Вера Огнева - Меня зовут I-45
Малая сжала зубы, отчаянно борясь с желанием сигануть под огни какого‑нибудь авто за полосой тротуара. Судя по дальнему бою барабанов из храма, она оказалась на окраине курии. В вязком белесом мареве плыли фигуры прохожих, и от их вида наваливалось зубастое одиночество. Впивалось под ребра, как голодная крыса. Выгрызало сердце.
Снова некому крикнуть, не с кем поговорить.
«Четыре года Орбитальной тюрьмы. Энцо, ну зачем? Чего тебе не хватало?»
Крио. Рассказывали, что оттуда не выбираются. А если и выходят, то тряхнутыми на всю голову.
Это будет уже не Энцо, совсем не он.
Малая стиснула кулаки, давя подступающие слезы. Какое же она ничтожество! Даже сделать ничего не могла, ничем помочь. Только и оставалось, что реветь.
Дверь гаража скрипнула. По крыльцу шаркнули неторопливые шаги, щелкнула зажигалка. Запахло табаком. Так же, как от Энцо.
– Я постою, покурю рядом. Ты не против? – спросил Аларих.
Малая мотнула головой. Вытерла щеку тыльной стороной ладони и отвернулась к автостраде. Как будто он уйдет, вздумай она отказаться.
Машины продолжали жужжать мимо.
– Да, жалко его. Хороший был парень.
Он так говорил, словно уже похоронил Энцо. Малая обхватила себя руками; так зябко вдруг стало.
– Неужели… – Голос сорвался, пришлось перевести дух. – Неужели ничего нельзя сделать?
Аларих затянулся.
– Отчего же, можно. Есть у меня один знакомый в Управлении. Мог бы посодействовать, пока Энцо не отправили на орбиту. Оттуда вытаскивать тяжелее, знаешь ли. С орбиты. Недели две есть, но…
– Так попросите его!
– Но это очень непросто.
Снова какие‑то условия и недоговорки.
Она тряхнула головой и постаралась собрать мысли в обычный стройный ряд. Малая – та самая Малая, подруга Энцо, – не трусиха, как Сорок Пятая. Малая всегда находит выход. Не жалеет себя, а ищет решение. А решение есть у любой проблемы – так ее учили. Оно, конечно, может не нравиться, но оно существует.
Лучше сдохнуть, чем отдать друга на заморозку.
Друга. Малая распробовала свои чувства к Энцо. Они полыхали пожаром. Из‑за них мысли путались, а во рту сохло, и ни одного дельного слова не приходило на ум, когда он был рядом.
Малая невесело улыбнулась. Друга ли?
Без его рук, без его голоса и поддержки было холодно. Будто ее саму заморозили в крио.
– Пожалуйста, если вы можете помочь ему. Помогите.
Ладони вспотели. Она знала, что выглядит неубедительно. Что своим невнятным бормотанием может выпросить лишь пинок под собственный костлявый зад. Но лучше попробовать, чем не делать ничего.
– Я сделаю все, что хотите. Пожалуйста.
– Малая, я даже не знаю, – удивленно протянул Аларих. – Мне неудобно говорить с тобой об этом. В твоем‑то положении…
Кого он пытался обмануть этим приторно‑заботливым тоном? Хотя, может, ему и правда стало совестно. Может, они с Энцо были близкими друзьями?
– Ваш человек, Егерь. Его заинтересовало то, что я сделала с блокнотом.
– Да, до меня дошли кое‑какие слухи.
Снова чиркнула зажигалка.
– Это не слухи, – ответила Малая, в тихом ужасе от собственной лжи. – Это правда. Я вывела блокнот из строя.
– Да ты что? – Аларих присвистнул. – Силой мысли? Ты правда это умеешь?
Правда заключалась в том, что Малая понятия не имела, как у нее это вышло. Как выходило все эти годы. Она просто чувствовала блокнот изнутри. Так же, как чувствовала окуляры Егеря. И знала, что сам Аларих имплантатов в теле не имел. Пользоваться этим знанием она не умела.
Но в любом случае отступать было поздно.
– Я помогу вам, если вы поможете Энцо.
– Ты уверена? У меня есть работа, но она не из легких.
– Да!
«Пожалуйста, пожалуйста, только согласись…»
– Значит, ты готова на все, что я попрошу? – уточнил Аларих.
Он приблизился. Малая сжалась, почуяв странную вонь пепла и горелой плоти, которая исходила от его одежды. Словно Аларих недавно кого‑то сжег. Может быть, заживо.
«Все, что угодно», – мысленно повторила она про себя, стиснув зубы.
Да, дорогая, ты сама это предложила.
Тяжелая ладонь хлопнула по спине – так, что Малая пошатнулась. Перед глазами возникла тень – похоже, кулак. С него что‑то свисало. Что‑то круглое на тонком проводе.
