ненавидит меломанов, поскольку сама является визуалом. Но эти старые классификации, грубо делившие людей на четыре-пять типов, всегда трещат по швам, когда углубляешься в детали. Какого ты типа, если любишь слушать голоса людей, распознавать эмоции в смене интонаций, отличая на слух тончайшую фальшь – но не можешь, как другие, слушать одну энку снова и снова? Если тебе ужасно неуютно в любых наушниках, потому что они отключают тебя от реального аудиомира? Значит, звук для тебя важен, и может быть, даже больше, чем для других.
В конце концов она пришла к выводу, что человек, заткнувший себе уши безостановочной музыкой – вовсе не ценитель звуков. Как обжора, страдающий булимией, не является гурманом. Музыка – это ведь обманка для мозга. В её основе лежат сочетания звуков, которые означали для древних людей нечто важное: успокаивающий напев матери, опасный грохот камнепада… Научившись издавать похожие звуки отдельно от важных явлений, люди создали древнейшую виртуальную реальность. А в любой виртуальности поселяются свои аддикты.
Позже, уже в Артели, штопая мрачноватое дело о проекте «Музак», Вэри убедилась, что была права. Нейромаркетологи отслеживали, как музыка «заводит» слушателей, по выбросам в мозг дофамина и другим реакциям, в которых меломаны почти не отличались от наркоманов.
Однако довольно лирики. Несмотря на маленький прокол в разговоре с полковником, Подкладка этого дела сшита неплохо, и Сондрес отработал чётко по выкройке. И жену порадовал, и энка никуда не утекла. А преступники… пусть полковник считает, что помог им скрыться. Ему незачем знать Изнанку.
Но тебе, Золушка, знать нужно. Хотя формально заказ выполнен, Изнанка тоже заштопана. Но тебя на то и взяли в Артель, чтобы чувствовать слабые швы, которых не видят ни искины, ни модельеры.
Здесь точно будет новая прореха. Причём одна из тех, о которых Вэри совсем не хотела рапортовать, потому что её видения говорили: это не просто дыры, а совершенно новый орнамент. Словно ледяной лес на замёрзшем стекле подтаял, и кажется, прекрасный рисунок испорчен – но вдруг замечаешь, что именно в этом месте с другой стороны окна ветка сосны…
В тайной коллекции Вэри было уже несколько таких странных прорех – она собирала их с тех пор, как увидела этот новый узор во время поездки на кладбище из-за «Дела Саймона». Даже не сам узор увидела, а то, как он может появиться в будущем. По отдельности каждая из этих дыр считалась неопасной, и Артель не обращала на них особого внимания; но если бы кто-нибудь соединил их… Только потихоньку, очень аккуратно, чтоб не заметил надсмотрщик-искин, сидящий на затылке. Где-то случайно подсечь тонкую нитку, где-то петельку незаметную сбросить.
Больше всего возни потребует, конечно, главный связующий элемент: капризная девчонка, родители которой решили найти живую гувернантку вместо искина-воспитателя. Столкнувшись с их семейством в кибе, Вэри от скуки изобразила соискательницу этой каторжной работы. Пошутила, называется… И только собралась развязаться с ними, как накатило то самое. «Живая картинка». Узор из пустот, которого ещё нет.
Почему шутки часто оказываются такими хорошими подсказками? Наверное, интуиция пытается пробиться через рациональное мышление – и обманывает его, завернувшись в одежду ничего не значащей забавы… а потом ты понимаешь, что это и есть верное решение.
Хотя даже после того видения она сомневалась. Весь день провела в поисках какого-нибудь знака, подтверждения своей правоты. И только вечером, вынимая из волос шпильки перед сном, увидела то, что искала. На зеркале висела серьга с перьями, подарок Марты. Так вот чем занималась наставница! А ты-то гадала, почему эта рыжая ведьма, опытнейшая системная фея, не делает карьеру в «Деконе», а вместо этого обучает тебя, юную дурочку из добреля. Да потому что ты тоже – часть невидимого узора, который…
Бум!
Вэри вздрогнула и открыла глаза. Ну, этого следовало ожидать: мерзкий ребёнок, бегавший вокруг, с размаху пришлёпнул свою мямлю на её стол. От удара недоеденные оладьи вылетели из тарелки. Гибкий искин мямли переливался красным и жёлтым, пытаясь собраться в очередной продуктовый логль.
Мамаши за столиком напротив сладко улыбались. Видно, считают, что если ты одета в классическое трёхслойное кимоно «снег на ирисах», то разделяешь их взгляды на воспитание в духе старояпонской школы. «Ребёнок до пяти лет – бог». Этому ещё не было пяти, и мамаши полагали, что весь мир должен с умилением относиться к его выходкам. Ну да, размечтались!
Она наклонилась к наглому малышу и громко щёлкнула зубами в миллиметре от его носа. Ребёнок в ужасе отпрянул, заревел. Мамаши закудахтали вокруг него, с осуждением глядя на психованную