– Сломай это.
Малая вздрогнула. Протянула к предмету руку, но кулак Алариха удалился.
– Только силой мысли. Ты же можешь так сделать, верно?
Она сглотнула и уставилась на круглый предмет – будто могла различить детали из ровно‑серой тени. Там, внутри, что‑то неуловимо тикало. Она поймала этот странный ритм – как биение сердца, и ухватилась за него как за спасительную нить.
Оставалась самая мелочь – понять, что делать дальше.
Тук‑тук. Тук‑тук.
Она попробовала разозлиться. Но предмет продолжал тикать как ни в чем не бывало. Мимо жужжали по автостраде машины, где‑то голосила уличная реклама.
Аларих ждал.
«Пожалуйста, остановись», – взмолилась Малая.
Тик‑тик , ответил предмет.
Аларих кашлянул. Как показалось, в нетерпении.
Малая сжала кулаки. Представила, как ее воображаемые руки сдавливают несчастный тикающий предмет. Почувствовала хрупкий корпус в ладонях.
– Ну, если не получается… – начал Аларих.
Тик.
– …Ты могла бы попробовать…
Малая надавила сильнее, так, что пластик (именно пластик, она была уверена) промялся под пальцами. Представила, как раскаляются и дробятся микросхемы внутри.
Тик.
– …В другой ра… Что?
Тиканье сменилось тишиной.
Тень предмета исчезла – Аларих принялся крутить его в руках.
– Молодец, девочка! – наконец воскликнул он.
Неужто получилось? Малая слабо улыбнулась, до сих пор не веря в произошедшее. Она сделала это, но пальцы дрожали, будто она действительно ломала пластик. Голова взорвалась острой болью. Глаза будто выдавливали из глазниц, и Малая приложила прохладные ладони ко лбу.
– Что это было? – выдохнула она.
– Кардиоимплант, – довольно ответил Аларих. – Только что ты остановила чье‑то сердце.
Малая застыла. Сердце? Искусственное сердце?
Что‑то пролетело мимо и глухо стукнуло о край мусоросборника.
– По рукам. Есть у меня одно дельце здесь, в Четвертой. Ты поможешь.
Она растерянно моргнула, не в силах поверить своему счастью… Или несчастью; она еще не поняла, как расценивать скрепленный кровью Энцо контракт.
Шаги Алариха отдалились, лязгнула дверь, и Малая осталась одна.
* * *
Утро она встретила в лаборатории – той, где вытравливали набитые номера, взятые на учет татуировки и особо приметные шрамы. Вживляли фальшивые чипы с новыми личностями. Аларих делал это только своим, так он сказал. Пока Малая ожидала в коридоре, она успела наслушаться, как за дверью что‑то жужжало, шипело, хрустело и кто‑то ругался, поминая Марса и всех его детей. Пахло горелой плотью.
А затем пришла ее очередь.
Она поежилась. Сталь холодила обнаженные лопатки. В стенах гуляло эхо – выстреливали шаги хирурга, прищелкивал пальцами Аларих, инструменты звякали в лотке, мерно гудела какая‑то здоровая установка. Сама же Малая боролась с диким желанием вырваться и сбежать куда подальше. Ведь могла попросить остановиться, сказать, что передумала…
Шаги приблизились. Чей‑то палец тронул шрам на брови.
– Откуда?
Аларих. Его голос.
– Не знаю, – ответила Малая, медленно замерзая. Зуб на зуб не попадал. – С… с детства.
– Сильно тебя приложили. Может, из‑за этого и зрение плохое?
Родители никогда не говорили, как она его получила. «Упала», – отвечали и меняли тему. Упала и упала, Малая особо об этом и не думала. Так ли это было важно?
– Потерпи, сейчас уколю, не больно, – сказал хирург откуда‑то из пятна яркого света. Голос оказался по‑женски высоким и мягким; пальцы размяли ей кожу под глазом.
Ее уже кололи тем утром – вкачали что‑то в сгиб локтя, отчего закружилась голова, а к горлу подступил горький ком. На этот раз игла впилась под глаз, быстро, как москит. Малая вскрикнула и рефлекторно дернулась, порываясь вскочить, но ремни на запястьях, лодыжках и лбу держали крепко.
– Потерпи, деточка… – пробормотал Аларих. Все это время он стоял рядом, неизменно прищелкивая пальцами. Звук выходил звонкий и хлесткий, как пощечина. – Сейчас схватит и будет не так больно… Будешь летать, как в храме на Сатурналиях.
Боль и правда ушла. Половина лица словно отмерла, перестала существовать. Малая хотела было потрогать щеку, но руку держал ремень. Пахнущая спиртом жидкость расползлась по лбу, затекла в глазницу, испарялась на коже.
– Помню, был я на прошлогоднем праздновании в Третьей курии…
